– Верно, – вздохнув, согласилась Айна. Зенира каждую неделю по нескольку часов наблюдала за ее кейзой, время от времени прощупывая ее хитронами и делая заметки. Было бы неправильно понапрасну растрачивать старания Зениры. – Но если ты починишь мою кейзу, не станет ли мне тяжелее создавать проекцию?
– Станет, но это все еще будет возможно. Другие балансиры уже делали это, и первая проекция всегда самая трудная. – Прежде чем Айна успела возразить, Зенира добавила: – Чтобы найти свою мать, тебе нужно сделать проекцию всего один раз, Айна. Но ты будешь заниматься ченнелингом всю оставшуюся жизнь.
– Хорошо, – согласилась Айна. – Когда ты научишь меня дальней проекции?
– Не сегодня, – со смехом ответила Зенира. – Не перенапрягайся, Айна. Твоя мать ждала встречи с тобой больше года. Она может подождать еще несколько недель. Возможно, купание в источниках взбодрит тебя.
Вечером девушка вернулась с горячих источников и обнаружила возле своей комнаты Аранеля.
– Наверное, тебе нужны советы по проекции, – предположила Айна. Она постаралась не показаться слишком довольной тем, что он ее разыскивал. – Я мало чем могу тебе помочь, у меня получилось это само по себе. – Она указала на свою кейзу.
– А, – сказал Аранель. – Это можно назвать и благословением, и проклятием, я полагаю. Но я здесь не за этим, Айна. У меня к тебе есть одна просьба.
– Ко мне?
– Да. – Аранель облизал губы. – Но прежде…
Он протянул ей мешочек с разбитыми камнями.
Айна схватила его и прижала к себе.
– Где ты это нашел? Я и не знала, что потеряла его!
Аранель заколебался, затем кивнул:
– Открой его.
– Зачем?
– Просто открой.
Айна открыла и заглянула внутрь. Она вытащила одну фигурку, и ее живот неприятно скрутило. На ладони лежала маленькая газару, идеальная и целая! Каждая прядка меха изящно завивалась на концах, а клыки были едва заметны в добродушной улыбке.
Айна бросила газару обратно и вытащила нагамора. Смертоносные глаза были закрыты, а перья на хвосте смешно торчали в разные стороны. Затем девушка поспешно достала третью фигурку. Маникай. Острые зазубрины на панцире оказались сглажены до нежных бугорков, а клыки подпилены.
Внутри Айны вспыхнул гнев.
«Как он посмел! Как он посмел трогать их своими ручонками? Этот самоуверенный, сующий свой нос…»
– Они тебе нравятся? – неуверенно спросил Аранель.
Айна подняла голову и сморгнула слезы.
Майани с надеждой посмотрел на нее, и его глаза казались яркими, как освещенный солнцем лес.
– Они были сломаны, и я решил… – Аранель осекся, увидев выражение ее лица. – Что случилось, Айна?
– Ты… – Девушка сглотнула, а слова застыли на языке.
«Ты никчемный придурок! Не пытайся исправить то, в чем не разбираешься!»
Ведь он разрушил их, все до единого. Сделал из них то, чем они никогда не являлись. Он уничтожил все следы ченнелинга ее матери с помощью своей чертовой излишней чувствительности майани.
Но Айна не могла заставить себя сказать ничего из того, что было у нее на уме. Аранель смотрел на нее с нежностью, словно не было ничего важнее того, чтобы девушке понравился его подарок.
– Ты не выглядишь счастливой, – поник Аранель. – Я все испортил. И чего я полез…
– Они теперь… не такие, – с усилием выговорила Айна. – Не такие, какими сделала их моя мать.
– Мне очень жаль, Айна. – Аранель неловко шагнул ближе к ней. – Я идиот.
«Да, ты идиот!»
Айне хотелось кричать. Бросить эти камни ему в лицо. Будь на его месте кто-нибудь другой, она бы так и сделала. Но это был Аранель, и он пытался сделать для нее что-то хорошее, и он с такой теплотой смотрел на нее.
И когда Айна вновь заглянула в мешочек, рассматривая милые фигурки – такие элегантные, такие утонченные, такие похожие на самого Аранеля, – гнев ее растаял, оставив лишь приятное чувство.
– Мне они нравятся. – Айна заставила себя улыбнуться. – К ним придется привыкнуть. Но лучше целые фигурки, чем расколотые, и сама я бы их точно не починила.
– Ты не это хотела сказать, Айна…
– Нет, это так. Они мне нравятся, и я рада, что ты их починил. – Если она будет повторять это достаточно часто, то, возможно, поверит сама. – И… ты вроде бы еще что-то хотел? – вспомнила девушка. – Да?
– А… это… – Аранель наморщил лоб. – Я хотел спросить, не поужинаешь ли ты с нами под баньяном. Тарали ворчала, что мы слишком много тренируемся и совсем не проводим время вместе.
– О. – Айна почувствовала прилив симпатии к Аранелю и его кузине. – Да. Да, я пойду.
Она последовала за Аранелем через озеро. Тарали радостно поприветствовала их и потянула Айну за руку, чтобы усадить рядом с собой.
– Итак, тебя можно поздравить, – сказал Хиравал, с блеском в глазах накладывая в миску Айны обильную порцию консервированной тушеной рыбы. – У тебя получилась твоя первая проекция души.
