– Я был таким дураком, – прошептал Аранель, перевязывая раны очередному ребенку. – Мои родители и брат вознеслись в Парамос, а я чувствовал себя самым одиноким человеком во вселенной. Но теперь, когда я увидел это…
«Это ерунда», – чуть было не сказал Мейзан. Но на глазах Аранеля выступили слезы, и было ощущение, что он вот-вот сломается. Мэлини придержал язык и сосредоточился на лечении, насколько это было возможно с их ограниченным запасом медикаментов.
– Жаль, что я не могу использовать свои хитроны, – сказал Аранель, зашивая рану на подбородке девочки. – Хитроническое исцеление гораздо быстрее, аккуратнее и безопаснее. Будь мы в Майане, я бы исцелил этих детей за несколько секунд.
– Сомневаюсь, что в Майане могло случиться что-то подобное…
Зенира ждала их у входа в палатку вместе с Тарали. При виде кузины Аранель чуть слезу не пустил, хотя Мейзан не знал, почему он так обрадовался. Тарали выглядела гораздо хуже с их последней встречи луну назад. Волосы потускнели, кожа покрылась каким-то налетом, и только кейза сияла, как и прежде.
– Рада всех вас видеть, – сказала Тарали с натянутой улыбкой. – Я была занята в одной из восточных пещер. У нас еще пятнадцать палаток с ранеными детьми. Рук не хватает, здесь только Эний и я. Некоторые из старших детей помогают, но они не слишком хороши в лечении, и у нас не было времени обучить их как следует, учитывая наплыв новых раненых… – Она сделала паузу, нахмурив брови. – Не берите в голову. Просто знайте, что ваша помощь очень ценна.
– Ты проверил кейзы, Аранель? – спросила Зенира. – Кто-нибудь из детей выглядит так, будто может вознестись?
– Я как-то особо не рассматривал… Но да, некоторые кейзы казались яркими.
Он перекрутил ремень на спине и взял спящего ребенка на руки. Зенира наклонилась и откинула со лба малыша кудри. Его кейза сверкала. Не так ярко, как у Аранеля или Айны, но ярче, чем у большинства мэлини, которых видел Мейзан.
– У него есть шанс вознестись, – сказала Зенира и забрала мальчика у Аранеля. – Если я найду торану, возможно, у него получится, просто нужно дать ему время.
– Так вы здесь этим занимаетесь? – спросила Айна. – Помогаете детям возноситься?
– Не только, – ответила лидер балансиров. – То, что вы видите здесь, – суть нашей миссии как балансиров. Хотя по большей части мы предоставляем пострадавшим пищу и медикаменты. Но мы все же надеемся, что это поможет им вознестись. Именно поэтому я и основала это общество. – Она улыбнулась ребенку, которого держала на руках, а тот обхватил ее палец крошечной ручкой.
– Я не верю, что люди по своей природе добрые или злые, это скорее побочный продукт обстоятельств. Невозможно, чтобы даже самые добрые души жили безгрешно, когда их окружает постоянный голод, насилие и война.
Зенира пристально посмотрела на Мейзана, и ему показалось, что из его легких вышибли воздух.
– Если мы повысим качество жизни мэлини, я верю, что у них будет больше возможностей осветить свои души и вознестись. Эти дети совсем не плохие. Они лишь несчастны – несчастны оттого, что родились в таких обстоятельствах. Балансиры не могут изменить Торанический Закон, но могут изменить эти самые обстоятельства. Подарить этим детям любовь и доброту и дать им надежду на лучшую жизнь.
К горлу Мейзана подступил жар, а глаза защипало, словно от испарений Мерумарта.
«Любовь, доброта и надежда на лучшую жизнь? Как будто это может сработать. Как будто этого достаточно, чтобы изменить вращение души». Он взглянул на Айну, на ее ярко-бирюзовую кейзу. Девушка была живым доказательством, что души могут менять вращение. Потом Мейзан взглянул на ребенка, сжимавшего палец Зениры.
«Я опоздал на много лет».
Мейзан знал, как он «боролся». Как упивался поединками, наслаждался насилием и победами. Он не походил ни на Айну, ни на беспомощного малыша, ни на раненых детей в палатке. Он не был невинным. Для них еще сохранялась надежда, но не для него. Больше нет.
Зенира взяла малыша, а также мальчика и девочку с такими же яркими кейзами и вскоре покинула деревню.
Тарали проводила Мейзана, Аранеля и Айну в другую палатку, где они провели вечер, подлечивая других детей. Пара неугомонных близняшек, которым помогали Мейзан и Аранель, казалась веселее остальных, сравнивая свои ожоги.
– Мой больше, – утверждала девочка с выбитым зубом. – Твой блестит, но мой гораздо больше.
– Твой дурацкий! – возразила ее сестра. – А мой похож на нагамора!
– У тебя что, камни вместо глаз? Ни капельки не похож!
– Похож! Я его видела!
– Ты видела нагамора? – спросил Аранель. – Это ужасно смело с твоей стороны. Думаю, я бы потерял сознание от ужаса.
– Я тоже так думаю, – серьезно кивнула ему девчонка. – Кстати, у тебя красивые волосы.
– А я вот сознание не потеряла, – надулась ее близняшка. – Он пронесся так близко, – она сжала кулак, – что я видела чешуйки!
– Повезло, что он не посмотрел на тебя в ответ, – сказал Мейзан, не обращая внимания на предупреждающий взгляд Аранеля.
