– Эмили, зачем ты спрашиваешь об этом? У нас есть свободная комната в главном корпусе… Господи, как только язык повернулся говорить такие вещи?! Разве мы оставим тебя одну? Ну, все… Спокойной ночи.
– Сестры?
– Да.
– Помолитесь за Мэтта.
– Мы постоянно помним о нем и не забываем в своих молитвах. Его имя будет звучать все время в наших обращениях к Богу, пока он не поправится. А теперь попытайся уснуть, – тихо и спокойно произнесла сестра Джилли.
Миссис Торн пробежала пальцами по панели в изголовье кровати, выключая свет и телевизор. Она лежала в темноте, молча глотая слезы.
– Ян, ты слышишь меня? Мне нужно поговорить с тобой. – Женщина звала его вновь и вновь, пока не охрипла. – Тебя никогда не было, да? Значит, это все игра моего воображения… Я хотела… Мне хотелось поверить в твою помощь… Я совсем запуталась. Сестры, по крайней мере, верят… Ты появляешься только тогда, когда мне угрожает физическая опасность? А где находишься сейчас? Черт, где же ты прячешься?! Мне необходима твоя поддержка, иначе я могу сорваться… Ты сукин сын, Ян. Видишь, до чего я дошла – разговариваю с человеком, которого нет, который ушел в мир иной. Послушай, они же закроют меня в сумасшедший дом и выбросят ключ… Ответь, черт бы тебя побрал! Ян, мне не хочется сходить с ума. У меня впереди несколько счастливых лет, и я жажду насладиться ими сполна. Не забирай их у меня!
Никакого ответа… Полная тишина… Миссис Торн с досадой хлопнула по подушке здоровой рукой.
– Я знаю! Все это лишь плод моего воображения. Зачем я рассчитывала на тебя?! Ведь мое спасение – дело моего ума, моих воли и мужества. А ты, как соломинка на ветру, за которую я пыталась ухватиться. Прощай, Ян!
Эмили настолько устала, беседуя с собой, что немедленно погрузилась в сон.
Может, скрипнула дверь, или прошла медсестра в туфлях на резиновой подошве, возможно, она сама тяжело вздохнула, но женщина в полусне ясно услышала: «До свидания, дорогая Эмили». Миссис Торн уснула с улыбкой на лице и слезами на щеках. Утром она рассказала сестре Филли о своем разговоре с Яном. Женщины переглянулись и понимающе улыбнулись друг другу.
Словом, это действительно оказалось лишь мечтой, плодом воображения.
ГЛАВА 21
За день до праздника с Эмили сняли гипс, и в тот же день она, сопровождаемая сестрой Келли, отправилась в Эшвилль навестить Мэтта.
Со времени несчастного случая на маршруте уже прошло три недели, три долгих невыносимо скучных недели без Мэтта. Примет ли он ее? Предварительно Эмили позвонила Холидею и в ответ услышал: «Прекрасно, буду рад видеть». Но никаких радостных ноток в мужском голосе не прозвучало, и это особенно беспокоило измученную мрачными мыслями женщину.
Сестры звонили ему ежедневно, иногда – даже дважды на день, но только миссис Торн по-настоящему беспокоилась о здоровье Мэтта. Она поежилась, вспомнив, как холодно и бесстрастно прозвучал голос человека, который совсем недавно предлагал ей руку и сердце. Нет, он говорил исключительно вежливо, интересовался состоянием поврежденного плеча, делами в Убежище, настроением и здоровьем монахинь, но за три недели ни разу не сказал, что любит ее, ни словом не обмолвился об их взаимоотношениях, зато постоянно упоминал детей, и это натолкнуло Эмили на мысль о каких-то осложнениях.
От Айвэна помощи не дождешься – он сейчас трудится в две смены и всячески уклоняется от встреч с ней, словно считая женщину прокаженной. Не баловал он и монахинь, ограничивая общение с ними докладами о состоянии друга.
Всякий раз, дозвонившись в Эшвилль, миссис Торн изводила медсестру вопросами. Ее очень интересовало, не спрашивал ли о ней Мэтт, и всегда получала один и тот же хлесткий ответ: «Нет!» Частенько случалось так, что Эмили вообще не могла поговорить с Холидеем, так как он либо находился на процедурах, либо дышал свежим воздухом в парке. Ей ничего не оставалось делать, как передавать сообщения типа «поправляйся быстрее».
Сопровождаемая монахинями, миссис Торн трижды ездила домой к Мэтту, но находила двери закрытыми – значит, его сестра забрала детей к себе.
– Я иногда не чувствую руку, а плечо по-прежнему болит, – пожаловалась Эмили сестре Филли, когда они выходили из клиники. – Боже, как мне хочется стать под душ! Можно?
– Конечно. Значит, говоришь, что побаливает? Оглянись, Эмили, ведь стоит типично октябрьская погода: холод, дожди, пронзительные ветры… Все это сказывается на твоем плече. Думаю, теперь ты станешь ощущать даже перемену погоды.
– Филли, я вообще себя чувствую неважно. Мне всегда казалось, что Мэтт любит меня… По крайней мере, он так говорил… Сама не знаю, испытывала ли я к нему нечто подобное. В голове у меня полный сумбур. В тот роковой вечер, усевшись позади него на мотоцикл, я с ужасом думала, что совершенно не гожусь на роль его спутницы жизни и не этого хотела от наших встреч. На все произошедшее между нами повлиял страх перед одиночеством и моя экзальтированность… Я – это я, женщина, стремящаяся сделать себе карьеру… Дети… Мэтт души в них не чает. Впрочем, так и должно быть. Но я слишком самоуверенна и не знаю, даже понятия не имею, каково быть матерью… Смогу ли я воспитывать чужих детей? Все, абсолютно все смешалось в моей голове.
