Аранель прижал кулак ко лбу в знак приветствия:
– Прошу простить мою грубость, но мы уже встречались, лорд Сейрем?
– Конечно встречались! Тебе тогда было всего четыре года, так что, возможно, ты и не помнишь этого. Я близок с твоей семьей, Аранель. Мы с твоим прадедом давние знакомые, а на прошлой неделе я обедал с твоими родителями. Твоя матушка подала чудесный бузинный пирог.
– Вы видели моих родителей? Они здоровы? А что с моей кузиной Тарали?
– Твои родители в полном порядке. Они построили прекрасное поместье с великолепным видом. Там есть свободная комната для Самареля. И для тебя.
– О, – сказал Аранель с удивлением. – Как… как это чудесно. – Он перевел взгляд на сигил, который украшал одежду лорда Сейрема: четыре переплетающихся кольца из золотых нитей.
– Перейду к делу, Аранель, – сказал лорд Сейрем. – Твоя семья скучает по тебе. Они с нетерпением ждут твоего вознесения. Подозреваю, что после ухода Самареля ты скучаешь по ним еще больше.
– Я… – Аранелю было слишком стыдно признаваться об этом вслух.
Чтобы оставаться в Майане, нужно просто быть добрым. Однако души парамоси безгрешны. Совершенны. Они неслись вперед с огромной скоростью, подпитываемые различными добродетелями и не отягощенные пороками. Судя по яркости кейзы Аранеля, ему предстояло пройти весьма долгий путь.
– Возможно, существует способ, как вознестись намного быстрее. – Слова лорда Сейрема прервали мрачные мысли Аранеля.
Подавив волнение, юноша выпрямился:
– Правда?
– Обычно я не советую так делать, но это именно то, что нужно и тебе, и Хранителям. Считай, что за этой высокой наградой стоят высокие риски.
– Высокий риск за высокую награду?
«Добрые дела не осветят твою душу, если совершать их исключительно ради награды», – раздался в голове голос, и похожий, и непохожий на голос матери.
– Что-то вроде тайной миссии, – ответил лорд Сейрем. – Очень важной для Хранителей и для будущего всей вселенной. Об этом деле я не стал бы говорить даже советникам.
– Тайной миссии? – спросил Аранель. О чем это говорил лорд Сейрем? И почему выбрали именно Аранеля, а не какого-нибудь майани, состоящего в Совете?
– Ты из хорошей семьи, Аранель, – сказал лорд Сейрем, словно прочитав его сомнения. – Я наблюдал за твоими успехами со стороны. Ты искусный ченнелер.
– Не такой искусный, как мой брат, – промолвил Аранель.
– Но гораздо более искусный, чем ты думаешь. – Лорд Сейрем одарил его снисходительной улыбкой, чем напомнил Аранелю его дедушку. – В отличие от Самареля, у тебя есть огромное желание вознестись. Желание, которое может заставить тебя пойти на любой риск.
– Что за риск? О чем вы меня просите?
– Мне нужно, чтобы ты спустился в Мэлин. Спустился и внедрился к балансирам.
Желудок Аранеля скрутило.
– Нет! – вырвалось у него резче, чем он предполагал. – Это… это безнравственно и аморально. Не говоря уже об опасности!
– Ты будешь действовать как шпион Хранителей. Тебе не нужно делать ничего аморального, только докладывать обо всех планах повстанцев.
– Вы хотите, чтобы я лгал! – С каждым словом голос Аранеля звучал все громче. – Лгал, обманывал и подвергал свою душу тьме Мэлина! Делать то, от чего и вы, и сами Хранители всегда предостерегали!
– Бывают моменты, Аранель, – ровно проговорил лорд Сейрем, – когда мы должны смотреть на вещи сквозь призму осторожности и выходить за рамки привычного образа мышления. Ситуации, когда цель оправдывает все риски. По крайней мере, для человека с твоими навыками и сердцем.
Аранель стоял словно вкопанный, не в силах вымолвить ни слова. То, что предлагал Хранитель, противоречило всему, во что его учили верить, всем правилам, которым он старательно следовал. Однако следование этим убеждениям и правилам до сих пор не осветлило его душу. И если все усилия были напрасны…
«Возможно, лорд Сейрем прав, – раздался в голове тоненький голосок. – Возможно, это и есть то, что мне суждено сделать».
Лорд Сейрем положил руку на плечо Аранелю.
– Ты заслуживаешь жизни в блаженстве вместе с остальными членами своей семьи, – сказал он. – Хранители признают это, даже если Торанический Закон – нет. Тебе пора искать другой способ вознесения.
Глава 3Последний независимый клан
Мейзан осторожно обхватил пальцами шею своего товарища и активировал хитроны. Они потекли по горлу Таэзура, но вдруг Мейзан почувствовал, что под плотью скрывается что-то твердое и эластичное.
– Шары Андракена, – сказал Мейзан, когда его хитроны обхватили непонятный комок. – Как, черт возьми, ты дышал?
Таэзур не ответил, его слезящиеся глаза выпучились лишь еще сильнее. Мейзан вздохнул, сосредоточившись на потоке энергии. Он не мог просто выдернуть опухоль: она слишком глубоко засела в здоровых тканях. Ему придется выжечь ее с помощью тока. К счастью для них, из-за надвигающейся грозы промозглый воздух снаружи пещеры потрескивал от статического электричества.
Ченнелинг с хитронами Мэлина всегда был сопряжен с риском. Иногда они хорошо подчинялись его воле, а иногда… не очень.