– И при этом ты побила рекорд среди балансиров! – Рейми похлопала девушку по плечу. – Молодец!
– Отныне я буду делать ставки на тебя, – заявила Тарали, а затем протянула руку. – Но прежде… плати, Айна. Твои товарищи по команде сегодня сражались. Не удивительно, кто одержал победу.
– Ты поставила на Аранеля, – усмехнулся Мейзан. – Неужели ты ничему не научилась с тех пор, как попала сюда?
Айна покраснела, а затем достала из кармана монету и отдала Тарали. На другом конце стола Аранель одарил ее легкой улыбкой, от которой у Айны свело в животе.
«Это становится все нелепее и нелепее», – сказала она себе, делая глоток прохладной воды.
Она приехала в Мэлин не для того, чтобы заигрывать с мальчиками или делать ставки. И все же, когда Айна наблюдала за остальными балансирами – за тем, как покрасневший Аранель кричал на Мейзана, как Тарали поддразнивала их, а Рейми хихикала и как Хиравал отстраненно наблюдал за всем этим весельем, – что-то кольнуло в ее груди, приковав к этому месту и к этому маленькому деревянному столу под баньяном.
Здесь ей было комфортно. Так комфортно и спокойно, как она никогда себя раньше не чувствовала, скитаясь по обоим царствам.
«Я могла бы здесь остаться, – подумала Айна, наблюдая за тем, как Мейзан захватил голову Аранеля в «замок», отчего тот выплюнул мясо. – Как только я освою дальнюю проекцию и найду маму, мы сможем вернуться и жить здесь вместе. Здесь или в одной из деревень балансиров».
Тарали достала колоду карт и начала сдавать, пока Хиравал и Рейми разнимали потасовку. Айна присоединилась к игре, однако вместо того, чтобы сосредоточиться на картах, она рисовала в своем воображении яркое будущее, о котором могла только мечтать.
«У нас будет своя хижина в деревне, – решила Айна. – Никаких излишеств. Небольшая каменная хижина у ручья, где плавали бы рыбы. Пусть это будет хоть рыба-скунс, лишь бы она была съедобной и нам не пришлось голодать».
Рука Айны нащупала в мешочке каменного нагамора – такого незнакомого, непохожего на мамин, но теперь целого.
«Нам больше не придется бежать, мама. У нас скоро будет дом».
Глава 14Подводный барьер
В Майане всем было хорошо известно, что лепестки великого лотоса Кирноса меняют цвет с каждым сезоном. Белый цвет зимы сменялся с приходом весны на розовый, а в последние дни лета становился алым.
Сейчас Аранель думал об этих лепестках, позволяя образу любимого королевства заполнить его разум. Он представлял себя лотосом, свое тело – вечно меняющимися лепестками… а хитроны – реками, пастбищами и скоплением глинобитных домиков с желтыми соломенными крышами.
Аранель выдохнул и начал опустошать лотос. Первыми ушли реки, вытекая огромными шумными потоками. Затем пастбища: травинки вырывались с корнем.
Он был близок к тому, чтобы сделать проекцию. Он чувствовал это. Должен был сосредоточиться, если хотел отыскать деревни балансиров.
Первоначально Аранель планировал обратиться за помощью к Айне. Но после того как его попытка починить каменные фигурки закончилась неудачей, он не мог заставить себя просить Айну о чем-либо. А другой его товарищ по команде скорее обзовет Аранеля, чем согласится ему помочь.
«Ну же, – умолял Аранель свои хитроны. – Выходите! Вон!»
Лотос был уже почти пуст, однако от хижин ему пока не удалось избавиться. Хитроны Аранеля волновали его сознание, словно щебетали что-то неодобрительное.
«Замолчите, – приказал он им. – Убирайтесь».
Он был выжат. До последних хитронов. До последней соломенной хижины с квадратными окнами и верандой.
«Это моя хижина. На окнах висят мамины плетеные жалюзи. И любимые качели Сэма на веранде, за которые мы всегда дрались в детстве».
Как неправильно было выкорчевывать эту хижину из лотоса. В конце концов, это часть его самого. Это его дом.
«Но теперь эта хижина пуста», – напомнил себе Аранель. Его родители и брат сейчас в Парамосе. И если Аранель не даст лорду Сейрему то, что ему нужно, он никогда больше не воссоединится со своей семьей.
Его тело и душа неразрывно связаны, однако Аранель мог оборвать эту связь, если бы попытался. Он превратил свои хитроны в клинок и принялся рубить фундамент хижины. Он чувствовал, что поступает неправильно, но у него не было выбора. Он рубил до тех пор, пока глиняные стены не дали трещину.
И тут его понесло вперед, и он словно воспарил в воздухе. Юноша прижался к основанию баньянового дерева с золотым стволом на островке в центре озера Инкараза.
«Получилось!»
Аранель почувствовал, как его душа пытается вернуться в свое тело. Он сопротивлялся и заставлял себя плыть вниз по островку. Это оказались необычные ощущения – не быть привязанным к своему собственному телу. Аранель плыл сквозь камни, словно по воде.
Он почувствовал что-то твердое – часть скалы, – куда не могла проникнуть даже его душа.
Как такое возможно? Юноша не имел материальной формы. Ни одно физическое препятствие не должно было останавливать его.