– Это ужасно. – Аранель вздрогнул, обхватив руками колени. – И когда же они поняли, что их ждет там на самом деле?
– Когда спустившийся человек избежал смерти. – Губы Мейзана исказились в кривой ухмылке. – Большинство так и не вернулись, даже те глупцы, которые решили просто прогуляться в Наракх. Может, они думают, что это чистилище. Или загробный мир.
– А как насчет верхних царств? – спросил Аранель, желая поговорить о чем-то менее печальном. – Как они узнали о Майане и Парамосе?
– Я не знаю… – Мейзан осекся, когда Айна зашевелилась.
Янтарные глаза девушки распахнулись, и она поднялась, звеня цепями.
– Они уже в пути, – выдохнула Айна. – Я не смогла найти Зениру, но зато нашла Тарали и сделала то, что нужно. Ну вы знаете. Начертила буквы с помощью хитронов. Думаю, она все поняла. Сказала, что приведет Зениру… – Девушка устало прикрыла глаза. Трудно было понять за запекшейся на лбу кровью, но, похоже, кейза Айны слегка, лишь на мгновение, потускнела.
– Ты справилась, – сказал Аранель. – Спасибо, Айна. – Он подтолкнул Мейзана, который пялился на решетку. – Как думаешь, когда придет твой клан?
Мейзан пожал плечами, и Аранелю потребовалось все его самообладание, чтобы не задать вопрос, который беспокоил его больше всего. Он догадывался об этом с того самого момента, как увидел лицо мэлини после того, как та маленькая девочка упомянула о плаксах.
Мейзан хотел покинуть балансиров. Аранель просто не ожидал, что Айна уйдет первой.
– И что теперь? – спросила девушка, наконец переведя дух.
– Теперь нам остается только ждать, – со вздохом ответил Мейзан.
Аранель вышел из оцепенения и сдавленно завопил. Сидящий рядом Мейзан вскочил, и его глаза ярко вспыхнули в свете свечей. По стенам, словно лианы, расползались пульсирующие потоки темной энергии.
Обсидиан переливался и дышал, будто живое существо.
– Эти хитроны, – выдохнула Айна. – Они чувствуют…
– Неправильные, – прошептал Мейзан скорее самому себе, чем Айне. – Ее хитроны какие-то неправильные. Грязные и полные ненависти.
– Ее? – спросил Аранель.
– Мой вождь. С этой энергией что-то не так, но я узнаю ее ченнелинг.
Аранель зачарованно наблюдал за тем, как крошечные частицы обсидиана с шорохом осыпались на землю. Вскоре темная поверхность стала настолько гладкой, что Аранель смог разглядеть свое собственное отражение. А пару минут спустя все стены, пол и даже потолок оказались отполированы до блеска.
Это была впечатляющая техника ченнелинга, хотя Аранель не мог понять, каким образом это поможет им выбраться из крепости Кауфгара.
– Закрой глаза! – крикнула Айна.
Аранель не раздумывая послушался ее.
Кауфгар захлестнули крики боли, отражаясь от стен и вызывая мурашки на коже майани. Никогда еще он не слышал столь мучительных звуков.
Когда эти крики стихли, послышалось нечто другое – воинственный многоголосый клич, топот сотен ног и лязг металла.
– Что происходит? – крикнул Аранель. – Это Канджаллен? Они ворвались внутрь?
– Да, – ответил Мейзан. – Не поднимайте глаза! Вождь… я не могу поверить… она превратила камень в зеркало!
Снова раздались адские крики. Они эхом разнеслись по крепости, словно зазвучала симфония боли.
«Ох, Шерка… с ними нагамор!» Аранелю потребовалось какое-то время, чтобы осознать гениальность вождя Мейзана и ее плана. Превратив камень в зеркало, чтобы оно отражало глаза нагамора, вождь Канджаллена одним махом уничтожила бо́льшую часть войск Калдрава. Несколько минут они корчились от жуткой, выжигающей внутренности боли. Даже когда действие взгляда нагамора ослабело, солдаты были просто не в состоянии сражаться.
Яростные возгласы Канджаллена еще какое-то время разносились по крепости, а затем стихли. Аранель мог лишь предполагать, что случилось с солдатами Калдрава.
– Как нам выбраться? – спросила Айна.
– Просто ждать, – ответил Мейзан. – Они освободят всех пленников.
Вскоре Аранель почувствовал, как каменная стена за его спиной загрохотала. Он потянул за цепи, и они рухнули на землю. Хотя юноша и не был полностью свободен, но по крайней мере мог двигать руками.
Аранель выдернул металлический стержень из своей кейзы, Мейзан и Айна последовали его примеру. Все трое едва не потеряли сознание от боли.
– Давайте выбираться отсюда, – выдохнул Аранель, все еще не решаясь поднять глаза.
Они побежали по разрушенному проходу, полному освободившимися заключенными. Немногочисленные воины, которые, как предполагал Аранель, принадлежали к клану Канджаллен, – трудно было сказать точно, видя только их ноги, – уничтожали остатки армии Калдрава, не заботясь о том, чтобы брать пленных.
Аранель вздрогнул, когда на его щеку брызнула теплая кровь. Он пригнул голову и побежал, не сводя глаз с Мейзана. Если этот придурок собирался бросить их ради своего клана, ему лучше не делать этого, пока они еще находятся в Кауфгаре.
Только тогда, когда Аранель переступил порог замка, он поднял голову, впервые почувствовав облегчение при виде мрачного неба Мэлина.