– Тебе прежде всего нужно разобраться в самой себе. Полагаю, настало время сделать выбор. Это нужно сделать сейчас, пока мы не вошли в больницу. У тебя имелось целых три недели ничегонеделанья, за которые можно было обдумать свои отношения с Холидеем… Мы слышали, ты во сне упоминала имя Бена. Мне кажется, он является частью твоей жизни… А теперь пристегнись, ты же знаешь, что я предпочитаю быструю езду.
– Сбрось скорость, сестра, – ворчливо попросила миссис Торн. – Я уже сыта по горло крутыми виражами.
Часом позже, высушив волосы после душа и надев свитер с капюшоном, Эмили взобралась на сиденье небольшого фургончика монахинь. Поездка проходила в полном молчании.
На стоянке Филли остановила машину рядом с передвижной цветочной лавкой. «Мэтт любит цветы, – подумала миссис Торн. – Может, следует купить букетик?»
– Мне нужно заехать к миссис Блэнчард. Это наш долг… Когда она чувствовала себя получше, то всегда привозила приготовленный ею суп к нам в Убежище, чтобы покормить гостей. Это удивительнейшее блюдо, но, к великому сожалению, нам приходилось выливать его в канализацию, потому что никто не мог определить его состав. – И Филли закатила глаза, демонстрируя сим знаком свое отношение к кулинарным способностям миссис Блэнчард.
– Хорошая мысль, – согласилась Эмили. Вышеупомянутая миссис оказалась весьма воинственной особой, которая, увидев у ворот непрошеных гостей, набросилась на них с криком.
– Пошли прочь! Мне не нужны ваши молитвы и слащавые обещания! Где вы находились, когда мне ампутировали большой палец, а? Убирайтесь, чертовы монахини, дайте мне спокойно умереть.
– Но люди обычно не умирают от таких операций, – со знанием дела спокойно заявила Филли.
– Вы этого не можете знать! Вы же не доктор. Так что дайте мне спокойно уйти на тот свет.
– А вы что, расстроитесь, если не умрете? – полюбопытствовала монахиня.
Женщина даже рот приоткрыла, настолько велико оказалось ее изумление, когда смысл фразы дошел до нее. Эмили дернула спутницу за рукав:
– Ну, и зачем вся эта комедия?
– Она просто напугана, стара и использует грубость как оборонительное оружие. Я возвращусь еще к ней… Мэтт лежит на третьем этаже. Встретимся в холле. А сейчас… Сама ведь понимаешь, эта дама нуждается в моей помощи. Так что бери мою машину и…
– Хорошо, сестра. – Миссис Торн обняла Филли и почему-то подумала: «А ведь на День благодарения и Рождество миссис Блэнчард осчастливит своим посещением скромную обитель в горах… Вот уж неисповедимы пути Господни: Бог действует какими-то непонятными, таинственными способами».
Эмили заглянула в палату Холидея. Там стояло столько специальной аппаратуры, что она поначалу даже пришла в замешательство – где же постель?! Стараясь не шуметь, женщина на цыпочках вошла в помещение и сквозь ширму заметила очертания лежащего человека. Мэтт располагался на каком-то возвышении, от которого к приборам тянулись жгуты проводов и каких-то прозрачных трубочек.
Миссис Торн шагнула за ширму.
– Мэтт, это я, Эмили.
– Хорошо, что заглянула, спасибо. Не пугайся… Завтра с меня уже снимут эту ерунду, потом отправят на курс физиотерапии… Словом, жизнь продолжается.
– Да, она не стоит на месте. К этому выводу приходят все без исключения. Я – живое тому доказательство. Мое плечо зажило, затянутся и твои раны. Главное, остались живы… Мэтт, мы совершили глупость?
– Мы?! Это же была моя идея, а ты… Я пытался выглядеть молодцом в твоих глазах, совершить нечто дикое, безрассудное… совсем забыв о детях… В голове билась только одна мысль: как позабавить и развлечь тебя. Ты… ты испытывала такое же возбуждение, как и я. Мне всегда казалось, что у женщин больше способностей к здравому мышлению: ведь они обладают так называемым шестым чувством, о котором столько все говорят… Где же оно находилось в ту ночь?
– Наверное, я что-то не так поняла, да? Выходит, ты обвиняешь меня в случившемся? Если это действительно так, то тебе нужно изменить свою точку зрения. Я беру на себя половину вины, но… Мне долго пришлось идти к мысли, что каждый человек несет ответственность за свои действия. Мы не знаем друг друга, и это теперь стало очевидным…
Прости, но я не все рассказала о себе… Я не просто веду занятия по аэробике… У меня своя корпорация, мне и еще нескольким женщинам принадлежат знаменитые «Фитнесс-центры Эмили». В нашем активе имеются ценные бумаги и акции, нами интересуются на бирже. Я хотела тебе рассказать обо всем, но всегда что-то сдерживало. Меня интересовало, сможешь ли ты увлечься простой и старой Эмили. Да, вот еще… У меня сделана подтяжка лица. Я ведь не всегда так выглядела. Подтяжка лица, груди, постоянные упражнения… Об этом тоже нужно было сказать. В конце концов я пришла к выводу, что наши отношения – не что иное, как летний курортный флирт, а летние романы, сам знаешь, недолговечны. Про бесконечную любовь пишут в книгах для женщин, в жизни же у нее совсем иное будущее. Мы говорим сейчас о нас… Возможно, мы находились в состоянии влюбленности, но для тебя на первый план выходят дети… И это правильно! Ты отец, а у меня никогда не было малыша. Мне страшно становиться членом уже сформировавшейся семьи… Короче говоря, Мэтт, я пришла попрощаться.