Мейзан вздрогнул, когда окружающие хитроны слились с его собственными, просачиваясь сквозь тело, словно ил. Спустя годы ченнелинга он так и не смог привыкнуть к ощущению, будто грязь царства Мэлина проникает в него через эту связь.
– Хорошо, – сказал Мейзан, собирая статическое электричество. – Пора ударить этого сукиного сына током.
Он направил поток электричества в комок в горле Таэзура. Тот дергался и вырывался, но Мейзан силой удерживал его и направлял энергию прямо к этому месту. Это должно сработать. Должно получиться.
Согласно целительной книге майани, которую они нашли в заброшенной деревне балансиров луну назад, уничтожение опухолей с помощью тепла или электричества было проверенным методом. В верхнем царстве так избавлялись от различных болезней.
Мейзан прикусил губу: кейза горела, а потоки хитронов дрожали.
Связь становилась все более непостоянной, хитроны Мэлина сопротивлялись. Он не знал, сможет ли контролировать их, сможет ли их стабилизировать…
Таэзур забился в судорогах. Кровь хлынула из его горла и потекла по пальцам Мейзана. Юноша отдернул руку и разорвал хитроническую связь. Он схватил Таэзура за костлявые плечи и подождал, пока кашель утихнет.
– Ты можешь говорить? – спросил Мейзан.
Таэзур стал еще больше захлебываться кровью, а в глазах вспыхнула ярость, испепеляя Мейзана.
Мейзан вытер руки, чувство вины грызло его изнутри.
– Не смотри на меня так. Я не виноват, что эти чертовы хитроны решили вот так поднасрать.
Таэзур продолжал кашлять кровью и не сводил с товарища полный ненависти взгляд. Не в силах больше выносить это, Мейзан отпустил его и выскочил из пещеры.
Снаружи ждала женщина, губы которой искривились при виде мрачного выражения лица юноши.
– А чего ты ожидал? – спросила Канна, вождь клана Канджаллен. – Ты не целитель, Мейзан. И это не Майана. Сожги эту книгу, пока она не вбила в твою голову еще больше абсурдных идей.
Мейзан кивнул, решив последовать совету, но позже. Его хитроны предназначались для причинения боли, а не для исцеления. Его руки должны были разрывать плоть на части. И он полный дурак, если ожидал другого исхода. Мейзан мог просто перерезать Таэзуру горло.
Он тяжело прислонился к камню и натянул на лицо шарф, однако даже с этой защитой испарения Мерумарта – Мертвой горы – затрудняли дыхание.
«Не такая она уже и мертвая, – подумал Мейзан. – Эта пылающая куча дерьма вот-вот взорвется, и мы должны убраться отсюда до того, как это произойдет».
Если учитывать, что токсичность воздуха только растет, им совсем скоро придется бегом бежать отсюда. Мейзан не был против. Из всех жалких мест в Мэлине, где он находил убежище, расщелины у подножия Мерумарта были самыми ужасными.
Они отступили сюда, спасаясь от войск Калдрава, намереваясь спрятаться на день-другой, пока побережье не освободится. Но то ли по злому умыслу, то ли из-за неудачи войска́ Калдрава разбили лагерь прямо в Марфаране – безжизненном лесу, окружавшем вулкан, – тем самым заманив Мейзана и его товарищей в ловушку.
Они пробыли здесь неделю, и у троих мужчин уже начались проблемы с легкими. Иногда по ночам и сам Мейзан чувствовал зуд в горле. Он боялся того дня, когда проснется с таким же комом, как у Таэзура.
Именно поэтому он пытался вылечить своего товарища. Если бы Мейзану удалось это сделать, он бы смог исцелить и себя. Но план провалился. А это означало, что, если он заболеет какой-нибудь болезнью, боль останется с ним на века.
Для этих людей смерть не стала бы спасением, как для других живых существ. Им не было дано ни облегчения, ни передышки от страданий. Человеческие тела и души были прокляты бессмертием и обречены на вечные страдания от всех травм и болезней или пока их не постигнет участь, о которой Мейзан предпочел бы не задумываться.
– Я тут подумала, – сказала Канна, отрывая Мейзана от его размышлений, – и не вижу другого выхода. Мы должны сдаться.
Мейзан пошатнулся от такого заявления:
– Черт возьми, вождь! После всего того дерьма, через которое мы прошли, вы хотите сдаться этому таракану?
– Этот таракан контролирует почти весь Мэлин. Его войска разбили лагерь менее чем в километре от нас. Если Мерумарт взорвется, мы окажемся прямо в их объятиях. Мы лишь оттягиваем неизбежное, оставаясь здесь.
– Мы не можем сдаться! – возмутился Мейзан. – Мы – Канджаллен! Последний независимый клан в этом царстве. Клан, благословленный нагамором!
– Последний независимый клан? – Канна резко рассмеялась. – Мы не клан, Мейзан. Мы перестали им быть в тот день, когда армия Калдрава ворвалась в союзные деревни. И нагамор уже много веков нам не благоволит.
Ее слова заставили его вспомнить события, произошедшие четыре луны назад. Они вшестером – включая вождя Канну, Мейзана и Таэзура – отправились охотиться на громовержца глубоко в долинах Райтани. К тому времени, когда они вернулись, все семь союзных деревень были уничтожены. От них остались лишь дымящиеся кучи пепла и пыли, пронзенные пиками калдравских знамен. Исчезли три тысячи людей из их клана. Канна сказала, что их, скорее всего, взяли в плен. Отправили в ужасные льды Агакора, где истязали на протяжении нескольких дней.