Глава 18. Марья
Со Святославом какая-то беда творилась, это она поняла сразу, стоило ей увидеть окровавленные повязки на его руках. Он пытался скрыть их под рукавами рубахи, но она все равно заметила проступившие на ткани бурые пятна. Спрашивать ничего Марья не стала, молча помогла ему разобраться с посланиями от воинов, обходящих дозором границы княжества, и ушла, оставив его одного.
С тех пор как здесь побывала Черная Варна, Святослав превратился в бледную тень себя прежнего. Он и раньше был не шибко разговорчив, а сейчас вообще отзываться отказывался, только кивал, изредка отдавал короткие приказания и снова уходил в себя. Смотреть на него было больно, а спрашивать о чем-то – страшно.
Марья вычистила стойло Горемыки, вымыла его самого, принесла свежего сена и присела отдохнуть неподалеку от конюшни. Только работа помогала ей отвлечься от тяжелых мыслей о Святославе. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной, такой маленькой, не способной ни на что повлиять.
Что с ним случилось? Откуда взялись раны на его руках? Он не выезжал на охоту, Горемыка давно томится в стойле, тогда кто поранил главу?
Мимо прошла стайка новобранцев. Марья проводила их взглядом и вдруг поняла, что никто больше не задирает ее. После того как разнесся слух о том, что она Михаила на вилы насадила, ее стали обходить стороной. Колояр и вовсе куда-то пропал, будто сквозь землю провалился.
Не зная, к кому еще за помощью обратиться, Марья встала и понуро побрела к дому, где обосновались святые сестры. Только Рослава понимала, что у нее на душе, только она могла и успокоить, и совет дать. Вдруг она расскажет, что с главой случилось.
На стук вышла незнакомая Марье девушка, ласково улыбнулась и жестом пригласила ее войти. В покоях святых сестер всегда было спокойно и прохладно, Марье нравилось приходить сюда. И зачем только она решила Светозарной стать? Правы были мальчишки: лучше бы ей оставить эту идею и пойти в святые сестры.
– Ты снова печальна.
Рослава вышла из мастерской и покачала головой. За ее спиной трудились женщины – рисовали что-то, напряженно всматривались в холсты, скрытые от глаз Марьи.
– А можно и мне порисовать? – спросила она.
– Еще будет время, – пообещала Рослава. – Что у тебя случилось? Под глазами круги, лицо осунулось… Уж не заболела ли ты?
Сестра приложила ладонь ко лбу Марьи – и так ей хорошо стало от этого прикосновения, словно ее мать к груди прижала.
– Если кто и заболел, так это Святослав, – сказала Марья.
– Я не видела его несколько дней. Что с ним? – Рослава поманила ее за собой.
Они прошли по узкому коридору и оказались в большой комнате. Вокруг стола суетились сестры – расставляли чашки, разливали чай. Марья уселась на стул и вспомнила, что у нее во рту маковой росинки не было со вчерашнего дня.
– Угощайся. – Рослава придвинула к ней блюдо с мягкими ватрушками. – Так что, говоришь, случилось с главой?
– Он сам не свой, – с набитым ртом начала Марья. – Ходит мрачнее тучи, ни с кем не разговаривает.
– Разве Святослав не всегда такой? – Рослава лукаво улыбнулась.
– Таким хмурным я его никогда не видела. Думала, ты подскажешь, что с ним случиться могло.
– Знаешь, – Рослава задумчиво посмотрела в окно, – есть у меня одна догадка. Но ведать об этом никто не должен. Ты ведь умеешь секреты хранить?
Марья с готовностью кивнула и отложила угощение в сторону.
– Думаю, Варна всему виной, – сказала Рослава.
– Варна? – удивилась Марья.
– У них общее прошлое, и, думается мне, Святослав был влюблен в нее когда-то.
Вот это неожиданность! Святослав – и влюблен? Такое даже представить сложно!
– Думаешь, это из-за нее он таким нелюдимым стал? – Марья принялась задумчиво теребить косу.
– Он всегда такой после их встреч. Попробуй отвлечь его, – вдруг сказала святая сестра. – Вот, например, сегодня мне принесли письмо с просьбой о помощи. – Она вынула из кармана небольшой свиток и передала его Марье. – Попроси его отправиться с тобой на охоту. Думаю, это пойдет ему на пользу.
– А если он откажется?
– Он наверняка откажется. А ты будь хитрее, убеди его.
– Никак в толк не возьму, – Марья сжала в кулаке письмо и нахмурилась, – почему такой могучий воин так страдает из-за женщины.
– Любовь ранит больнее стрел, – сказала Рослава, – а любовь безответная похожа на кинжал, вонзенный в спину. Глава Святого Полка ранен, Марья, он словно лебедь, потерявший свою пару. Ты знаешь, что, лишившись самки, самец остается одиноким на всю жизнь?
– Так она его самкой была? – Марья смутилась. – То есть…
– Ему бы этого хотелось, – прервала ее Рослава. – Но судьба развела их. Мы ведь говорили об этом, помнишь?
– Тогда я подумала, что они были всего лишь парой новобранцев, которым суждено охотиться вместе.
– Их связывало намного больше, чем тебе могло показаться. Намного больше, чем утверждает сам Святослав.
Марья глубоко задумалась. Вот, значит, как. Выходит, Святослав не болен, он страдает от своей лебединой верности.
