Залечивая их все эти четыре дня, я каждый раз задавался вопросом — а не растрачиваю ли впустую на всякую ерунду тот самый потенциал развития, о котором говорил Седой?
Что, если с каждой раной и её лечением через душу я чуть-чуть, самую кроху, но уменьшаю ту высоту Возвышения, на которую могу подняться?
Опасная, острая, жестокая мысль, которая не первый раз меня посещает.
Если на ней слишком часто останавливаться, то можно начать опасаться, что неудачи с поиском эссенции — это и есть последствия моей безрассудности в прошлом. Что мой нынешний предел — пик Предводителя.
Впрочем, если даже это так и есть, то разве не должен я выжать всё, что только можно из этапа Предводителя?
Расширенные меридианы, способные и без Врат Силы пропустить через себя столько, сколько никто другой не сумеет вложить в технику. До этого ещё очень далеко, разумеется, но я ведь могу глядеть в будущее с надеждой? Что до настоящего, то у меня уже есть составные техники, которые делают меня сильнее, чем любой мой одиночный противник схожего и даже более высокого Возвышения.
А если врагов у меня много, то я теперь не один. Я уже почти глава новорождённой фракции. Осталось сделать всего два шага, чтобы стать им.
Дарая закончила свой свиток, протянула его мне. Я в ответ протянул ей тот, что заполнял своей рукой.
Мы оба пробежали глазами по строчкам, проверяя условия, одновременно протянули свитки обратно, одновременно кивнули другу-другу и одновременно достали ножи. Она небольшой, едва ли с палец, я свой здоровенный. Добыли кровь и уже спустя три вдоха лучи света ударили нас в грудь.
Контракт заключён.
Я в три движения и уже не борясь с собой, не говоря, что это неправильно, поправил её контракт, добавляя в него Верность и ещё немного. Так оно надёжней и правильней. Главное, что я не трогаю временной промежуток. Это лишь служба длиной в год. Через год все четверо будут свободны. Возможно, через год они даже решат остаться со мной, это было бы лучше всего, но я не буду удерживать их силой. Наш контракт будет честен.
Я опустил левую ладонь на свой свиток, он исчез в кольце, и я встал, негромко спросил:
— Сколько времени тебе нужно на сборы и улаживание дел?
Дарая коротко ответила:
— Нисколько. Все мои дела улажены, слуги знают, что им делать в моё отсутствие.
— Хорошо. Тогда…
Я вытянул в сторону Дараи левую руку, коснулся ладонью стола и медленно поднял её, оставляя на столешнице небольшой вычурный фиал.
Она неверяще выдохнула:
— Что? Оно у вас уже было? Как? Как⁈
Протянула руку и дрожащими пальцами коснулась стекла фиала.
Травер процедил:
— Ну, конечно, меня нужно было искушать, а её нет. Ещё неизвестно, как бы она повела себя, если бы ты, младший господин калек и слуг, проговорился, что зелье для ребёнка у тебя в кольце. И если бы ты зашёл к ней без нас за своей спиной.
Я оборвал его:
— Снова хочешь два дня молчать?
Мне не нужно было оборачиваться или даже использовать восприятие, чтобы знать — Травер поджал губы, а печати над его головой перемигиваются символами.
Дарая оглядела фиал, вскинула на меня напряжённый взгляд чёрных глаз:
— Наниматель, я прошу войти в моё положение и понять мои вопросы, но… — глаза её озарились мрачным огоньком. — Наниматель, вы не обманываете меня? Наниматель, я прошу вас, не нужно шутить таким. Я готова отслужить год, верно и честно выполняя все условия контракта, только чтобы получить настоящее зелье Древних.
Вместо ответа я снова опустил ладонь на столешницу и оставил на нём небольшой свиток с печатью.
— Это свидетельство аукционного дома, где я и купил это зелье. Они ручаются, что это настоящее зелье Древних. Верить им, или нет — твой выбор.
Она сглотнула, ухватил теперь уже свиток, раскатала его, вчитываясь, вливая в него свою силу и проверяя, а убедившись, вскочила и склонилась в поклоне:
— Спасибо, наниматель, спасибо!
Я встал, сообщил ей:
— У тебя ночь и утро на то, чтобы использовать зелье, увидеть, что дочери стало лучше и провести с ней ещё немного времени. К полудню я жду тебя у портала. Остальных двух обещанных зелий у меня нет, это единственное. Но к концу твоей службы я либо достану их, либо заплачу тебе их стоимость.
— Спасибо, наниматель. Я не опоздаю.
Верность над её головой и не подумала изменить свечение. Но я последнее время слишком много поглядываю на этот символ. Вроде уже третий человек, добровольно согласившийся на службу, а всё никак не уравновесит Травера на другой чаше моей личной справедливости.
Я кивнул и двинулся прочь.
В гостинице, свернув к лестнице и своему номеру, крикнул замершему позади слуге. — Эй! Горячей воды в мою комнату!
Через вдох меня поддержали два голоса:
— В мою тоже!
