Не выдержав, юноша подхватил с земли палку и бросился на майани. Аранель вздрогнул и выронил книгу, его ладони засветились зеленой энергией. Мейзан, воспользовавшись секундным замешательством Аранеля, прижал того к дереву и приставил палку к его шее.
– Все еще слишком медленно, – с ухмылкой сказал он.
– Мейзан… – выдохнул Аранель. – Что ты здесь делаешь?
Юноша поднял бровь:
– Я думал, ты больше удивишься. Ты же так старался убедить меня, чтобы я остался.
Аранель, весь залившись краской, оттолкнул его:
– Это было просто… Я просто беспокоился о твоей душе, вот и все.
– Это все, о чем ты думаешь?
– А как же Канджаллен? – спросил Аранель, сдерживая улыбку. – Почему ты здесь?
Мейзан чуть подумав, ответил:
– Верность.
– Верность? – Лицо Аранеля засияло.
– Верность, – повторил Мейзан, смахнув челку со своей кейзы. – Чего ты улыбаешься, как идиот?
– Ничего… – буркнул Аранель, но улыбка, которой он одарил Мейзана, была самой счастливой из всех, что когда-либо видел мэлини. – Я просто… Я правда… Ничего…
«Врешь».
Это точно не ничего. Аранель и сам не отличался особой преданностью балансирам, так почему же ему было так важно, что Мейзан вернулся? Но у Мейзана не было настроения спрашивать этого эксцентричного майани. Он отбросил палку в сторону и начал взбираться на дерево.
– Что ты делаешь? – спросил Аранель, все еще ухмыляясь.
– Тебе нужно быть внимательнее, – ответил мэлини. Он перекинул ноги через ветку, а затем прижался к стволу. – Какой от тебя вообще толк? Я пришел, а ты даже не заметил.
– Это потому, что хитронический барьер должен пропускать тебя. – Аранель сел на траву и взял в руки книгу. – Твое место здесь.
Глава 19Второй принцип
«Ты мне не дочь».
Эти слова снова и снова звучали в голове Айны, раздирая ее душу, будто когти. Она закуталась в одеяло и уставилась в окно. С момента их возвращения в Инкараз прошел день, и все это время Айна не покидала своей постели.
«Ты мне не дочь».
Над краем кратера появилась тень, и Айне показалось, что это Мейзан. Значит, он вернулся. Однако она не могла заставить себя порадоваться.
«Ты мне не дочь».
Зажмурив глаза, Айна свернулась клубочком. Она пыталась заглушить холодный голос своей матери в голове.
«Ты мне не дочь».
– Лгунья! – закричала Айна, вцепившись себе в волосы. – Она… она не могла такого сказать!
Девушка закричала от обиды. Может, если бы она впилась пальцами в свою голову, то смогла бы вырвать воспоминания и выбросить их, притвориться, что ничего этого никогда не было: что мать, которую она искала больше года, не отвергла ее.
– Айна. – Матрас прогнулся, и мягкие пальцы обхватили ее запястья. На прекрасном лице Зениры отразилась печаль. – Дитя, мне так жаль. Мне невероятно жаль.
Айна громко зарыдала. Женщина обняла ее и прижала к себе. Слезы, потоком лившиеся по щекам девушки, намочили тунику Зениры.
– Тебе больно? – прошептала Зенира, гладя Айну по волосам. – Я знаю, дитя. Я знаю эту боль. Боль разлуки с тем, кого ты любишь больше всего на свете.
– Я не люблю ее! – Айна с рычанием отстранилась. – Я никогда ее не любила! Но она была моей единственной семьей. Даже если она относилась ко мне как к чему-то ненужному, я думала, что где-то в глубине своей вонючей души… – Она икнула, и Зенира похлопала ее по спине. – Я все испортила, да? Я нарушила правила и подвергла всех опасности. Я даже заставила тебя использовать ченнелинг в Мэлине. Единственный человек, который должен говорить, что ему жаль, – это я.
– Тебе не нужно извиняться, – сказала Зенира. В ее добрых глазах не было ни капли осуждения. – Ты поступила глупо и безрассудно, сбежав из деревни. Но всем нам дано в жизни совершать те или иные глупости и ошибки. Это естественно. – Она слегка улыбнулась. – Ты не принесла этим никакого вреда. Моя душа осталась светлой, и даже Мейзан вернулся к нам. Я думаю, вселенная была на нашей стороне.
– Скорее, ты была на нашей стороне. – Айна перевела взгляд на кейзу Зениры. Она потускнела, но не очень сильно.
«Никто раньше не мог противостоять моей матери. Она всегда защищала меня от врагов и была самой сильной из всех, кого я знала. Она сделала все, чтобы уберечь нас от войны. А теперь… она возглавляет клан повстанцев и ездит верхом на нагаморе».
Айна рассмеялась:
– В глубине души я подозревала, что ей нравится насилие, но я всегда оправдывала ее. Глупо было думать, что мать нужно спасать от всего этого. Глупо было думать, что она хочет быть спасенной. Глупо было отправляться в Мэлин ради нее.
– Если уж на то пошло, я рада, что ты спустилась в это царство, – сказала Зенира. – Возможно, ты потеряла свое предназначение, Айна, но ты всегда можешь найти новое. И цели балансиров остаются прежними.
Девушка посмотрела на нее в замешательстве:
– Ты позволишь мне остаться? Ты не выгонишь меня?
