Йаати подергал за него, потом повис, зацепившись ногами. Кабель даже не дрогнул. Он вздохнул. Дело, в общем-то, простое, — перебирай себе руками и ползи, как вагончик по канату. Плевое дело, — не будь под ним высоты в двадцать этажей. Только вот выбора у него, увы, не было, — оставаться на этой крыше он не мог. И он пополз вперед, — отчаянно зажмурившись и убедив себя, что всё это просто дурной сон. Но кабель врезался ему под колени и раскачивался, вызывая приступы дурнотного головокружения. К тому же, он ощутимо растягивался под ним, подергиваясь взад и вперед, и Йаати казалось, что он вот-вот лопнет.
Это путешествие заняло словно целую вечность. В самом конце его руки так тряслись, что он просто свалился на крышу, и какое-то время лежал совершенно неподвижно, ничего не соображающий, глядя в пустое белесое небо. Казалось, что оно засасывает его, в какой-то миг он даже испугался, что упадет… туда.
Застонав, Йаати перевернулся на живот, поднялся на четвереньки, потом на ноги. Заковылял к двери. Она, конечно, оказалась заперта. Он тупо подергал её, потом подошел к парапету. Так и есть — такой же бетонный козырек. Йаати сел на парапет, повернулся, спрыгнул, сев от силы удара на корточки. Замер, как завороженный, глядя на пустоту под ногами. Лег на живот — и лишь тогда осмелился заглянуть вниз. Вот он, балкон — рукой подать. Но… как же он сможет…
Словно во сне, он спустил ноги вниз… сорвался, судорожно схватившись за край… тело резко качнуло, пальцы сорвались… Йаати врезался спиной в парапет… и грохнулся на четвереньки. Колени и руки до самых плеч пронзила боль, он зашипел от неё… потом лег на пол, прижался к грязному шершавому цементу, судорожно дыша, не веря в то, что ещё жив. Наконец, звон в голове стих, сердце успокоилось. Йаати поднялся на четвереньки, подполз к двери, протянув руку, открыл её и вполз внутрь. Лишь когда она закрылась за ним, он поднялся на ноги. Больше всего сейчас он боялся вновь увидеть высоту.
Ему вновь очень повезло, — он попал не на лестницу, а в одну из квартир на верхнем этаже. Йаати ввалился в ванную, думая сейчас только о воде. К его невероятному счастью, она тут была. Он буквально присосался к крану, потом залез в ванну и с громадным наслаждением вымылся. Там бы он и уснул, — но из ванной его выгнал голод. Судя по вянущим цветам, дом явно оставили всего несколько дней назад, — даже холодильник до сих пор работал. Правда, вместо привычных продуктов внутри лежали какие-то черные пакеты. Разорвав один, он обнаружил внутри розовато-серую волокнистую массу и осторожно понюхал её. Пахло сырой рыбой, — и он, вздохнув, подцепил её, холодную и влажную, пальцами. На вкус она оказалась вполне сносной, — в самом деле, что-то вроде сырого подсоленного фарша для рыбных котлет, который он однажды тайком попробовал в детском саду, — но выбора, увы, не оставалось.
Не вникая в детали, Йаати слопал всё, что нашлось в пакете, потом кое-как дополз до постели, — и тут же провалился в мертвый сон…
Сжимая в рукавицах стальной прут, часто дыша и настороженно прислушиваясь, Йаати медленно пробирался вдоль задней стены какого-то бесконечно длинного одноэтажного здания, сложенного из бетонных блоков. Было почти совершенно темно, — лишь сквозь заложенные стеклоблоками низкие окна пробивался холодный голубоватый свет. Оно таилось где-то совсем рядом, — Йаати чувствовал его, но никак не мог увидеть, хотя оно пело… где-то у него внутри…
Он ошалело вскинулся на постели. Его разбудило какое-то жужжание в голове. На потолке вполнакала, сами по себе, зажглись длинные лампы. Секунды через две за окном что-то вспыхнуло, — в комнате стало светло, как днем. Режуще-белое свечение перетекло в синее, красное, вновь в белое, — и всё погасло. Йаати словно нырнул во мрак, — ослепленные глаза сейчас не различали ничего. Всё это заняло от силы секунды три. Ещё секунд через пять раздался сильный взрыв, секунду или две спустя — второй.
Соскользнув с постели, Йаати помотал головой и, сделав несколько беззвучных шагов, подошел к матовой стеклянной перегородке, сквозь которую едва сочился мутный полусвет. Легко откатив её, он вышел на балкон и замер, чувствуя, как нагое тело покрывается ознобом в прохладной, пропитанной влагой ночной тьме. Все окна оставались темными, и здания чернели силуэтами на фоне призрачной серо-фиолетовой мглы. Горели лишь бело-фиолетовые уличные фонари, но так тускло, что лишь разбавляли густую, словно жидкость, темноту. В тумане их свет казался странным — очень четкий узкий центральный конус, второй, более смутный, окружающий его, и плавно тающий во мраке ореол. Идеально круглые пятнышки освещенной земли казались островками, приподнятыми над полупрозрачным океаном тьмы.