– Ты же знаешь, что не должна встречаться взглядом с нагамором, не так ли? – добавил Аранель. – Это принесет тебе такую боль – в тысячу раз хуже, чем эти ожоги.
– Я справлюсь, – заверила его девочка. – В прошлом году я ходила с папой на рыбалку, и меня укусила акула-сабля. – Она задрала юбку и показала кольцо неглубоких шрамов вокруг лодыжки. – Это было в тысячу раз больнее, чем сейчас.
– Это совсем не похоже на укус акулы-сабли… – начал Мейзан, но, заметив взгляд Аранеля, замолчал и продолжил перевязывать рану девочки.
– Нагамор – это еще не самое интересное, – продолжила она. – Я видела сердитую старую женщину, которая разбивала пальцами камни. Она делала вот так, – девочка пошевелила пальцами, что совсем не походило на ченнелинг, – а потом бум! И огромный оползень.
Поднос с инструментами, который Айна держала в руках, упал на землю. Она поспешно нагнулась, чтобы поднять его.
– Прости, – пробормотала девушка. – А когда и где все это произошло? Нагамор и… и сердитая каменная леди?
– На севере, у Музирени, – ответила девочка. – Мы разбили лагерь на берегу, но вчера пришли солдаты и плаксы и начали драться.
Мейзан с такой силой сжал тюбик с мазью, что она вытекла ему на пальцы. Либо ему послышалось, либо эта маленькая девочка не понимает, о чем говорит.
– Кто такие плаксы? – спросил Аранель, бросив на Мейзана странный взгляд, когда тот протянул ему запасную салфетку. – Какие-то чудовища?
– Нет, дурачок, – насмешливо ответила ее близняшка. – Плаксы – это мятежники, которые сбежали из ледяных подземелий короля. Их тысячи, и у всех ужасные синие линии на лице. Поэтому кажется, что они все время плачут.
Сердце Мейзана бешено заколотилось. Кровь прилила к ушам и перекрыла все остальные звуки.
«Им удалось сбежать».
Три тысячи исчезнувших членов Канджаллена вырвались из лап Калдрава. Его товарищи выжили. Они сражались с армией противника неподалеку от этой деревни.
Мейзан сам вызвался на дежурство, как только они закончили лечить детей. Поскольку Зенира ушла на поиски тораны, они проведут эту ночь здесь, в деревне, и лишь утром двинутся обратно в Инкараз. Как минимум Айна и Аранель.
Мейзан улизнул наружу, как только представилась возможность, и прокрался мимо хитронического щита. Он не знал этой части Мэлина, но они уже пересекали Музирени пару дней назад. Ему оставалось лишь по памяти дойти до этой реки, а затем следовать по ней на север, пока он не достигнет поля сражения.
Скоро он воссоединится со своим кланом и сможет сражаться бок о бок с товарищами.
– Хорошо. Ты здесь.
Мейзан обернулся и увидел Аранеля: его лицо было мрачным, а капюшон закрывал лоб так, чтобы скрыть кейзу.
– Я так и думал, что ты тоже пойдешь за ней.
– Почему ты не в деревне? – спросил Мейзан.
– Потому, – хмуро ответил Аранель. – Я надеюсь остановить Айну, пока она не совершила какую-нибудь невероятную глупость. Я знаю, что она хочет побыстрее найти свою мать.
Мейзан прищурился.
«Значит, Айна тоже сбежала? Эта девчонка едва освоила ченнелинг. О чем, черт возьми, она думала, решившись на поиски в одиночку?»
Мейзан выругался себе под нос и повернулся к Аранелю:
– Ты видел, в каком направлении она пошла?
По реакции Аранеля он догадался, что Айна тоже решила направиться к Музирени. Ее мать, вероятно, сражалась за Калдрава. Многие беглецы из кланов попадали в плен и вынуждены были вступать в ряды королевской армии.
– Туда. – Аранель указал в темноту.
Мейзан кивнул и, не говоря ни слова, отправился в путь. К его удивлению и раздражению, Аранель решил пойти вместе с ним. Шагающий следом майани был последним, о чем Мейзану стоило беспокоиться в этой ситуации.
– Возвращайся в деревню, – бросил он Аранелю. – Я сам разберусь с Айной.
– Я тоже пойду, – возразил тот. – У нас двоих больше шансов убедить ее.
– Я не собираюсь убеждать. Я собираюсь вбить немного ума в ее глупую голову.
– А после я ее исцелю и прослежу, чтобы ты больше не причинил ей вреда.
Мейзан обернулся, и его глаза вспыхнули яростью.
– Мы направляемся на поле битвы, Аранель! Там жестокость и насилие, там смерть!
– Знаю…
– Тогда ты знаешь, что тебе ни за что не выжить, не запятнав свою душу. Это не стоит риска. Это место не для тебя.
– Стоит, – сказал Аранель, и Мейзану потребовалось много терпения, чтобы не схватить его за волосы.
– Ты будешь только мешать, – прорычал он. – Сейчас не время для твоей благотворительности.
– Моя душа здесь ни при чем. Я иду, потому что Айна – мой друг, а еще она глупая девчонка, не умеющая правильно управлять ченнелингом. Я не могу позволить, чтобы с ней случилось… ну, что обычно случается здесь с девчонками, не умеющими правильно управлять ченнелингом.
Мейзан посмотрел на него во все глаза.
«Этот идиот либо говорит правду, либо действительно сумасшедший».