– Почему она так поступает с ним? – Марья насупилась. – Почему не вернется?
– Не все охотники – хорошие люди, – ответила Рослава. – Варна – сильная охотница, она спасла многих людей от нечисти, но это не делает ее хорошим человеком. К тому же ее сердце всегда принадлежало другому.
– Другому! – ахнула Марья. – Кто может быть лучше главы?
– Скажу по секрету, я ее выбора никогда не одобряла, – улыбнулась Рослава.
– Как вы познакомились? Давно это было?
– Тише, тише, – махнула рукой сестра. – Слишком много вопросов, моя милая. Отправляйся к своему наставнику, убеди его поехать с тобой на охоту, помоги ему отвлечься. И не говори ему о том, что была здесь, хорошо? Пусть это тоже будет нашей маленькой тайной.
Марья серьезно кивнула и позволила Рославе проводить себя к выходу. Многое встало на свои места после этого разговора, будто разрозненные кусочки мозаики сложились наконец в общую картину.
Иногда Марье казалось, что Святослав вовсе ничего не чувствует, но сейчас она понимала, что весь он – обнаженное сердце. Ей вдруг неистово захотелось во что бы то ни стало его сберечь.
Она прокралась в главный терем Светозарных, поднялась на второй этаж и чуть отворила дверь в рабочую комнату Святослава. Открывшаяся ей картина поразила ее до глубины души.
Сгорбившись, он сидел на стуле и бездумно резал ножом собственную кожу на внутренней стороне руки. Окровавленные бинты неопрятной кучей валялись у его ног, единственная свеча догорала, воск стекал на сложенные аккуратной стопкой бумаги.
– Что ты делаешь?!
Марья вошла и захлопнула за собой дверь. Святослав вскинул голову и удивленно уставился на нее.
Не глядя на него, она подтащила стул к двери и подперла им ручку, чтобы никто не вошел. Уверенным шагом приблизилась к Святославу и встала перед ним на колени.
– Зачем ты так, а? – Марья вырвала нож из ослабевших пальцев и сжала рукоять. – Больно тебе? Потерпи немного.
Она вытащила подол рубахи из штанов и уверенным движением отрезала длинную полосу ткани. Святослав не шелохнулся.
– Еще немного – и зашивать бы пришлось. А ты иголки не любишь, я помню. Сейчас, погоди.
Марья вскочила и принесла флягу со святой водой. Смочив ткань, она принялась стирать кровь с руки Святослава.
– Не морщись, – приказала она, – я же сказала, что придется потерпеть. Сейчас все уберу и…
– Зачем ты это делаешь? – спросил он.
– Меня батюшка научил помогать людям. У нас ведь никого на целом свете нет, понимаешь? Кто о тебе позаботится, как не я? Потом познакомлю тебя с матушкой, с братьями, они тебе понравятся. Давай, подними руку, я перевяжу раны. – Марья болтала без умолку, лишь бы отвлечь его от боли, а себя – от вида уродливых порезов. – У меня даже мази никакой нет.
– Не нужно мазей, – Святослав покачал головой.
– Неужто тебе так страдать нравится? – Она всплеснула руками. – «Человек рожден, чтобы быть счастливым» – так моя матушка говорит. Ты счастлив, а?
Он медленно покачал головой.
– Смотри, все готово. – Марья осторожно провела пальцами по тугой повязке. – Утром приду и сменю ее, и только попробуй меня не впустить. А еще, – она достала из кармана свернутое письмо и показала ему, – мы на охоту едем. Завтра же.
– Я не…
– Мы едем, – твердо сказала Марья. – Нечего здесь рассиживаться, всю сноровку растеряешь. Взводом должен командовать сильный воин, а чтобы оставаться сильным, нужно практиковаться. И не на площадке, а там, за стенами Ясностана.
– Зачем ты это делаешь? – снова спросил он.
– Зачем, зачем… – Марья села на край стола и принялась болтать ногами. – У меня, знаешь, все братья младшие. А я всегда хотела, чтобы и меня кто-то защищал. Теперь вот есть ты. Ты прикрываешь меня, а я – тебя, так и поступают родные люди. Твои беды – мои беды.
Свят смотрел с недоверием, словно никак не мог понять смысла ее слов. Какой же была его жизнь, если он не понимал, что людям свойственно заботиться друг о друге?
– Не бойся, – она похлопала его по плечу, – я тебя не оставлю. И о ранах твоих никому не скажу. Только больше не делай так, ладно? Если в груди болит, ранами на теле эту боль не заглушишь.
– И что же делать? – Он откинулся на спинку стула, и его лицо скрылось в тени.
– Можешь рассказать кому-то о том, что тебя мучает. Мне, например. Станет легче, правда. Может, не сейчас, когда-нибудь потом, но знай – я буду ждать. И осуждать тебя не стану. Договорились?
Она протянула ему мизинец. Он долго смотрел на него, прежде чем осторожно обхватить его своим мизинцем. Марья широко улыбнулась и кивнула.
– Завтра жду тебя у стойл с первыми лучами солнца. – Она соскочила со стола и уперла руки в бока. – И только попробуй не явиться!
Нож Марья забрала с собой. Конечно, у Святослава был еще и меч, но она понадеялась, что до этого не дойдет.