Айна в замешательстве повернулась к нему, и Мейзан слегка кивнул.
«А… Он собирается остаться». Айну это ни капельки не удивило. Мейзан был частью Канджаллена. Этот клан – часть его самого. Он присоединился к балансирам только потому, что ему некуда было идти, так что вполне естественно, что сейчас он планировал уйти.
– Моя мать могла присоединиться к повстанцам, – сказала ему Айна, не обращая внимания на Аранеля, который вопросительно смотрел то на нее, то на Мейзана. – Это всего лишь догадка. Но я думаю, что пойду с тобой…
Ее прервал душераздирающий крик нагамора.
– Не смотрите наверх! – крикнула Айна.
Она дернула Аранеля и Мейзана за руки, чтобы они пригнулись, пока чудовище не пролетит над их головами.
– Что, во имя Шерки, – ошарашенно спросил Аранель, – это было?
Прежде чем девушка успела ответить, земля взорвалась, сбив ее с ног. Это была хитроническая атака, куда более сильная, чем у Мейзана. И гораздо опаснее, чем у ее матери.
Айна закрыла лицо, когда ее вместе с большей частью солдат Калдрава подбросило вверх.
Сквозь весь этот хаос к девушке пробился поток изумрудного света, и Айна узнала энергию Аранеля: это он обхватил ее за талию и подтянул к себе.
Она приземлилась рядом с Мейзаном, который создал хитронический щит, и вокруг них троих заклубилась темно-синяя энергия. Айна влила в этот щит свои собственные хитроны и отшатнулась, когда падающие камни и солдаты ударились о него.
Щит спас их и не позволил всей этой куче их раздавить. Но совместный свет их хитронов привлек внимание каждого оказавшегося поблизости солдата. Когда нагамор пронесся дальше в поисках других жертв, избитые солдаты обратили свои мстительные взоры на них троих.
– Чертова змеюка, – пробормотал Мейзан.
Он стряхнул с себя пыль и обнажил меч, на мгновение замешкавшись, прежде чем бросить его Айне.
– Это лучше, чем тот кинжал, – сказал он ей. – Не используй ченнелинг. Мы не можем позволить тебе облажаться.
Айна кивнула и покрепче ухватила рукоять потными ладонями. Аранель и Мейзан провели пальцами по лбу, и их ладони засветились.
Первая волна солдат Калдрава обрушилась на них с дубинками и топорами.
Айна направила свои хитроны в предплечья и голени, и кожа на этих местах затвердела, словно крепкие доспехи. Девушка отражала удары усиленными конечностями, а клинком Мейзана разила наповал.
Рядом с ней Аранель и Мейзан посылали во все стороны оглушающие лучи, пока девушку не окружил торнадо зеленого и синего цветов. Она не знала, как им вообще удается в кого-то целиться во всем этом хаосе и случайно не попасть друг в друга. Но их лучи работали, и с каждой минутой поверженных солдат становилось все больше.
Однако врагов все равно было слишком много. Айне оставалось только радоваться, что большинство из этих солдат не были опытными ченнелерами. Она легко увернулась от нескольких хитронических атак.
Но по мере того как битва затягивалась, дыхание Айны становилось более резким и тяжелым. Ее руки дрожали из-за постоянных блоков и ударов.
Мейзан больше не использовал техники балансиров, вместо этого он начал метать сюрикены в каждый движущийся объект. Когда снаряды закончились, он начал швыряться большими камнями, чем до боли напомнил Айне ее мать. Один из валунов оказался даже более эффективным, чем оглушающий луч, поскольку уничтожил сразу четырех солдат.
Однако Мейзану недоставало запасов хитронической энергии, какие были у матери Айны. А поскольку скудный солнечный свет быстро угасал, ему требовалось еще больше времени, чтобы восстановить свои хитроны. Валуны, которые он бросал во врагов, становились все меньше, а их количество сокращалось. Айна заметила, что руки Мейзана ощутимо дрожат. Если бой будет продолжаться и дальше, он потеряет сознание от истощения хитронов.
– Аранель, – позвала она майани, и тот обернулся. Девушка ткнула в Мейзана большим пальцем. – Управляй ченнелингом точнее! Он не может делать это один, а если ввяжусь я, то… – Айна осеклась, буквально захлебнувшись от ненависти к своим хитронам и дефектной кейзе.
Аранель замешкался и выпустил еще пару оглушающих лучей, сбив с ног двух подскочивших к нему солдат.
Мейзан покачнулся.
– Ты, чистоплюй верхний! – закричала Айна. – Просто убей их!
Второй раз за день земля под Айной раскололась, полыхнув изумрудным светом. Девушка пролетела метров двадцать, но каким-то образом обломки камней не задели ее, и она даже умудрилась приземлиться без повреждений.
Вскочив на ноги, Айна увидела Аранеля, который помогал подняться обессилевшему Мейзану. Аранель посмотрел на Айну, и его лицо исказилось от ужаса.
– Я пытался, Айна, – простонал он. – Я пытался управлять камнем, но когда прибег к ченнелингу, мои хитроны… эти жалкие хитроны…
Конечно. Человеколюбивый ченнелинг Аранеля был так же опасен, как и ее неустойчивый собственный.
Айна окинула взглядом яму, в которой они оказались. Неудачная попытка Аранеля образовала в земле разлом, и они оказались в ловушке.
