Бак надеялся вызвать у Карли улыбку, хотя бы слабую, но она не расставалась так быстро со своими дурными предчувствиями.
— Дорогая моя, я знаю Трину всю мою жизнь. Она не причинит мне вреда. — Бак верил в это. — Хотя… Только держись от нее подальше. Не приближайся к ней без меня или Морин, — хорошо?
— Мне не следовало приходить сюда. Извини, я не думала…
— Она могла узнать что-то о нас, когда мы расплачивались в гостинице утром.
Постепенно шок от прихода Трины прошел. Обхватив руками его шею, Карли спокойно спросила Бака:
— А почему мы сделали это, шериф?
— Потому что ты собираешься проводить все свои ночи здесь, со мной. — Бак ласково коснулся ее. — Потому что нет смысла тратить деньги на комнату, в которой ты не ночуешь.
— И это единственная причина, которую ты смог найти?
Он захватил руками мягкую ткань ее джерси и потянул:
— О, дорогая, я могу найти настоящую, хорошую причину, — прошептал он, улыбаясь, — если ты дашь мне руку.
Охнув, Карли запрокинула голову назад, открывая свою шею навстречу его поцелуям:
— Это плохая причина, шериф, — прошептала она.
Бак целовал ее шею, спускаясь по атласной коже.
— А вдруг она не только грозит, Бак? — с беспокойством спросила Карли. — Ревность может побудить ее к действиям. Это ведь сильная причина. Что если…
Бак заставил ее замолчать поцелуем.
— Поверь мне, Карли. Я знаю Трину. Я знаю, на что она способна. Я хорошо знаю характеры людей.
Карли нехотя и с сомнением смягчилась.
— У тебя появился серьезный шанс проверить это.
Руки Бака скользнули под джерси, под которым ничего больше не оказалось. Это сильно и быстро возбудило его: вчера, наверное, это удивило бы его, но сегодня утром он находил это совершенно нормальным. Абсолютно.
— Отлично, — пробормотал он, нежно проводя рукой между ее бедер, гладя там завитки волос, ощущая ее тепло. — Твой характер сильнее, чем мой, потому что я не могу сопротивляться тебе. Если я не наполню тебя сейчас, — Бак прижался к ней всем телом и она, застонав, задрожала, — я умру на месте.
Карли смотрела на него нежным взглядом, капитулируя.
— Мы не должны делать это.
Бак снова гладил ее; Карли прикрыла глаза, он слышал ее неровное дыхание, чувствовал желание, которое все сильнее охватывало ее. Бак поднял ее над полом:
— Обними меня ногами, — хрипло скомандовал он, и Карли сделала так, крепко прижав свои бедра к его.
Бак принес ее в спальню к неубранной постели, положил ее и отбросил ее и свою одежду. Карли остановила его, перевернувшись. Когда он запротестовал, она заставила его замолчать поцелуем.
— Я способная ученица, — промурлыкала она с нежной улыбкой. — Дай мне показать, чему я научилась.
Ее предложение разогнало туман желания и позволило прошлому — воспоминаниям со всеми страхами и отвращением — вторгнуться в его сознание. Карли увидела в его глазах беспокойство, неуверенность и отвращение, и поняла, о чем она его попросила: дай мне соблазнить тебя, дай мне контроль, дай я буду управлять тобой, дразнить и возбуждать тебя. Это способ, каким пользовалась Лора.
Сев на колени рядом с ним, Карли обхватила его руками.
— Я не обижу тебя.
Бак облизнул губы.
— Я знаю.
— Я никогда не сделала бы то, что делала она. Я только хочу… — быстро, прежде чем Бак сообразил, что она имеет в виду, Карли продолжила: — Все хорошо. Это была плохая идея, я понимаю.
Бак выдержал ее долгий неотрывный взгляд, и выражение беспокойства понемногу исчезло из его глаз.
— Давай, — пригласил Бак с ленивой, насмешливой улыбкой, — покажи мне, чему ты научилась.
Если бы не эта улыбка, Карли бы отказалась. Она молча корила себя за то, что напомнила Лору в их постели. Лучше бы она лежала пассивно и позволяла ему вести, быть лидером. Но его улыбка была так самодовольна, — ведь он знал, что все, чему она научилась, она научилась от него. Так насмешлива, потому что Бак знал: она не даст новую пищу его сомнениям.
Она поцеловала его, это была медленная и простая проба губ, которая стерла его улыбку. Прежде чем Бак смог ощутить удовольствие, она оставила несколько поцелуев на его заросшей щетиной шее и дальше вниз, к груди.
— Когда ты впервые сказал мне, что играл в футбол, — шептала она, ее дыхание горячило и увлажнило его соски, — я подумала, что ты совсем не похож на тех гигантов, которых я видела по телевизору.
— Полузащитнику не нужны груды мышц, — ответил Бак, его голос был низким и хриплым. — Им нужны хорошие руки.
Карли пробормотала что-то в знак согласия, когда целовала его сосок, сделавшийся твердым и выпуклым. Ее нежное покусывание вызвало у него вздох удовольствия, и он коснулся ее, но она оттолкнула его руку. Это для него. Она скоро получит свое.
Его кожа была такой теплой, такой гладкой и ровной. Его мышцы были упруги, а живот был плоским и твердым. Его кожа покрылась мурашками, когда она ласкала его, и он затаил дыхание в безмолвном наслаждении. Ей нравилось смотреть на него, касаться, целовать его. Это заставляло ее почувствовать знакомое дрожащее тепло между ног. Она чувствовала себя пустой, голодной и больной, как будто все слишком затянула.
