— Транспорт! — серьезно ответил Помфрет.
Мы все засмеялись.
Дружба, смелость, энтузиазм — все это последние несколько дней работало на нас. Я даже питал слабую надежду, что когда мы доберемся до Камушкея Бессмертного — то будем точно знать, что нам делать.
Мы вновь двинулись к той точке, где — как нам представлялось — стоял Склеп Времени. Мы были очень похожи на мотыльков, упорно бьющихся головами об экран, который отделяет их от манящего, но губительного света. Да, мы шли по этой линии вниз, к потоку (правильность берегов, каменная кладка и глинобитные откосы говорили о его искусственном происхождении), — мы — слабые маленькие люди — гордо, уверенно шли к тому будущему, которое сами выбрали для себя!..
— А реакция-то у старика ослабла! — весело заметил Джордж Помфрет.
Мы согласились, но Лотти, со своей обычной способностью одной фразой наводить панику и портить настроение, сказала:
— Если он уже не выслал новых чудовищ.
— Вы накаркаете, миссис Лотти Помфрет! — с чувством произнесла Фиб.
Мне снова пришлось отметить удивительную особенность человеческой психологии: непрошибаемая убежденность в собственном бессмертии — мы все разделяли ее, независимо от личных верований каждого. Ведь Зверь Времени уже не раз посылал своих монстров убивать нас; а мы по-прежнему уверенно говорили о завтрашнем дне, считая, что «завтра» обязательно наступит.
Полисмены не без колебания поднялись и пошли за нами вниз, к каналу. Мы двигались осторожно, готовые к любой неожиданности: кто знает, куда Камушкей Бессмертный умудрится забросить нас отсюда.
Но мы шли прямым курсом на его берлогу.
На берегу канала мы остановились. По спокойной воде плыли какие-то бревна. Такие же бревна в беспорядке валялись на том берегу канала.
— Внимание! Крокодилы! — указал на них Помфрет.
— Я вижу. — Бреннан прикинул ширину канала. — Добрых тридцать ярдов. Видите — песок наступает на эту цивилизацию. Жители проиграли битву за пригодную к обработке землю. Таков жестокий порядок мировой истории…
— Я думаю, когда-то это был главный оросительный канал, — Фиб захватила горсть песку и швырнула в воду.
Гладь канала покрылась мелкой рябью.
— Не перескочить, — покачал головой Бреннан. — Мне это не по душе: Камушкей Бессмертный собирается задержать нас каким-то каналом со стаей крокодилов!..
— Мы поплывем группами, а те, кто на берегу, будут отпугивать этих гадов, — предложил Помфрет.
Я сразу запротестовал. На этом песчаном берегу канала не росло никаких деревьев. Берег уходил плавными кривыми в обе стороны, и в пределах видимости мостов перекинуто не было. Были только крокодилы. Это не фантомы нашего воображения; равным образом, как мог я судить, это и не агенты Камушкея Бессмертного.
— Ну так придумай сам что-нибудь другое! — с обидой за своего возлюбленного сказала мне Лотти.
Наконец мы договорились. Мы объяснили полицейскому сержанту, что собираемся делать; напуганный перспективой остаться в пустыне, он согласился сотрудничать. Мы разделились для опасного заплыва. Чарли собрал все наше барахло (полиция тоже подготовилась) и с сомнением посмотрел на воду своими кварцевыми линзами, сверкнувшими на солнце.
— Чарли! — крикнул я. — Иди прямо по дну, старина. Мы тебя смажем маслом на той стороне.
Чарли звякнул металлическими суставами:
— Я боюсь, — показал он на сверток, — что там слишком глубоко: ваша одежда промокнет.
Мы рассмеялись — и все наши страхи как рукой сняло.
Выстроив отряд, Бреннан, как признанный лидер, стал впереди. Бревна в воде зашевелились.
Я остановился у самого края воды. Странная смесь уверенности и тревоги: проведя почти всю жизнь в воде, я успел отвыкнуть от нее, и даже эта канава меня несколько смущала…
Крокодилы — я легко справлюсь с одним, с другим; но против всей стаи мне не устоять. Все будет зависеть от меткости стрелков, стоящих по берегам.
— О’кэй! — весело крикнул Бреннан. — Начинаем рождественское купанье! — Он бросился в воду почти без всплеска.
Он плыл на боку, далеко загребая рукой и раздвигая воду мощными движениями ног. Для меня этот стиль — половина тела на воздухе — казался странным и неумелым. Бреннан достиг половины пути, когда ближайший крокодил, внезапно вильнув хвостом, рванулся к нему; но Помфрет мгновенно вскипятил своим лучом воду вокруг чудовища. Крокодил исчез.
Увы! нам пришлось начать военные действия.
«Фарли-экспресс» превратил в пар большое количество воды, и за паром мы уже не видели Бреннана.
Наконец мы услышали, сквозь шипение и бурление кипятка, громкий крик Бреннана:
— О’кэй! Кончайте стрельбу! Я добрался!..
Пришлось подождать минут пять, пока не остынет вода.
Теперь поплыла Фиб — ее переправу мы организовали уже лучше.
Следующим вызвался Помфрет; на этот раз Бреннан смог добавить огня из своего «Крейтона-80», который ему перевезла Фиб. У меня возникла проблема: мне придется плыть тридцать ярдов со своей пушкой, не имея возможности пускать ее в ход. Когда я перевезу свой «Фарли» — работа пойдет хорошо. Но «Крейтоны» не дадут мне полноценной защиты — даже выстрелив залпом, они не согреют воду у этого берега.
