Артус изумился:
— Наниматель, он что, бессмертным себя возомнил?
Вопрос был хорош. Нужно либо иметь немалую силу, чтобы так нагло себя вести, либо искать возможность умереть, либо…
Зеленорукий усмехнулся:
— Приказ есть приказ.
Он буквально на миг опередил мои мысли: либо прийти сюда по приказу и нарочно выводить меня и моих людей из себя. И отсутствие печатей над ним ничего не значит. Верно служат и без них.
Что будет, если Мечи сейчас убьют этого наглеца? А что будет, если ему просто отрубят руку, как недавно требовала Дарая? Не набегут ли в то же мгновение стражники города?
— Пересмешник, сколько ты ощущаешь стражников на ближайших улицах?
— М-м-м, больше трёх, нет, больше четырёх десятков.
Зеленорукий хмыкнул:
— На три десятка больше чем нужно.
А я продолжил разговор с наглецом:
— Хорошо, младший. Я позвал тебя, и ты почему-то наивно думаешь, что я должен платить тебе за службу.
— А что, нет? — изумился наглец от Морлан. — Или я за твою красивую мордашку должен присоединиться к твоей фракции Поломанной Железки?
Я только покачал головой:
— Ну что ж ты так в лоб?
— Чё?
— Я спрашиваю, за чё я тебе платить должен? Что ты умеешь, кроме как портить о себе впечатление?
— Сражаться умею, — выпятил грудь наглец от Морлан. — Следы читать умею. В зоны запретов ходил. Начертания немного знаю, кузнечное дело немного знаю, в травах разбираюсь, неплохо их нахожу. Много чего умею. Сколько платить будешь, спрашиваю?
Я, не обращая на него внимания, перевёл взгляд на остальных, ждущих разговора со мной. Ждущих, глядящих на происходящее и обсуждающих между собой всё, что видят, слышат и думают. Шёпотом и мыслеречью, кому позволяло Возвышение.
Четыре десятка стражи? Да плевать.
Отправил к толпе пришедших присоединиться ко мне мыслеречь, чтобы быть уверен, что каждый из них услышит:
— Иногда вежливость, желание помочь и желание дать надежду на новую жизнь принимают за слабость. Иногда некоторые слишком уж рьяно следуют приказам, которые получили отсвоих старших, готовы в своём безумии даже пожертвовать жизнью ради служения.
Вроде намекнул достаточно жирно.
Снова вернул взгляд на наглеца и улыбнулся. Молча. Есть не только жизнь и раны.
Через миг отправил к наглецу Морлан силу. Выплеснул её не давлением, которое пригнуло бы его к земле, а нежно, осторожно обернул коконом. Да, провернуть все трюки, которым меня учит Седой я ещё не могу, но здесь и сейчас мне все и не нужны. Нужен только один.
— Это чего ты… Х-р-р-р…
Я сжал свой кокон, со свистом, с хрипом выдавливая воздух из наглеца.
Он захрипел, явно забился в плену моей силы, но не сумел даже пальцем шевельнуть. Да, разница всего в три звезды Возвышения, но нужно глядеть глубже. Нужно сравнивать количество силы, которую могу выплеснуть я и он. Нужно сравнивать разницу в познании этой силы, её качество. А ещё нужно учитывать, сколько стихии я добавил к выплеснутой духовной силе. Она сейчас не травила наглеца, там не было ни единого змея стихии, но она усиливала духовную силу, делая все попытки выбраться, сбросить оковы — бессмысленными.
Не с его Возвышением. Не с его пониманием своей силы. Не с его основой.
Он уже побагровел, пучил глаза, вращал ими, часто хлопал ресницами и раззявленным ртом, которым не мог втянуть ни крупицы драгоценного воздуха.
Перешёптывающиеся претенденты на место во фракции тоже поняли, что дело неладно. Уверен, кто-то из них сжимал в кармане потеющей рукой артефакт, готовый отдать сигнал, едва наглец сдохнет.
Но мне этого не нужно было. У меня тут каждый день на счету, потому что всё ближе и ближе день возвращения Седого.
Поэтому я резко втянул в себя силу. Наглец рухнул на землю, царапая грудь ногтями и с клёкотом втягивая воздух. Спустя три захлёбывающихся вдоха он засучил ногами, отползая от меня.
— Т-ты. Т-ты.
Я мягко поинтересовался:
— Куда ты?
— Т-ты… — внезапно глаза его вспыхнули. — Убивают! — глубоко вдохнув, он заорал ещё громче. — У-убива-ают!
— Не ори, — негромко посоветовал я ему. Но этого едва ли не шёпота хватило, чтобы заткнуть наглеца от Морлан. — Всё равно никто не придёт, ты ведь жив. Встань туда, — очертил я силой третий круг. — Тут я соберу всех, кто хочет получить за свои таланты плату.
— Н-не буду, — просипел наглец. — Я передумал. Нахрен мне такой наниматель. Иди к гарху в задницу.
— Только вместе с тобой, — покачал я головой. — Ты пришёл ко мне, предложил себя и потребовал плату. Встань туда, куда я указал. Чуть позже я решу, стоишь ли ты своих денег.
— Не хочу. Сказал же, п-передумал.
— Встань. Или я опять помогу тебе подумать. Ты мне ещё должен за оскорбление.
