– Вполне естественная мысль, – проговорил отец, как бы подводя логический итог всей этой переполненной чувствами беседе.
Было бы странно предполагать, что наличие в доме маленького черного котенка коренным образом преобразило жизнь Кристиана Уэста. Он продолжал посещать различные сенсационные мероприятия и писать о них захватывающие статьи, которые неизменно имели широкий отклик у читателей и привели к увеличению тиража печатающей их газеты приблизительно вдвое.
И все же что-то изменилось в самом Кристиане. Если раньше он наблюдал за шокирующими событиями как бы издалека, надежно защищенный от всяких неприятностей своим социальным положением и профессией, хотя и не считал себя совершенно отделенным от происходящего, то теперь его поведение, все его манеры и интонации в разговоре и статьях кардинально трансформировались. Он испытывал сильное отвращение к своим персонажам: как к тем, кто совершил преступление (что вполне естественно), так и к тем, кто пострадал во время описанного казуса. Слабые, беспомощные создания, павшие жертвой злодеев, вызывали у него откровенную неприязнь. Достойны ли они вообще существования в нашем мире? Не лучше ли истребить всех этих жалких, ничтожных существ, неспособных даже защитить себя от малейших посторонних нападок? Следует ли позволять им производить на свет потомство? Разве не станет наш народ от подобного наполнения слабее, ничтожнее? Кто выйдет на его защиту в случае какой-нибудь катастрофы – потомки жалких трусов, недостойных существования?
Подобного рода рассуждения то и дело проскальзывали в написанных им текстах. Тираж газеты начал неуклонно падать, и в конце концов главный редактор предложил Кристиану Уэсту уволиться.
– Не считайте это желанием нанести вам какую-то личную обиду, – бубнил он, отворачиваясь к окну и постукивая своими толстыми, вечно потными пальцами по распечатанному материалу, – но сами видите: от популярности авторов зависит процветание или упадок печатного издания. Личная симпатия редактора к своим сотрудникам играет здесь ничтожнейшую роль; все дело в тиражах.
– Не понимаю, в чем причина, – сказал Кристиан Уэст. Он определенно нервничал и сейчас как никогда напоминал себя прежнего – доброго, душевного и вместе с тем полного достоинства молодого человека.
Редактор едва не дрогнул, поддавшись нахлынувшим воспоминаниям, однако в последний момент все же сумел твердо взять себя в руки.
– Причина не так важна, – ответил он. – Все дело в тиражах. Популярность начала падать с какого-то момента. И поскольку вы являетесь кардинальным автором, полагаю, все происходящее так или иначе связано именно с вами.
– Я уволюсь, – спокойно, даже как-то кротко проговорил Кристиан Уэст. – Я не стану ползать у вас в ногах, умолять…
– Это было бы бесполезно, – заметил редактор.
– Тем более, – завершил журналист. – Что ж, на этом, вероятно, мы с вами прощаемся.
– Зайдите к бухгалтеру, – сочувственно произнес редактор уже ему в спину. – Вам заплатят за вашу последнюю статью.
– Она была лучшей, – не оборачиваясь, бросил Кристиан Уэст и хлопнул дверью.
Вскоре после этого он оставил родной город и перебрался в Нью-Шорем, прихватив с собой и котенка. Животное не доставляло ему хлопот, поскольку по-прежнему оставалось маленьким и легко помещалось в небольшую сумку. Пока поезд мчал известного журналиста к новому месту работы – это был журнал «Утренний ответ», чрезвычайно популярный в Нью-Шореме, – котенок мирно спал среди багажа. Он даже не заметил, что поездка завершилась и любящий хозяин выложил его на кровать в своей новой квартире. Разместив котенка, Кристиан Уэст направился в редакцию.
Журнал выходил раз в месяц и наряду с репортажами и информационными статьями размещал художественные произведения. Собственно, именно ради них большинство читателей и оформляли годовую подписку на «Утренний ответ». Единственное требование к рассказам заключалось в том, чтобы с персонажами внутри сюжета происходили некие таинственные истории, которые поутру находят вполне реальное объяснение. До некоторых пор в этом журнале печатались произведения таких авторов, как Эллис Мюррей, Гарри Бробст и… сам Говард Филлипс Лавкрафт, который, насколько нам известно, в те годы не был великим и неповторимым, но представлял собой «одного из многих» и получал отнюдь не высочайшие гонорары, но весьма скромные даже по тем временам суммы.
– Видите ли, друг мой, – объяснил Кристиану главный издатель, некто Каэл Рэнди Льюис, – ситуация нынче такова, что нашим жилам требуется свежая кровь. Она необходима нам… как воздух для дыхания, как пища, содержащая много белка, – если вы понимаете, о чем я говорю.
– Мне кажется, да, – едва заметно улыбнулся Кристиан. – Полагаю, всем этим авторам попросту надоело писать одно и то же. Вам необходим новый человек, который взглянет на происходящие события совершенно иными глазами.
Каэл Р. Льюис шумно хлопнул ладонями по столу.
