Его смех был мягким и нежным.
— Для беглянки бы слишком спокойны, мисс Джеймс.
— Ты защитишь меня, Макс.
Прижавшись к его груди, она услышала, как на мгновение его сердце забилось быстрее. Он отвязал от седла скрученные в тюк одеяла, потом поднял ее на руки, отнес к большой куче мягкой травы под высоким деревом и сел рядом. Откинувшись назад, он положил ее к себе на колени. Укрыл их обоих одеялами. Она принялась играть с пуговицами его рубашки, ощущая приятное тепло.
— Знаешь, а ведь мы занимались любовью прошлой ночью?
Он вздохнул и пробежал руками по ее волосам.
— Я знаю.
— Мне казалось, ты забыл.
Он рассмеялся.
— Нет, я не забыл.
— Но ты хотел бы, — она зевнула, — потому что ты не сказал мне и десяти слов за весь день.
Его рука поглаживала ей спину, и она прижалась к нему, с удовольствием ощущая, как напряглось его тело.
— Я не забыл, Саманта. Я никогда не смог бы.
Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, а он приблизил к ней свое лицо.
— Я не жалею о том, что было между нами прошлой ночью, Макс. И мне хотелось бы…
— Хотелось чего?
— Чтобы… мы всегда были вместе.
Он издал тихий стон, и их губы слились.
Она вся таяла, ощущая только, как его язык проникает к ней в рот. Она взяла его лицо в свои руки, погладила пальцами его шелковистые усы, а их поцелуй стал еще крепче.
Она почувствовала его ласковые прикосновения, и легкий вздох сорвался с ее губ. Лаская ее грудь, он все крепче прижимал ее к себе, и в ней вспыхнула страсть.
Он слегка отстранился, чтобы распахнуть ее одежду, и снова притянул к себе. Когда их тела соединились, она негромко вскрикнула, все ее тело пылало огнем, а он продолжал ласкать ее, пока ей не стало казаться, что она умирает от счастья.
Взяв его за плечи, она ускорила их телодвижения. Он нашептывал ей на ухо нежные слова, покусывал кожу, она застонала, когда достигла пика наслаждения и без сил упала ему на грудь. Затем он перекатился на нее, глубоко проникая в ее тело и достигая, наконец, верха собственного блаженства.
Они долго лежали вместе, соединенные не только физически, но и эмоционально. Сейчас она в полной мере осознала, что такое истинное чувство. Она поняла: что бы ни случилось, ее любовь к Максу Баррету будет с ней до самой ее смерти.
Глава восемнадцатая
В последний раз бросив нерешительный взгляд на Макса, Саманта постучала в деревянную дверь. Им пришлось расспросить жителей Логана, и те указали на добротный голубой дом, чистенький и аккуратный, на окраине городка. Там они отыщут ее тетку, Иду Олсен.
Дверь открылась, на пороге стояла крупная рыжеволосая женщина. Кожа ее была бледной, с тонкими прожилками на щеках и переносице огромного носа.
— Самми? Маленькая Самми! Бог мой, посмотрите на нее! Ты совсем взрослая!
Саманта улыбнулась, когда женщина заключила ее в свои могучие объятия.
— Ты очень похожа на свою маму, упокой, Господь, ее душу. А кто это там с тобой? — Ида смотрела прищурившись, как Макс слезает с лошади и подходит к ним.
— Это шериф Макс Баррет. Он доставил меня сюда целую и невредимую.
— Это я и сама вижу, милая. Спасибо, что привезли мою племянницу, шериф Баррет. Мы, конечно, еще увидимся, — она повернулась и повела Саманту в дом.
— Тетя Ида, — прошептала Саманта, — Макс не слезал с коня почти две недели. Почему бы вам не предложить ему отдохнуть хотя бы пару дней?
Ида удивленно подняла рыжие брови:
— Макс?
Саманта усилием воли заставила себя не краснеть и кивнула.
— Полагаю, вы можете остаться на несколько дней, шериф Макс. Но я не позволю вам крутиться возле моей племянницы, словно дикая собака. Я понятно говорю?
Саманта раскрыла рот из изумления:
— Тетя Ида!