На берегу остались Лотти и я, а полисмены яростно ссорились. Одни хотели плыть поперек, как мы, двое даже помогали нам своими служебными пушками; другие — это было ясно по жестам — собирались пройти вдоль канала, в обход. Мне кажется, иные из них думали: если пройти достаточно далеко, то перед ними из-за горизонта встанет родной Багдад.
— Я жду вас, сэр! — напомнил Чарли.
— Спасибо, старина! — кивнул я ему. — Как хорошо, что ты с нами в этих передрягах…
Лотти набралась смелости и приготовилась прыгать в воду. Я улыбнулся ей, чтобы ободрить:
— Сразу греби руками и плыви точно по прямой, на Джорджа. Не отвлекайся ни на что, ясно?
На ее лице отразилось сомнение:
— Я — неважный пловец. Да и вообще никакой. Я только в бассейнах и плавала, скажу тебе…
— Ну до того берега-то сможешь доплыть, черт возьми?!
— Ду… думаю, да…
— Дьявол!
— Ой, не будь таким злым, Берт!
— А ты не будь такой… давай! Прыгай и плыви!
Она прыгнула в воду, блеснув своими белыми ногами и подняв целый фонтан воды. Крокодилы — их число заметно не уменьшалось — сразу ринулись к ней. Эти рептилии подчинялись своему обычному инстинкту — сжирать все съедобное, что попадется на глаза; какая бы ни случилась беда — она ничему их не учила. Те, кто научился, — уже убиты…
Лотти колотила по воде своими белыми ногами, но почти не продвигалась вперед. Вдруг сквозь шипение и свист перегретого пара я услышал ее испуганный крик:
— Спасите! Берт! Я тону!..
Плохие пловцы в беде всегда предполагают наихудшее. Я сунул в руку Чарли свою пушку:
— Отбивай крокодилов, Чарли! — и, разбежавшись, прыгнул в канал.
Даже в этот ужасный момент я ощутил наслаждение от материнских объятий воды.
Без ласт я не мог развить свою привычную скорость, но короткую дистанцию до Лотти я проскочил мгновенно. Поднырнув под нее, я обхватил ее за бедра и вытолкнул ее голову из воды.
Девушка обмякла в моих руках. Я вновь погрузился с головой в свою любимую стихию и огляделся. Серебристое небо надо мной крошилось и вскипало, полосы жгучего огня прорывались сверху и разрывали на мелкие куски разрубленные трупы крокодилов. Я вытащил нож, предусмотрительно прихваченный мною в багдадском отеле.
То ли Чарли был плохой стрелок, то ли рептилии набрались опыта, не знаю; но они подбирались все ближе, атакуя нас не только с боков, но и снизу.
Вот первый из них — он поднимается вертикально от самого дна канала, повиливая хвостом и открывая зубастую пасть. Да, вид приближающегося к вам под водой крокодила, с его змеевидными движениями тела, страшен для тех, кто никогда не сталкивался с подводными чудовищами.
Мы, новые аквамэны, — подводные жители — привыкли на своих океанских фермах и фабриках отбиваться от куда более страшных монстров, чем какие-то крокодилы; но, признаюсь, с такой обузой, как беспомощная девушка, я не был уверен в исходе боя…
Мое подводное дыхание держалось устойчиво; и я, продолжая поддерживать Лотти левой рукой, развернулся в удобную позу для встречи с крокодилом. Он уверенно приближался. В последнюю секунду я увернулся от него вбок, увлекая за собой Лотти, и, глубоко воткнув нож в брюхо гада, выпустил в воду целое облако темной крови. Не медля ни мгновения, я резко ударил ногами и вытолкнул нас обоих из отвратительного бульона. Нужно было скорее выйти в чистую воду. Иначе, ничего не видя, мы стали бы легкой добычей для следующего крокодила.
Сквозь слой воды непрерывные разрывы лучевых снарядов казались мне глухим барабанным боем. Я подумал, что полисмены усилили огонь. Но уже второй крокодил, распаленный вкусом крови, приближался к нам сбоку — гораздо осторожней, чем первый.
Я подтолкнул Лотти вверх, выставил наши головы из воды и прокричал ей прямо в ухо:
— Плыви на спине! Осталось немного!
Потом я резко пошел вниз, в последний миг избежав страшных челюстей, утыканных кривыми зубами; левой рукой я ухватил переднюю ногу и шею ящера, оседлал его и смог нанести несколько быстрых ударов в мягкие места. Освободившись, я толкнул ногой ослабевшую тушу. Мой враг закувыркался ко дну, испуская клубы крови. Не наглотаться бы тошнотворной похлебки… я сделал рывок и высунул голову на свет.
Лотти не удалось далеко уплыть: она болталась здесь же, по-собачьи колотя воду руками и ногами.
Когда я обхватил ее рукой и быстро поплыл, она перестала трепыхаться и расслабилась; поняла — я знаю, что делаю.
Сам я остался недоволен собой после встречи с любимой стихией. Аквамэны естественно гордятся своим умением жить под водой; как первопроходцы нового мира, мы считаем себя стоящими выше обычных людей. Аквамэны — это элита нашей системы. Во всяком случае, мы в это верим. Однако я мог себе представить усмешки своих товарищей, если я буду рассказывать им об этих своих приключениях.