Мейзан поднял голову и выругался. Проследив за его взглядом, Айна обнаружила солдат, собравшихся у края ямы. Их силуэты вырисовывались на фоне алого неба. У Айны не было времени на раздумья. Враги хлынули вниз по склону, словно чудовищный оползень.
Очнувшись, девушка первым делом с ужасом увидела, что оказалась за решеткой. Во лбу сильно кольнуло, Айна попыталась дотронуться до него, но оказалось, что запястья обхватывали тяжелые оковы. Напротив нее, прикованные цепями к обсидиановой стене, без сознания сидели Аранель и Мейзан. Лица юношей были залиты кровью, а из кейз торчали металлические штыри.
Айна пыталась задействовать свои хитроны. Как и ожидалось, она не смогла их почувствовать, поскольку ее кейзе что-то препятствовало.
Она посмотрела на товарищей. Аранель пошевелился, открыл глаза и оглядел ту тесную камеру, в которой они все оказались.
– Где мы? Что случилось?
Айна попыталась вспомнить последние мгновения битвы, но в голове лишь мелькало оружие, вспыхивала боль и стучала кровь. Тем не менее она понимала, что существовало только одно возможное объяснение их заточению.
– Кажется, мы в Кауфгаре, – сказала Айна.
– В Кауфгаре? – повторил Аранель. – Это крепость Калдрава.
– Но это не точно. Впрочем, если мы попали в плен к его солдатам, нас бы привели либо в Агакор, либо в Кауфгар. Предполагается, что Агакор состоит изо льда, а это значит…
– Мы в Кауфгаре. – Мейзан открыл глаза. Он выпрямился и посмотрел на свои закованные запястья. – Я потерял сознание лишь на минуту, а вы, два болвана, позволили нас схватить.
– Меня больше волнует вопрос, зачем они привели нас сюда, – проговорила Айна. – Если бы они хотели нас пытать, то отправили бы в Агакор, верно?
При слове «пытки» Аранель вздрогнул.
– Может, за тот год, что меня не было в Мэлине, тут все изменилось?.. – размышляла Айна. – Насколько я помню, в Кауфгар доставляют только важных людей. Нас должны были отправить в Агакор или бросить на поле боя.
Мейзан посмотрел на свой пояс и выругался: деревянные ножны были пусты.
– Где мой меч?! – рявкнул он, глядя на Айну.
– Откуда я знаю? – огрызнулась девушка. – Или ты думаешь, пленникам оставляют оружие?
– Этим клинком, – сказал Мейзан сквозь стиснутые зубы, – владели только вождь Канджаллена и его правая рука.
– Ты – правая рука вождя Канджаллена? – вытаращилась Айна. – Я и не знала, что ты такая важная персона!
– Не совсем так, – помедлив, ответил Мейзан. – Мой вождь нашла клинок в развалинах нашей старой деревни и отдала его мне, когда мне нужно было новое оружие. Но если солдаты забрали его, значит, они думают…
– Посмотри, сестра, кто у нас тут, – прервал его хриплый голос.
К камере приближалась пара солдат – крепкий мужчина и невысокая женщина с короткой стрижкой. На их кожаных куртках красовались белые круги Калдрава.
– Три маленьких червячка наконец-то проснулись.
Глаза Мейзана сузились от гнева:
– Червяки Чирена…
– Это он, Раксаз? – спросила женщина. – Ножны были у него, но оружие – у девчонки.
– По описанию это должен быть мужчина, – ответил Раксаз, прихрамывая, подошел к камере и вгляделся в пленников. – Как думаешь, этот коротышка похож на мужчину? – Он уставился на Айну, после чего перевел взгляд на Мейзана. – Это точно он, Раксази. Я помню его еще с Марфарана. А ты помнишь меня, плакса?
Мейзан напрягся, но его лицо оставалось равнодушным.
– А что тут помнить? Вы все побитые выглядите одинаково.
– Сукин сын! – Раксаз оскалился. Над его губой разошлась рана, и по подбородку потекла кровь. – Ты убил двух моих товарищей! А мне проткнул ногу вот этим проклятым куском железа!
Он достал из-за спины меч с рукоятью в виде нагамора и, просунув его сквозь прутья решетки, прижал к груди Мейзана. Айна вздрогнула, однако мэлини оставался невозмутим, даже когда острие провело тонкую красную полоску по его коже.
– Ты знаешь, каково это? – спросил Раксаз. – Лежать в грязи, пока твое тело пылает в жгучей агонии. Невозможно ни двигаться, ни дышать, ни думать ни о чем, кроме боли.
– Вам же нравится резать себя и потом любоваться шрамами.
– Заткнись! – прорычал Раксаз, сильнее надавливая на меч. – Я сшил своих товарищей по кускам. Но они все еще лежат без движения. Их глаза красны от бесконечных слез. И за это я буду пытать тебя, пока последний хитрон твоей червивой души не взмолится о пощаде.
– Оставь его, Ракс, – поморщилась Раксази. – По условиям сделки он должен быть возвращен целым и желательно невредимым.
– Сделки? – спросил Аранель, который на протяжении всего разговора хранил нехарактерное для него молчание.
– Его жалкий вождь согласилась на обмен, – усмехнулась Раксази. – Один червяк за другого. Дайте еще день, и она приползет к нашему порогу.
– Плаксы и их чертова преданность. – Раксаз тоже хмыкнул. – По мне, так это скорее глупость – менять вождя на эту псину. Но если она хочет быть в цепях, я не стану ее останавливать.