Его взгляд упал на Айну, губы изогнулись в хищной ухмылке. Волна леденящего ужаса пронзила тело девушки, и она прижалась к стене.
«Мама. Мама… помоги… не дай ему причинить мне боль…»
– Я ничего не могу сделать с тобой, – сказал Раксаз Мейзану и направил меч на Айну, а потом на Аранеля. – Но ты можешь посмотреть, как я поступлю с твоими товарищами… Может быть, так же, как ты поступил с моими?
– Они не из моего клана! – Спокойствие Мейзана пошатнулось. – Они не имеют никакого отношения к тому, что случилось в Марфаране, не впутывай их в это!
– Ты думаешь, я поверю тебе, мерзкий червяк?
– Он говорит правду, – вмешалась Раксази. – Посмотри на их кейзы. У длинноволосого она такая яркая, что от одного взгляда на нее меня тошнит.
– Верхний, да? – Раксаз скривил губы и посмотрел на Аранеля. – Тогда, наверное, балансир. И какого черта проклятый балансир делает здесь со вторым командиром Канджаллена? Вы что, союзники?
– Нет, – сказал Мейзан, прежде чем Аранель успел ответить. – Балансиры ни с кем не заключают союзы, они сами по себе. Ты-то уж должен знать.
– Не читай мне нотаций, плакса. – Раксаз плюнул Мейзану в лицо и вновь обратил свой взгляд на Аранеля. – Мне давно хочется сразиться с верхним. Говорят, ваши души чисты, но как насчет крови? Должно быть, в ваших жилах течет такое же мерзкое дерьмо, как и в наших.
Раксази дернула брата за руку и выхватила у него меч:
– Хватит мучить пленников. Если ты будешь продолжать в том же духе, то попадешь в Наракх. Потерпи немного, мы еще пустим кровь этим верхним. Скоро Торанический Закон будет повержен, и мы вторгнемся в их земли.
Айна услышала короткий вздох Аранеля.
– Торанический Закон будет повержен. – Голос удаляющегося Раксаза эхом пронесся по подземелью. – Я начинаю сомневаться, что Калдрав вообще способен на такое. Жалкая пиявка должна перестать тратить свое время и заняться более важными делами. Например, научить эти треклятые войска правильно управлять ченнелингом.
Мейзан в изнеможении откинулся на каменную стену и поднес руку к груди.
– С тобой все в порядке? – встревоженно спросил Аранель и, звякнув цепями, подвинулся ближе. – У меня где-то есть мех газару, надо только как-то достать его…
– Не беспокойся, – сказал Мейзан. – Это неглубокий порез. Меньшее из того, что я заслужил.
Аранель замер:
– Ты что, на самом деле…
– Ты действительно думаешь, что твой вождь придет за тобой? – Айна вмешалась, прежде чем Аранель начал рассказывать об ужасе насилия. – Мне кажется, это большой риск – освобождать даже не совсем второго командира.
– Она придет. – Глаза Мейзана засияли. – И она не верит этим паразитам, будто они выполнят свою часть сделки. Вождь приведет с собой весь Канджаллен и попытается освободить других пленников.
– Но это цитадель Калдрава! Здесь, наверное, тысячи солдат! – воскликнула Айна. – Пытаться освободить всех – просто безумие!
– Так и есть. И солдаты Калдрава, вероятно, этого и ждут. Думаю, они используют меня, чтобы заманить Канджаллен и попытаться захватить их.
– И что, твой вождь попадется в такую очевидную ловушку?
– Только если она рассчитывает, что сможет выбраться из нее невредимой и вместе со всеми членами клана.
– Эй, опомнитесь! Вы слышали, что они еще сказали? – спросил Аранель. – О Тораническом Законе! Они говорили о падении Торанического Закона! О вторжении в верхние королевства! Вы ведь слышали их, не так ли?
– Слышали, но это никого не волнует, – ответил Мейзан. – Пустая болтовня тупой солдатни. Такого никогда не будет.
– А я бы позволила ему рухнуть, – мстительно сказала Айна. – Разрушение этой извращенной системы – единственное доброе дело Калдрава для этого королевства.
– Ты же не серьезно?! – Аранель в ужасе уставился на девушку.
– Вообще-то серьезно, – оскалилась в ответ Айна. – Ты был там, в деревне балансиров, Аранель! Видел тех детей! Как после того, что ты увидел, ты можешь с уважением относиться к Тораническому Закону?
– Я… – Аранель запнулся. – Я признаю, что у этой системы есть… так скажем, свои недостатки. Но одна лишь только мысль о том, что она может разрушиться…
– Вот именно что мысль! – рявкнул Мейзан. – Даже тот тупой солдат сообразил: все, что Калдрав пытается сделать с Тораническим Законом, – пустая трата времени. Потому что он не сломается, и он останется с нами навечно. Так что перестань беспокоиться о мироздании и начинай думать о том, как нам выбраться из этой дыры.
Аранель ничего не ответил, предпочитая молча надуться. В наступившей тишине Айна не могла отвлечься от ломящей боли в ее кейзе. Она тщетно пыталась призвать хитроны, желая хоть как-то заглушить боль.
Но она была беспомощна, как в детстве, когда приходилось полагаться на мать, чтобы та спасала и защищала. Если бы только ее мать была сейчас здесь или, еще лучше, если бы тут была Зенира…
– Я поняла, – прошептала Айна, и если бы ее руки не были скованы, она бы ударила себя за то, что не придумала это раньше. – Проекция. Я могу спроецировать свою душу, чтобы предупредить Зениру о нашем положении. Если кто и сможет вытащить нас из этой передряги, то только она.
