Радомила вернулась на погост и села на лавку у могилки. Ждан и Гора достали покойника и обложили его ветками. Старик туда-сюда ходил, бросал на них недобрые взгляды.
– Дальше-то вы куда? – Гора достал огниво и передал его Ждану. – Если нет у вас других дел, можем к Длинному поехать. Когда мы расстались, ему тоже послание ворон принес. Чертовщина какая-то в Заречном происходит, а он, сами знаете, небольшого ума человек, сам ни за что не справится.
– А что там в Заречном? – спросила Радомила, отвернувшись от смрадного дыма.
– Говорят, народ задрал стадо коров голыми руками, представляете? Уж не знаю, чем дело кончилось.
– Странно все это. – Радомила вздохнула. – Сам что думаешь?
– Порча какая-то, поди. Может, ведьма завелась или еще кто.
– Ведьма…
Радомила задумалась. На охоте что угодно случиться может, ей, беременной, лучше не иметь дел с темными тварями, да только устала она отдыхать. Вся ее жизнь прошла в дороге, необходимость на месте сидеть на пытку походила.
– А давай поедем, – решила она.
Ждан укоризненно на нее посмотрел и головой покачал. Волнуется, ясное дело, но его забота уже оскомину набила. Муж носился с ней как с дитем неразумным, будто она не руку в схватке с Лихом потеряла, а все конечности сразу.
– Можем отправляться хоть сейчас. – Гора подкинул веток в огонь. – Припасов хватит, тут вроде рукой подать.
«Рукой подать» – это он, конечно, знатно приуменьшил. Ехать пришлось полтора дня, по пути они еще и в первую весеннюю бурю попали, вымокли до нитки, едва не потеряли лошадь, а потом и Гору. Он решил реку вброд перейти, но течение оказалось таким сильным, что его едва не унесло. Кое-как Радомила и Ждан спасли друга, потом отругали, а тот только зубы скалил да говорил, что о нем так даже батюшка с матушкой не заботились.
Уставшие, голодные, они добрались до Заречного и тут же наткнулись на Крестное шествие Светозарных.
Впереди, гордо вскинув голову, шла высокая статная женщина в белоснежном одеянии, искусно расшитом Святым Словом. В руках она держала икону, красивее которой Радомила еще никогда не видела. По традиции лик Бога был скрыт от глаз простого люда, но нимб вокруг Его головы сиял так ярко, будто иконописец макал кисть в расплавленное золото. За женщиной следовали Светозарные, Радомила насчитала тринадцать человек. Все будто бы богатыри былинные: высокие, широкоплечие, с косами, переброшенными через плечо, в белых плащах, испещренных золотом. Один из них нес развевающуюся хоругвь, другой – крест. За Светозарными простой люд тянулся, а замыкал шествие понуро плетущийся Длинный.
– В честь чего праздник-то? – громко спросил Гора.
Светозарные прошли мимо, от толпы отделился один из воинов. Он остановился рядом с Горой и, хмурясь, спросил:
– Что вы здесь делаете?
– Так это, вызов был. – Гора почесал затылок. – Вроде как коров задрал кто-то. А вас какими ветрами сюда занесло?
– Церковь достроили. Старшая сестра велела село освятить, иконы привезти. – Светозарный кивнул на удаляющееся шествие.
– С размахом отметить решили, значит. – Гора сплюнул на землю. – Часто вас встречаю в последнее время. К чему бы это?
– К добру. – Светозарный поджал губы. – Слово прочно в этих землях укрепилось, много храмов и церквей возвели.
– Так вот чем Святой Полк занимается, – заметила Радомила, – иконы развозит вместо того, чтобы нечисть истреблять.
– Радуйтесь, что для вас работа есть, – буркнул воин. – Но ничего, новобранцы подрастают, Светозарных все больше становится, скоро распустят Мрачный Взвод и…
– Да что вы без нас делать будете? – Радомила хмыкнула. – Юнцы, у вас еще молоко на губах не обсохло.
– Не зли меня лучше. – От Светозарного повеяло холодом. – Предать бы вас всех анафеме.
– Не дождешься. – Ждан вышел вперед, загородил Радомилу собой.
– Дождусь, помяни мое слово. В Святой Книге ясно сказано: «Ворожей не оставляй в живых». А в ваших рядах, как я погляжу, одни язычники. – Светозарный усмехнулся.
– Никто многобожцев смерти не предает, – ответил ему Ждан.
– Потому что Бог терпелив. Но терпение его рано или поздно закончится.
Светозарный развернулся на каблуках и за своими пошел. Гора долго смотрел ему вслед, а потом сказал:
– Ненавижу их.
– Заносчивый мальчишка. – Радомила вздохнула. – Не принимай его всерьез, он голову потерял от…
– Да они все безумны, – перебил ее подошедший Длинный. – Видели бы вы их глаза во время службы!
– А ты что там делал? – Гора хлопнул приятеля по спине.
– Зашел поглядеть, что там эти привезли. Недолго простоят их золотые картинки в храме, там же двери не запираются, любой дурак войти может и украсть все, что плохо лежит.
– Побоятся, может. – Радомила пожала плечами.
– А как по мне, пусть хоть сожгут эту церковь. Никогда такого на нашей земле не было, никогда! Мы предков почитали, духов лесных, богов разных, а теперь что? Народ не знает, что делать: то ли домового кормить, то ли на Бога уповать. – Длинный покачал головой.