– В самую точку! – вскричал он. – Однозначно в самую точку! Все ровным счетом так и обстоит. Рад, что мы мгновенно нашли взаимопонимание.
После этого они обменялись рукопожатиями и допили виски из бутылки, которую мистер Каэл Р. Льюис уверенным движением вынул из нижнего ящика редакторского стола.
К несчастью для главного редактора, он недооценил своего нового коллегу: тот буквально фонтанировал великолепными текстами и в считаные месяцы сделался гораздо более популярным – и необходимым – сотрудником для журнала. Когда внезапно возник вопрос, не превратить ли мистера Уэста в главного редактора и не уволить ли Каэла Р. Льюиса за ненадобностью, проблема была решена исключительно быстро. Именно мистеру Уэсту были адресованы многочисленные письма, содержащие в себе поразительно яркие и жуткие сюжеты (мистер Уэст с необычайной легкостью превращал их в художественные произведения, и в конце концов журнал начал выходить не раз в месяц, а раз в две недели). Именно мистер Уэст привлек к работе новых сотрудников. Он ухитрялся и заниматься творчеством, и организовывать литературные процессы. В конце концов владелец журнала – его основной бизнес был связан, впрочем, не с прессой, а с производством автомобильных двигателей – задался вопросом: имеет ли смысл платить две ставки, если ситуация позволяет платить полторы? Таким образом, ненужный человек отправился восвояси, а нужный получил за успешно производимую им двойную работу полторы ставки – выгоду имели двое из троих.
Прошло несколько лет. Казалось, энергия и таланты мистера Уэста неиссякаемы. Теперь он посещал родителей примерно раз в полгода, однако периодически отправлял им письма и самым сердечным тоном спрашивал об их самочувствии.
– Может быть, навестить его? – с волнением спрашивала мать у отца, но папенька только качал головой:
– Если бы у него имелась потребность повидаться с нами, он, разумеется, дал бы нам знать. В нашей семье не принято довольствоваться многозначительными намеками. В тех случаях, когда от человека ждут чего-то определенного, ему и сообщают об этом абсолютно определенным тоном.
– Возможно, что-то мешает ему высказаться, – вздыхала матушка.
– Полагаю, дорогая, ты просто соскучилась по сыну, – сказал отец с доброй улыбкой и погладил мать по голове.
Однако следует признать, что он и сам обдумывал поездку в Нью-Шорем – якобы по совершенно другому делу. В конце концов он сообщил сыну, что юридическая необходимость направила его в Нью-Шоремскую библиотеку – там надлежит просмотреть несколько финансовых дел, в свое время успешно решенных его достопочтенными коллегами. «А заодно навещу и тебя», – написал отец в конце своего послания.
Сын отвечал, что будет чрезвычайно рад, если произойдет эта встреча, и дал честное слово вернуться домой около шести часов вечера, хотя имел обыкновение задерживаться в редакции часов до восьми, а то и до девяти.
Встреча с отцом прошла для Кристиана наилучшим образом: они пожали друг другу руки, а потом отец, за минувшие годы слегка постаревший и отдавшийся слишком сильным эмоциям, прижал его к себе и на мгновение крепко обнял.
Кристиан предложил ему чаю – впрочем, вежливости ради сперва упомянув о коньяке. От коньяка отец отказался: он нуждался в трезвом уме, чтобы составить себе наиболее достоверное и полное представление о жизни сына, – ведь через день ему предстояло вернуться домой и предоставить супруге подробнейший отчет обо всем увиденном.
Кристиан увлеченно рассказывал о своей работе, о новых друзьях, о людях, которые доверяют его литературному мастерству. Казалось, в его жизни не существует никаких других интересов, помимо работы.
– А что же библиотека? – перебил отец. – Читал ли ты какие-нибудь новые книги?
– Да когда мне читать? – всплеснул руками Кристиан и расхохотался – совершенно как в былые времена. – Я едва успеваю писать. Помимо прочего, я считаю неправильным забивать свои мозги чем-то посторонним. Это ужасающе отвлекает. Автор должен жить, полностью погрузившись в собственный текст, и не выходить оттуда ни направо, ни налево.
– Иными словами, – подхватил отец, который слишком хорошо знал своего сына, – ты так и не завел себе девушку, которая занимала бы твои мысли и чувства?
– Если в моей жизни появится женщина, – спокойно отозвался Кристиан, – то тихая, незаметная, преданная. Она не будет моей «девушкой» – я не стану тратить время на все эти любовные игры, но сразу же заключу с ней брак. Это будет брак, подобный договору соратников, решивших идти вместе по жизни, и ничего иного. Но до сих пор у меня не возникало ни потребности в чем-то подобном, ни лишнего времени.
В этот самый момент из-под дивана выбрался котенок. Он потянулся, выгнул спину горбом и уставился на мистера Уэста-старшего вытаращенными ярко-желтыми глазами.
– О! – воскликнул отец, вздрогнув от неожиданности. – Так ты продолжаешь держать кошек? А где же тот котенок, с которым ты уезжал сюда?
– Да это он же и есть, – с легкой досадой отвечал Кристиан. – Папа, неужели вы не узнаете?