Они выбрались.
Однако даже если Канджаллен захватил Кауфгар, у Калдрава все еще было достаточно воинов снаружи. Возле крепости царил хаос: кричали, бегали солдаты и бывшие пленники, свистели стрелы и куски камня, гудела темная энергия, а под ногами попадались трупы.
Аранель, Мейзан и Айна пробивались сквозь сражающихся и бегущих. Аранель увернулся, когда цепь Айны пронеслась по воздуху, пробив череп одному из людей Калдрава. Мейзан использовал свою цепь, чтобы задушить другого солдата. Аранелю это казалось вопиющей жестокостью, хотя он понимал, что без оружия и хитронов у них не было другого шанса выбраться.
Наконец они вскарабкались на небольшой холм, расположенный на безопасном расстоянии от битвы, бушевавшей вокруг Кауфгара. Аранель остановился перевести дух и оглянулся.
Крепость поражала воображение, поднимаясь из земли, словно обсидиановое лезвие. В Кауфгаре почти не было окон и лишь одни ворота с опускной решеткой. В отличие от майани, мэлини, похоже, не были великими архитекторами и предпочитали работать с тем, что было.
«Напоминает клюв, – отметил Аранель, с содроганием вспоминая рассказ Хиравала о сейтериусах. Громадный клюв Азяки, который, по словам Хиравала, дремал глубоко под землей. – Почему я думаю об этом именно сейчас?»
Он взглянул на Мейзана, который со скучающим видом наблюдал за битвой. Освободив всех пленников, воины Канджаллена начали отступление, а над их головами все так же продолжал кружить нагамор.
На этом нагаморе был всадник. Кто-то в голубом плаще, чьи руки светились темной энергией.
«Это она. – Сердце Аранеля сжалось при виде благоговейного выражения лица Мейзана. – Это его вождь».
Он повернулся к Айне. Она следила за Мейзаном, в то же время ковыряясь в своих металлических наручниках.
– Где Зенира? – спросил Аранель.
– Не знаю, – рассеянно ответила Айна. – Тарали сказала, что они придут, как только смогут.
– Нам надо уходить отсюда, – сказал Аранель.
На горизонте показалась черная тень, быстро приближавшаяся к Кауфгару. У Канджаллена был нагамор, но, похоже, скоро прибудет подкрепление Калдрава.
Аранель подошел к Мейзану:
– Пойдем. Нам нужно вернуться в Инкараз.
Мейзан молча взглянул на майани.
– Ты действительно покидаешь нас? – спросил Аранель. – Я думал, ты мог бы…
Именно поэтому он с самого начала последовал за Мейзаном из деревни балансиров, хотя и не мог объяснить логику свох действий. Мейзан – мэлини. Садист, который взял Аранеля в заложники, когда они впервые встретились, и с тех пор издевался над ним при каждом удобном случае.
Однако последние четыре луны Аранель нет-нет да и думал, не скрывается ли под грубой внешностью Мейзана нечто большее. За насмешками, издевками и постоянными вызовами на поединок таится какая-то скрытая привязанность – или хотя бы признание. И несмотря на то что каждый хитрон в его душе говорил Аранелю, что без Мейзана ему будет лучше, от одной мысли о том, что мэлини уйдет, ему было не по себе.
– Это твой клан, – проговорил Аранель. – Ты верен им. И всегда был верен. У каждого из нас есть то, чему мы верны – кто-то больше, кто-то меньше. – Он молился, чтобы его следующие слова не привели к удару кулаком по лицу. – Преданность может меняться, понимаешь? То, что ты с детства считал правдой, может оказаться ложью. Ты мог бы остаться с балансирами. Я знаю, тебе нравится притворяться, что ты безэмоциональный придурок, у которого нет шансов на вознесение, но Айна сделала это. Ты тоже сможешь, если останешься.
Мейзан наклонил голову. В его темных глазах мелькнуло что-то незнакомое. Он чуть приоткрыл рот, а Аранель с замиранием сердца ждал, что Мейзан скажет дальше.
Но мэлини отвернулся, и при этом молчании что-то внутри Аранеля оборвалось. Он сделал шаг и схватил Мейзана за рукав, и слова сами собой сорвались с его губ:
– Если ты уйдешь, ты снова вернешься в мир, полный жестокости! Ты будешь окружен этими солдатами, этими дикарями, которые наслаждаются войной.
– В твоих глазах, – сказал Мейзан, – и в глазах Торанического Закона они дикари. Но это мой клан. Они были добры ко мне, Аранель, и всегда меня защищали.
«Балансиры тоже добры! – хотелось крикнуть Аранелю. – И майани тоже не дадут причинить тебе вред».
Но он и так уже сказал слишком много. Его доводы застряли где-то в горле, когда Мейзан выдернул руку и вновь отвернулся.
Глядя вслед уходящему Мейзану, Аранель ощутил беспомощность, схожую с той, что он почувствовал, когда уходил Самарель. Но на этот раз боль ощущалась иначе. Сильнее.
– Аранель! – позвал знакомый голос. Тарали подбежала к нему и схватила его за руки, а ее зеленые глаза сверкнули. – Слава Шерке, я нашла тебя! – Оковы на запястьях Аранеля раскрылись и упали на землю. – О чем ты думал, Ран, когда сбежал? А ты?!
Тарали повернулась к Айне, после чего расколола и ее кандалы.