Касаясь его бедер, Карли перенесла свои ласки на самую интимную часть тела… Не было никаких сомнений в его страстном желании и никаких сомнений в том, что это она доставила ему удовольствие. Она гладила его, заставляя Бака стонать, стискивая зубы, напрягая мышцы. Через минуту Карли поцеловала его, коротко, только попробовав, потом вытянулась и направила его туда, где она хотела иметь его. Где он был нужен ей.
Она наделась на него так горячо и крепко, что Бак мог кончить сразу же, не сделав и одного движения бедрами. Закусив нижнюю губу, Бак закрыл глаза, мельком взглянув на нее: волосы растрепаны, лицо бледное, губы полуоткрыты; она сконцентрирована на ожидании дальнейшего, на продолжении. Она соблазнила его не слишком умело, но это было намного лучше, чем то, что он испытывал в прошлом. Ее нежные ласки, ее искреннее удовольствие, когда она касалась его, и ее скромный нерешительный поцелуй возбудили его гораздо больше, чем могла бы сделать самая опытная любовница. Первые одну-две минуты Карли просто лежала, привыкая к его вторжению. Потом она двинулась, и волна чувств пронзила его.
— Подожди, — прошептал Бак или, по крайней мере, попытался прошептать, но его голос звучал приглушенно.
Когда он открыл глаза, она ему улыбалась самодовольной, чисто женской улыбкой триумфа.
— Подождать? — повторила она. — Ты не готов?
Его руки скользнули под джерси, Бак обнял ее бедра, удерживая от новых движений.
— Если ты не хочешь закончить прежде, чем мы начнем по-настоящему, ты будешь лежать тихо, — прошептал он.
— Я так не думаю…
Теперь Бак тоже улыбался. Напряжение постепенно ослабевало, его интенсивность уменьшилась, предоставляя ему минутную передышку. Бак знал, что она не продлится долго: одно поглаживание, один длинный глубокий толчок, и он будет отброшен на самый край…
— Власть ударила вам в голову, леди, — пробормотал он, просовывая руки глубже под джерси, поглаживая ее шелковистую кожу. Его пальцы коснулись чего-то похожего на шрам, потом ее сосков и, наконец, влажных нежных волос между ног. Ее тело было разгорячено, нежно и чувствительно к его прикосновениям. Его первая ласка вызвала трепет всего ее тела. После следующей она закрыла глаза и застонала.
— О Бак… О, пожалуйста… — Она трепетала теперь, ее мышцы ослабли, тело прижималось к его.
— Сейчас, — тихо сказал он, — ты можешь двигаться.
И Карли двигалась. Ей не нужна была его помощь или указания. Она отдавалась, думая только о нем, поглощенная ритмом огненной бури желаний. Бак отвечал ей, его тело трепетало, потом напряглось, и с беспомощным стоном он вошел глубоко в нее и словно наполнил ее, исторгнув из нее крик блаженства.
Карли лежала на нем, он ощущал гладкую и теплую ее кожу. Совсем еще слабая, Карли подняла голову и торжествующе посмотрела на него:
— Я не хочу власти над тобой или кем-нибудь еще.
Когда они наконец привели себя в порядок и оделись, они поехали в город, в гостиницу. Бак предложил ей помочь упаковать вещи, но Карли вежливо отказалась. Он мог бы подождать ее в ресторане, предложила она, и заказать для них ланч. Он так и сделал, когда вошли Харви и его жена, возвращаясь из церкви.
— Как дела? — спросил Харви, останавливаясь рядом со столиком, в то время как его жена продолжала идти.
— О'кей. — Бак вздохнул. — Как ты думаешь, Салли сможет выдержать без тебя несколько минут?
— Мы встречаемся здесь с моей сестрой. Они не будут скучать без меня. — Он присел на пустую скамью и терпеливо ждал, когда Бак начнет. Тот даже не намекнул бы никому о том, что произошло между ним и Карли, но Харви был старым другом и помощником, вместе с тем часто заменяя ему отца, и был самым лучшим его сотрудником. Кроме того, поскольку до него все равно дошли бы слухи, Бак предпочел сам все рассказать ему.
— Карли наверху. Она спустится сюда, когда запакует вещи. Она переезжает ко мне.
Комментариев не последовало.
— Я не думаю, что она — это Лора, — продолжал Бак. — Я знаю, это звучит глупо, словно я оправдываюсь. Конечно, есть много причин думать, что Карли и Лора — одно лицо, но я действительно уверен, что она — не Лора.
Старый Харви взял у официантки чашку с кофе, добавил сливки и помешал сахар ложечкой, прежде чем взглянуть на Бака:
— Ты помнишь старого пса, который у меня был? — Казалось, вопрос не относился к делу, но Бак не удивился. Каким-то образом ленивый старый пес Харви собирался внести ясность в этот разговор. — У моего брата есть два сына-двойняшки, абсолютно одинаковые. С момента их рождения никто не мог их различить, даже родители. Один из них — хороший ребенок: умный, сообразительный, вежливый, работящий, получает хорошие отметки. Другой — как дьявол. — Харви сделал паузу, попробовал кофе и добавил еще сахара в чашку. — Когда они были маленькими, они обычно приходили и оставались со мной и Салли. Наш старый пес любил первого. Другой заставлял его беситься день и ночь. Если эти дети сидели на диване, совершенно одинаковые, одетые одинаково, то ни я, ни Салли не могли сказать, кто из них кто. Но пес мог. Это не объяснишь логикой. Только инстинкт.