Вдох мне казалось, что мне и правда придётся повторить, но только вдох, только показалось — бывший наглец от Морлан медленно поднялся и попятился ровно туда, куда я указывал ему.
Я кивнул, отвернулся от него и потребовал:
— Следующий.
Это всё длилось и длилось, чем-то напоминая мне безумно длинный день турнира в Ордене Небесного Меча: желающие узнать, что у меня происходит, урвать для себя какую-то выгоду, получить духовных камней или лечение просто так, бесплатно — всё подходили и подходили к воротам. Если я в чём-то и убедился, так это в том, что Седой был полностью прав, рассказывая, как мы меняемся, приближаясь к Небу — такого количества безумцев я никогда не видел.
Если в начале, с первыми я был полностью уверен, что такая наглость, склочность, нескрываемое желание лишиться за свои слова какой-нибудь части тела — это признак того, что за ними стоит кто-то из старших местной фракции, то уже к середине дня я в этом начал сомневаться. Просто к чему было бы посылать их столько?
К концу дня мне открылась истина — большая часть всех таких громких людей не имела за спиной никого, не являлась марионетками сложных планов и не была подставными фигурами. Они на самом деле считали, что я им что-то должен, что они осчастливили меня одним своим появлением. И это при всём том, что они были слабы и никчёмны.
Безумие. Полное безумие.
Больше всего меня поразил какой-то идущий, который рассказывал мне о том, как он сражался с сектантами, скитался чуть ли не по всем Полям Битв Пятого и Шестого пояса, помогал всем двадцати сильнейшим фракциям Империи в щекотливых делах и прочее, прочее и прочее. Он перечислял мне имена, даты и сражения, бил себя кулаком в грудь и жаловался, что прошёл столько испытаний и кто же знал, что случайно застрянет здесь, на землях Пяти Ветров.
Всё бы ничего, но он ощущался всего лишь Воином, и ни одна из печатей над его головой даже не намекала на такое славное прошлое, про которое он мне так жарко рассказывал.
— Да! Да! Мне горько это признавать, но меня ударил в спину тот, кого я считал лучшим другом. Он думал, что я погибну, сгину, но я выжил и теперь ты должен помочь мне отомстить.
Зеленорукий устало вздохнул:
— Младший господин, мы до завтра будем слушать эти пьяные бредни?
Я вздрогнул, очнулся от странного наваждения и протянул руку:
— Ты, наверное, слышал, что я лекарь. Дай я гляну твои раны.
— Конечно! Ты должен и вылечить меня. А потом, когда я верну силы, мы вместе отомстим тому, кто был мне лучшим другом.
Я принял протянутую мне без всякого страха руку и скользнул в него взглядом лекаря.
Не знаю насчёт Мастера, но этот человек никогда не был Предводителем и Властелином, как он рассказывал. А значит, вряд ли был и Повелителем Стихии. Ни следа от других средоточий, ни следа стихийных меридианов, которые он проложил бы на этапе Предводителя. Лжец. Обманщик. Безумец, который сам верит в свои байки.
— Ну? Сколько займёт моё лечение?
Пересмешник с готовностью спросил:
— Вышвырнуть его пинком под зад?
Я снова потёр бровь, пытаясь примирить себя с действительностью. Поднял взгляд, наложил на старика Истину и спросил:
— Говоришь, на Штормовом Плоскогорье ты сошёлся с учеником бога секты и отрубил ему руку?
— Да. Так и было. Славная вышла битва.
Истина осталась безучастной. Я, конечно, и сам своего рода уникальный лжец, способный на многое, но провернуть подобное вряд ли бы сумел.
— Знаешь, твои раны очень тяжелы, собрат идущий. Я не так хорош, как нужно, поэтому придётся мне поискать тебе другого, более хорошего лекаря.
Старик-безумец похлопал меня по плечу:
— Приятно видеть, что молодые идущие способны признавать свои недостатки. Сколько мне ждать? Неделю, две?
— Это знает только Небо, — я рукой указал на одну из выделенных мной групп людей. — Пока присоединись к ним, собрат.
— Ха! — заложил руки за спину этот безумец. — А вот вежливости в молодёжи всё меньше и меньше.
Глядя ему в спину Зеленорукий покачал головой и сказал:
— Совершенно не понимаю, к чему ты потратил на него столько времени и почему продолжаешь тратить. Три четверти дня позади, а ни я, ни кто-либо из нас не получили лечения.
— Да, — поддакнула Дарая. — Разве не важней вернуть нашу силу, а не тратить время впустую на этот мусор?
Упрёк, в общем-то, был справедлив, но я напомнил:
— Год. Я обещал вылечить ваши раны за год.
— Вряд ли Морлан будет ждать год.
— Думаете, они всё же нападут?
— В открытую? Вряд ли. А вот подослать убийц могут.
Я криво улыбнулся. Не говорить же мне в открытую, что эти самые убийцы для меня лишь возможность нарастить силы. Опасная возможность, ведь всегда есть риск умереть после первого удара или столкнуться с тем, у кого нечего воровать, но есть ли у меня выбор?
Вместо этого я задал вопрос:
— Но вы же постараетесь меня защитить?
— Для этого и прошу лечить нас больше, наниматель, а не заниматься разговорами с этими отбросами. Всё это делается не так и не лично тем, кто называет себя главой фракции.