– Мрачный Взвод тоже под церковью ходит, – напомнил Ждан.
– Им нравится так думать, – поправил его Гора. – Кто из вас крещение принимал?
Радомила и Ждан покачали головами. Им предлагали, много раз предлагали, но они все отнекивались, мол, дел много, не до того сейчас, некоторым особенно надоедливым врали, что уже покрестились. Не было в них веры в нового Бога, пусть и видели они, как мечи Светозарных сияют, как вышивка на их плащах обжигает нечисть.
– Давайте здесь заночуем, – предложил Гора, – а завтра решим, куда отправиться. Ты-то с коровами порешал?
– Да как-то, знаешь, не до того было, – замялся Длинный.
Церковь и впрямь сложили добротную, Радомила как следует разглядела ее, когда они проходили мимо. В воздухе витал запах свежего сруба, двор выстилали еловые ветки. Двери оказались закрыты, но внутри свечи горели, пляска пламени через резные окна виднелась.
– Останемся здесь ненадолго? – тихо спросил Ждан. – Местечко славное, отправим Гору и Длинного дальше, а сами узнаем, что тут произошло.
– Хорошо, – согласилась Радомила.
Шла, а сердце в груди так и трепетало. Она приложила руку к животу, вздохнула и попыталась прогнать невесть откуда взявшиеся мрачные мысли.
Слова Светозарного почему-то из головы не шли. Неужели правда такое написано в Святой Книге? Никто из старых богов людей убивать не призывал, даже Чернобог был милостив к тем, кто его просил и приносил ему в жертву скот. Почему же тот, кто говорит «не убей», дает одной рукой и бьет другой?
Глава 10. Марья
Коня Святослава звали Горемыкой. Кличка эта, как казалось Марье, совсем ему не подходила. Будь ее воля, она звала бы его Ясно Солнце или Громовержец. Нравом конь обладал кротким, пусть и выглядел устрашающе. Горемыка с удовольствием ел яблоки и морковь, позволял расчесывать густую гриву, иногда в благодарность толкал Марью влажным носом.
Когда Святослав впервые сказал ей вычистить стойло, она долго топталась на пороге конюшни, прежде чем войти. Лошадей Марья никогда не боялась, но вот Горемыка внушал ей настоящий ужас. Теперь же, спустя всего-то полмесяца, она с удовольствием проводила все свое время рядом с этим прекрасным животным.
– Не вертись, – строго сказала Марья.
Горемыка недовольно стукнул копытом об пол, но позволил ей закончить дело. Довольная, Марья отступила на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.
Теперь грива Горемыки была убрана в аккуратную косу, совсем как у его хозяина. Хвост тоже заплетен, шкура вычищена и расчесана, а копыта натерты до блеска. Осталось только кузнеца привести и заставить его подковать коня.
– Поглядите-ка, – раздался насмешливый голос, – а вот и маленькая помощница главы.
Марья развернулась и уставилась на застывших на пороге парней. Наверное, сейчас она выглядела совсем не так хорошо, как они: волосы растрепаны, лицо раскраснелось, рукава закатаны до локтей, еще и лошадьми пропахла.
– Может, тебе лучше здесь остаться? Будешь помощницей конюха, – хохотнул Ратигор.
– Нет, нет, ты что! – зашикал на него Михаил. – Марья ведь теперь под крылышком главы ходит. Не болтай лишнего, не то она пожалуется – и тебя из Ясностана домой к отцу отправят!
– Чего вам надо? – спросила Марья.
– Да вот, зашли поглядеть, чем занимается помощница Святослава. Мы-то думали, он учить тебя будет, а глава просто завел себе конюшенную девчонку.
– Вам даже к его коню прикоснуться не дозволено, – фыркнула она.
– А мы и не за этим сюда пришли.
Новобранцы вошли в конюшню и загородили собой выход. Марья непроизвольно сделала шаг назад, но тут же сжала кулаки, устыдившись собственного страха.
Будто почувствовав ее смятение, Михаил подошел ближе, заставив Марью прижаться спиной к стенке стойла. Гадко усмехнувшись, он тихо сказал:
– Расскажи-ка, что тебе пришлось сделать, чтобы оказаться в таком теплом месте?
– Да, – гоготнул Ратигор, – поведай нам, что ты такого умеешь, чего не умеем мы?
– Есть у меня одна мысль. – Михаил навис над ней. – Да только не пристало благородной девице заниматься такими вещами.
– Откуда ж в ней благородство? Чья ты дочь, а, Марья? – улыбка Ратигора была похожа на кривую трещину. – Кто твой папка? Пекарь? Кузнец? Как ни крути, а благородства в ней точно нет!
– Значит, правду говорят, а, Марья? – Михаил поставил руки по обе стороны от ее головы и наклонился так низко, что она почувствовала его дыхание на своем лбу. – Чего не хватало нашему угрюмому главе? Дочери или, – он усмехнулся, – еще чего?
Кровь прилила к лицу. Марья сама не поняла, как сумела вырваться и схватить вилы, опомнилась, только когда мальчишки попятились.
– Пошли вон! – выкрикнула она, потрясая оружием. – Иначе я вас на вилы насажу!
– Тише, тише! – Михаил рассмеялся. – Разве ему такие бойкие нравятся?
– Он ей все простит, как Бог прощает! – поддакнул Ратигор.