– Думаешь? – с сомнением спросил Мейзан. – Зенира сильна, но она не может в одиночку штурмовать Кауфгар. Как ты уже говорила, здесь тысячи солдат.
– Но ведь она будет не одна, верно? – Айна почувствовала трепет надежды. – Ваш клан скоро нападет на крепость. Тогда Зенира сможет воспользоваться хаосом и помочь нам выбраться!
– Я уже думал о проекции – она не сработает, – пожал плечами Аранель. – Мы понятия не имеем, где сейчас Зенира. На поиски могут уйти часы, и ты знаешь, что она говорила о риске влияния хитронов Мэлина. Мейзан пока не умеет создавать проекцию, так что это должен быть один из нас. Большинство майани выдержат буквально несколько минут, но потом хитроны Мэлина начнут извращать их душу.
– Я знаю, – ответила Айна. – Но я не большинство майани. – Она закрыла глаза и постаралась не обращать внимания на пульсацию кейзы. Ее слабой, неполноценной кейзы.
Зенира сказала, что именно из-за странной кейзы душа Айны не подвергается сильному воздействию хитронов Мэлина. Девушка не была уверена, что так и останется после того, как ее душа окажется вне тела, но была готова рискнуть.
– Подумай хорошо, – шепнул Аранель. – Это же опасно! А как же вращение твоей души?
Айна улыбнулась, вспомнив, как он арестовал ее и отвел в кордегардию Кирноса. С тех пор прошло больше четырех лун, но некоторые вещи никогда не меняются.
– Я уверена, что ты позаботишься о моей душе, – сказала она, выталкивая свои хитроны.
Айна смотрела, как ее тело, закованное в цепи, обмякает. Она видела расстроенного Аранеля и удивленного Мейзана. Запомнив расположение их камеры, Айна пробежала по подземелью, выскочила из Кауфгара и помчалась через все королевство.
Глава 17Стены Кауфгара
Аранель потерял счет времени, проведенного с Мейзаном и находящейся без сознания Айной в узкой камере. Мейзан сидел, подтянув колени к груди, и безучастно смотрел на ржавые прутья. Пока Аранель искоса наблюдал за ним, в его голове роились десятки вопросов. Даже если бы мэлини соизволил ответить, Аранель не был уверен, что хочет знать правду.
К его удивлению, Мейзан обратился к нему первым:
– Что?
– Что – «что»? – спросил Аранель.
– Перестань разевать рот, как выпотрошенная рыба, и скажи уже то, что хочешь.
Губы Аранеля сжались.
– Это тебя выбесит.
– Меня уже все в тебе бесит.
– Я поймал тебя, когда ты упал, – обиженно сказал Аранель. – Тогда, на поле боя.
– Я бы не упал, если бы ты правильно использовал ченнелинг.
– Похоже, мы расходимся во взглядах на то, как правильно использовать ченнелинг. То, что этот Раксаз сказал о Марфаране… Ты тогда… Ты был… – Слова застыли на кончике языка, и Аранель вместо этого выпалил:
– Поэтому ты был весь в крови, когда мы впервые встретились? Потому что ты сражался с Чиреном?
– На тебе было еще больше крови, – заметил Мейзан.
Аранель помрачнел от воспоминаний.
– И да, – продолжил Мейзан. – Мой вождь рыла туннель, чтобы вывести нас из Марфарана. Он обрушился во время дождя, и солдаты Калдрава устроили нам засаду.
«Значит, они пытались сбежать, когда на них напали чирены». От этого факта Аранель почувствовал облегчение. Возможно, Раксаз преувеличивал. Возможно, Мейзан проявлял больше милосердия к другим людям, чем к капизерам.
– Я думал, что Канджаллен и Чирен были союзниками, – сказал Аранель. – В писаниях говорится, что они вместе сражались во времена Каль-Экана.
– Это было много веков назад. Сомневаюсь, что тот, кто писал ваши дурацкие тексты, был здесь со времен Раскола.
– Это правда, – согласился Аранель и с разгорающимся любопытством спросил: – А что говорят мэлини о Великом Тораническом Расколе?
– А что мы можем сказать? В один прекрасный день война прекратилась. Тысячи людей исчезли, и никто не знал куда. Те, кто остался, застряли на этой свалке, неспособные умереть.
– Ты так говоришь, будто смерть – это хорошо. – Аранель нахмурился под недоверчивым взглядом Мейзана. – Неужели тебя это не пугает? Мысль о том, что твоя душа покинет тело навечно? Это как проекция, но ты никогда не сможешь вернуться, а твое тело останется разлагаться.
– Есть сотни мэлини, которые готовы на все, лишь бы умереть. Старейшины Канджаллена как-то говорили, что… – Мейзан запнулся. Он редко рассказывал кому-либо о своем клане.
– Можешь довериться мне, – мягко сказал Аранель. – Мы застряли здесь вдвоем, и нам нечем заняться. Если только ты не хочешь, чтобы я попытался залечить твою рану.
Мейзан бросил на него недовольный взгляд, но решился:
– Сразу после Раскола, когда никто не знал о том, что такое тораны, некоторые члены клана решили, будто это места, ведущие к смерти. Они никогда не видели, чтобы кто-то возносился через золотые или серебряные врата. Они привыкли к черным торанам и часто наблюдали, как людей, совершивших неописуемые деяния, втягивало в них. Поэтому они пришли к выводу, что ключ к смерти – это причинить как можно больше боли и страдания.