Йаати прислушался. Ночь казалась очень тихой, но её наполняло множество призрачных звуков, большую часть которых его чуткие уши не могли определить. Внизу никого не было, — но ему постоянно казалось, что за ним наблюдают. Мир вокруг мягко плыл, Йаати не понимал, спит он сейчас или нет. Не сознавая, что делает, словно во сне, он вышел из квартиры. Не решаясь вновь пользоваться лифтом, он вышел на балкон, а с него попал на лестницу. Йаати беззвучно ступал босиком, так что свет не загорался — да он сейчас и не нуждался в нем…
Наружная дверь оказалась заперта. Йаати решил вылезти в окно… и тут же понял, что её можно открыть, просто нажав на кнопку. Прикосновение босых ног к холодной, шершавой земле словно пробило его током, — он вздрогнул, и повел плечами, вдруг ощутив себя очень беззащитным на этой сумрачной улице. Нет, он, совершенно определенно не спал, — и, в то же время, не понимал, что делает, и что его, собственно, ведет. Не удержавшись, он вошел в один из островков света, невольно присев, словно его могли увидеть. Потом посмотрел вверх. Фонарь был очень странный, — не лампа, а что-то вроде плоского кристалла. Свет тоже был странный, — кожу щекотало, словно по ней бегали крохотные, незаметные искорки.
Йаати передернул плечами и быстро отступил во тьму. Потом пошел вперед. На перекрестке он замер, поочередно глядя на четыре цепочки тускнеющих в тумане огней. Странное щекочущее ощущение не исчезло, — напротив, поселилось где-то глубоко внутри. Йаати казалось, что он вот-вот взлетит. Ощущение поднималось волной, захлестывало его, — и он резко, стрелой взмыл вверх, прорезав прохладный воздух. Нет, на самом деле он, конечно, остался на месте, — но, в то же время, словно разделился надвое. Сам он стоял на земле, глядя на мир своими глазами, — и, в то же время, бесплотно парил высоко над ней. Но даже с большой высоты он ничего не увидел, — ни одного огня, только россыпь тусклых, бело-фиолетовых кружков света.
Йаати попытался «взлететь» ещё выше, — и в нем словно лопнула струна. Вторая пара его глаз захлопнулась, — и он, ошалев, сел на землю, отчаянно стараясь понять, что это с ним происходит. Началось всё это явно не сейчас, а… наверное, тогда, когда он проснулся, — ещё там, дома… и это «что-то» явно было связано с тем…
Он отчаянно зажмурился, стараясь вспомнить… но воспоминание тут же ускользнуло, словно сон. Вздохнув, Йаати попробовал вновь «выйти из себя», — но и это у него не получилось.
Он поднялся и подошел к фонарю, встав в столб щекочущего кожу света. Свет словно бы проникал глубже, щекоча саму его суть, саму душу, — очень странное ощущение. Оно вновь поднималось волной, захлестывая его, и…
Йаати замер, отчаянно зажмурив глаза. Он стоял на земле, — но, в то же время, неощутимо парил над ней на высоте добрых метров ста, как-то глядя сразу во все стороны. Ничего… темнота, только россыпь тусклых бело-фиолетовых огней. Он захотел «взлететь» ещё выше, но сдержался, — боялся, что связь опять исчезнет.
Подумав, Йаати посмотрел вниз, — и вздрогнул, увидев собственную крохотную фигурку. Отсюда она казалась очень беззащитной, и он невольно вскочил, скрывшись в темноте. Видение, однако, не исчезло, и Йаати быстро «спустился» к земле. Он вновь видел себя — свой силуэт — на фоне тусклого столба света. Ощущение оказалось очень странное, — словно во сне. Он плавно поднял руку, — и увидел это со стороны. Он совсем не понимал, как всё это происходит, но способность ему досталась очень ценная: её полезность он вряд ли мог переоценить.
Он попробовал «влететь» в окно ближайшего здания, — и видение тут же погасло. Итак, его «третий глаз» всё же не мог проникать сквозь материальные преграды, и это очень разочаровало его: было бы очень интересно скользить сквозь стены и землю, подобно бесплотному духу. Ладно, что уж есть…
За стеной вспыхнуло дрожащее сине-желтое зарево, — и через миг до Йаати донесся приглушенный стук пулемета. Он испуганно вздрогнул и замер, словно проснувшись, как-то вдруг осознав, что стоит нагишом посреди улицы. Его снова «повело», — и в этот раз он даже испугался. Что это с ним, какая сила понесла его сюда?..
За спиной полыхнул страшный сиреневый свет, — и, обернувшись, он увидел летящие обломки взорванного щита. За ней, в отблеске уже гаснущей вспышки, белел пугающе высокий силуэт, — и Йаати бросился бежать, не думая уже ни о чем.
День 1
Очнувшись, Йаати с трудом сообразил, что лежит на полу в грязном подъезде, за открытой дверью идет дождь, и времени уже явно далеко за полдень. Он был весь грязный, исцарапанный и ободранный до крови. Каждый мускул ныл от тупой боли, а босые ноги и голова болели гораздо сильнее. Он чувствовал себя совершенно разбитым и слабым, и когда всё же поднялся, его шатало, как в бреду.
Он кое-как закрыл дверь, — и бессильно сел на пол, отчаянно пытаясь вспомнить хоть какие-то подробности бегства. Облако пустоты в голове таяло, но прошлое всплывало очень смутно. Кажется, он долго пробирался по пустым улицам, весь мокрый под ровно шумящим дождем, шлепая по лужам и обходя тусклые белые фонари, но что было раньше?.. Кажется, он очень долго плыл вниз по течению реки, — сколько же времени он провел в ледяной воде? И почему потом даже не чихнул? — потом долго пробирался по дну какого-то оврага, по которому бежал бурный поток, — что, хотя бы отчасти, объясняло его ссадины и полное изнеможение… но что загнало его в реку? Как он вообще не утонул?.. Последнее, что он запомнил, — кошмарный трехногий силуэт, ослепительно яркий на фоне глухой ночной тьмы. Но далее в памяти зиял провал: он даже не помнил, как попал сюда.