Забавно, что просили Зеленорукий и Логар, которые в пути буквально всего несколько дней, а вот Травер, который и до встречи со мной дарс знает сколько валялся в своём вонючем доме, где хорошему хозяину даже джейров стыдно держать, даже не подумал о воде.
Но здесь есть ведь и я, да?
Обернулся, ткнул пальцем:
— В комнату к нему тоже горячей воды. Побольше.
Самому Траверу я отдал короткий, ясный и прямой указ:
— Вымоешься. Полностью. Сменишь одежду на достойную.
Слуга же торопливо согнулся:
— Сейчас, уважаемые, сейчас!
Что хорошо лично мне, так это то, что не нужно даже задумываться над тем, что халат запылился — берёшь новый и всё, мне запасов от мастера Указов Ян хватит ещё не на один год.
Это был отличный вечер, да и Травер не стал выделываться, судя по тому, что назавтра он выглядел гораздо приличней, а от запаха и следа не осталось.
Когда к полудню я в свежем, зелёном халате, покрытым узором плывущих облаков, вышел на площадь, то сразу заметил Дараю, которая молчаливой статуей замерла в центре.
Едва мы поравнялись с ней, как она согнулась на миг в приветствии идущих:
— Наниматель. Благодарю.
Значит, всё хорошо, зелье подействовало, как и должно было быть. Свидетельство подлинности свидетельством подлинности, но я в таких сложных вещах, как пострадавший ещё до рождения ребёнок, ничего не понимал. С таким нужен настоящий лекарь, а не такой хитрый дарс как я. Я даже не просил осмотреть её и попытаться вылечить, заставляя тело тянуться вслед за душой.
Опасно.
В случае с Седым, Зеленоруким и Логаром я могу быть уверенным, что их душа сильна и к ней можно тянуться. Их раны повредили лишь тело, даже Седой сжигал только жизнь, а не душу, потому я со своим странным лечением мог им помочь. Но ребёнок, который никогда не был ни Властелином, ни Предводителем и не терял звёзд, а от рождения не мог получить ни одной, даже звезды Закалки и лишь медленно умирал — это совсем другое дело.
Слишком опасно, чтобы своими руками, привыкшими собирать камни и убивать, лезть в такое. Не после того, что было с моей сестрой. Не после того, как я своим лечением только приближал смерть Лейлы.
К счастью, сама Дарая достаточно в своей жизни поскиталась по самым разным лекарям, ничего особо не скрывала, напротив, просила у многих совета и помощи, и Озман подробно сообщил мне мнения тех лекарей и их главный совет. Он был прост — определённое зелье Древних раз в два года и дочь будет жить, пусть и всего лишь Закалкой. Выпил зелье — получил пару звезд Возвышения, два года их теряешь и по новой.
Беда лишь в том, что Дарая, когда-то Властелин шестой звезды, сейчас с трудом успевает зарабатывать такие деньги. Та давняя рана навредила не только её нерождённой дочери, но и ей самой. Затем сложные и опасные контракты, когда она разменивала здоровье и Возвышение на деньги, привели к тому, что она сейчас лишь Властелин второй звезды.
С таким Возвышением таких денег за два года не заработаешь.
Честно говоря, мне самому только кристаллы Древних позволяют купить её услуги.
Логар обогнал меня, идя на шаг впереди. Зеленорукий спросил:
— Куда теперь, младший господин?
— Алый Провал, — подумав, добавил. — Там мы проведём неделю, затем сделаю последний найм и выдвинемся назад.
— Назад это куда, младший господин? — с усмешкой уточнил Зеленорукий.
— Назад это туда, где я всё начну.
— Что именно?
— Придёт время — объясню.
Зеленорукий замолчал, но через десяток вдохов я уловил мысль, которая явно предназначалась не мне.
Спрашивала Дарая:
— Наниматель всегда такой немногословный?
Ответил ей Зеленорукий:
— Разве он был немногословен, когда уговаривал тебя?
— На самом деле да. Видала я и более говорливых уговорщиков.
— Но они ушли с пустыми руками, а он с тобой.
— Осуждаешь, старший Цалиш?
Я отметил про себя — слышала о нём, или даже знает лично. Впрочем, это не удивительно, они обладали близким Возвышением и наверняка встречались раньше, когда были в силах.
— Как я могу? — ответил Зеленорукий. — Я первый заключил с ним контракт и первый поддался его уговорам. Ну, если не считать долгового слуги младшего господина.
Я поморщился, но удивительно, Травер промолчал.
На новом месте я снял целое крыло небольшой гостиницы — вся левая от лестницы сторона третьего этажа стала на неделю моей и четверых моих телохранителей.
Травер позади с усмешкой сообщил:
— А теперь ждите, калеки, когда младший господин всё вам объяснит и выдаст ещё немного лечения.
Дарая мрачно спросила:
— Долговым слугам же можно набить рожу?
— Если тебе хватит сил, то бей. Но я бы предпочёл, чтобы ты наказала меня по-другому.
Я остановился и рявкнул:
— Довольно. Пересмешник — достал.
— Младший господин, я лишь указывал им их…
Я со злостью перебил его:
— Приказываю тебе молчать три дня. Всех остальных, когда сгорит средняя палочка,