– С чего бы мне это делать?
– Я нарушила правила! Сбежала и подвергла опасности Аранеля и Мейзана.
– Думаю, Мейзан ушел бы независимо от того, что ты сделала, – слегка улыбнулась Зенира. – Но теперь он вернулся. А Аранелю нужно было увидеть, каков этот мир на самом деле. Он пока не осознает этого, но это поможет ему в дальнейшем.
– Значит, ты не собираешься меня наказывать? – спросила Айна. Сквозь ужас пробился проблеск надежды. – Ты позволишь мне продолжить обучение в качестве балансира?
– Ты явно расстроена собственной глупостью, которую сама осознаешь. – Глаза Зениры сверкнули. – Я верю, что отныне ты будешь следовать моим указаниям и никогда больше так не сделаешь.
– Никогда! – горячо откликнулась Айна. – Клянусь. Отныне я буду прислушиваться к каждому твоему слову.
– Хорошо. Я бы хотела, чтобы ты больше не заставляла меня рисковать своей душой ради твоей защиты, Айна.
– Был только один человек… – Нижняя губа девушки дрогнула. – Который рисковал своей душой, чтобы защитить меня. Хотя, если подумать, моя мать – нет, Канна – вообще ничем не рисковала, когда использовала ченнелинг. Ее душа была темной с самого начала.
Она посмотрела на Зениру, и в ее голове всплыл долго мучающий ее вопрос:
– Почему ты столько делаешь ради меня? Потому что это часть твоей миссии – помогать тем, кто в этом нуждается?
– Потому, что ты важна для меня, Айна! И конечно же, ты это понимаешь.
«Ты важна для меня».
Эти слова окутали Айну, будто одеяло. Такие теплые и мягкие, они исцеляли те раны, которые нанесла Канна. Она смотрела на Зениру, и в ее груди стало зарождаться чувство привязанности.
Зенира, будучи парамоси, выглядела гораздо моложе своего настоящего возраста. На вид ей было лет тридцать – в таком же возрасте родила мать Айны.
Девушка не знала своего отца. По словам Канны, он был ничтожеством. Иногда Айна именно его винила в том, что мать так часто проклинала ее, – девушка одним своим видом напоминала ей о своем отце.
И все же по какой-то причине, возможно, чтобы облегчить собственную душу, Канна никогда не бросала ее. Эта женщина была наименьшим злом в этом чертовом царстве. Она все-таки оберегала Айну от всей той мерзости, которой кишел Мэлин.
«Ты важна для меня». Этими словами Зенира защитила Айну так, как ее мать никогда в жизни не защитила бы, и рисковала своей душой так, как Канна никогда не стала бы рисковать.
– Лучше бы ты была моей матерью, – промолвила Айна.
Зенира издала легкий смешок, а ее глаза заблестели.
– Мне нравится думать об Инкаразе как о своем доме, а о балансирах – как о моих… не то чтобы детях, но как о неотъемлемой части моей жизни. Без балансиров я бы не добилась многого, и ты, в частности, очень важна для меня. – Она улыбнулась, и Айна подумала, не обнимет ли Зенира ее снова.
Но вместо этого она отодвинула челку Айны, чтобы рассмотреть ее кейзу.
– Удивительно, – пробормотала женщина. – Даже после длительного воздействия хитронов Мэлина твоя душа не изменила своего вращения.
– Это замечательно, – сказала Айна, которая не могла поддержать энтузиазм Зениры. – Знаешь, мы бы не оказались в такой ситуации, если бы я умела правильно использовать ченнелинг… Ты что-нибудь узнала про мою кейзу?
Она замолкла, почувствовав, что ляпнула лишнего. Зенира рисковала своей душой ради нее, а Айна требовала, чтобы парамоси исправила ее кейзу.
– Пока нет, – ответила Зенира, все еще погруженная в раздумья. – Хотя мне кажется, я поняла, как белая вспышка связана с вознесением. Поправь меня, если я ошибаюсь, Айна, но ты сказала, что оставалась в пустом пространстве несколько секунд?
– Думаю, да.
– Заметила ли ты в этом пространстве торану?
– Торану? – воскликнула Айна. – Нет… Но я особо и не искала. С чего бы там взяться торане?
– Насколько ты знакома со Вторым принципом хитронического равновесия?
– Не очень, – озадаченно ответила девушка. – Аранель, может, и упоминал о нем пару раз, но никто не слушает, когда он начинает выпендриваться.
– Тогда послушай внимательно, – сказала Зенира. – Второй принцип хитронического равновесия гласит, что души могут существовать только в мирах со скоростью хитронического вращения, равной их собственной или меньшей, чем их собственная. – Она выжидающе посмотрела на Айну, а та растерянно уставилась на Зениру, нервно теребя край простыни. – Возьмем, к примеру, душу майани со средней положительной скоростью вращения хитронов, скажем, сто оборотов в секунду. Такая душа может существовать в любом из низших царств, поскольку вращение хитронов этих царств обратное, отрицательное. Однако такая душа не может существовать в Парамосе, для которого необходимое минимальное вращение хитронов – около миллиона оборотов в секунду.
– Получается, душа мэлини с обратным вращением не может подняться в Майану, где необходимый минимум вращения составляет один положительный оборот в секунду? Но она может свободно спуститься в Наракх, где нет никаких требований? Правильно?