Она бросила взгляд на Макса, который, казалось, не придавал особого значения замечанию ее тетки.
— Я буду благодарен за отдых. К тому же Саманта стала мне очень дорога за эти недели. Мне бы хотелось убедиться, что у нее все в порядке, прежде чем я уеду.
— Дорога вам, а? Уж не думаете ли вы что-то выиграть от этого?
У Саманты перехватило дух, но Макс стоически не отводил взгляда и плотно сжал челюсти.
— Я так не считаю, — продолжала Ида, — вы можете спать в хлеву.
Саманта несла тарелку со свежеиспеченным овсяным печеньем через двор к хлеву. Она распахнула скрипящую дверь и проскользнула внутрь. На пороге она замешкалась. Макс снял с себя рубашку и был занят расчисткой места для себя среди сена, хвороста и навоза.
— Я пришла к тебе с миром.
Он понял глаза, увидел печенье и улыбнулся.
— Даже отсюда я чувствую запах корицы.
Она протянула ему печенье, и он в один присест съел его.
— Мне очень стыдно за Иду. Она всегда оберегала мою маму и теперь, видимо, наступила моя очередь.
— Оберегает? Да эта женщина ненавидит меня.
— Не знаю, станет ли тебе от этого легче, но она все равно возненавидела бы тебя, даже если бы не знала лично.
— Да, Саманта, мне от этого намного легче, — произнес он смеясь.
— Она ненавидит законников. Папа очень часто отсутствовал дома, уезжая с шерифами, и Ида клянется, что моя мать умерла от волнений и одиночества, а не от чахотки.
— Значит, твоя тетка не любила твоего отца только за то, что он был шерифом?
— Собираясь вместе, они сидели и рычали друг на друга, словно медведи.
Он потянулся за очередным печеньем.
— Что же, по крайней мере, я в хорошей компании.
Она улыбнулась, когда он повернулся и снова стал готовить себе постель.
— Прости за то, что тебе придется спать тут.
— Все лучше, чем на голой земле.
— Ты… ты останешься завтра?
Он посмотрел на нее, и сердце сжалось у нее в груди.
— Сегодня и завтра.
— А потом ты снова отправишься за Стриклендами?
Он отшвырнул остатки старой лампы в дальний угол сарая.
— Верно.
Ей хотелось спросить его, вернется ли он когда-нибудь в Логан, но у нее не хватало смелости.
На глаза навернулись слезы.
— Ты ведь будешь осторожен?
Он помедлил, потом поднял руку и вытер ей слезы. Он подошел поближе, и она обняла его, ощутив мускулы на его плечах. Их губы слились. Ей хотелось упасть ему в ноги и умолять, чтобы он не уезжал от нее. Потом он поднял ее голову и осушил поцелуями слезы на ее щеках.
— Не плачь, Сам, — прошептал он. — Мне больно видеть твои слезы.
Его губы коснулись ее уха, потом шелковистые усы скользнули по шее. Он поднял ее ногу и прижался к ней так, что она ощутила, как он хочет ее. Она обвила руками его талию и еще крепче прижалась к нему.
Никто из них не слышал ни скрипа двери, ни звука приближавшихся шагов.
— Не уверена, в кого из вас мне следует стрелять! — вскричала Ида. — В мерзавца или в эту дуреху!
Макс издал еле слышный стон и опустил ногу Саманты обратно на землю. Она отступила назад и расправила платье, щеки ее пылали.
— Тетя Ида, мы…
— И как же ты хочешь объяснить все это, Самми?
— Мы танцевали.
Саманта с ужасом посмотрела на Макса.
— И какой же это танец, шериф, когда женщина задирает ногу, а мужчина помогает ей губами?
— Очень личный танец, — ответил он, — который нельзя прерывать неожиданными визитами.
Ида уперлась руками в бока.
— Я ведь предупреждала, что ничего подобного не должно быть в моем доме.
— Мы не в вашем доме, — сказал шериф.
— Все равно, вы под моей крышей. Перестаньте пугать моих коров!
— Если вы приходите к ним каждое утро, удивительно, как это они до сих пор не окочурились от страха.
— Макс… — взмолилась Саманта.
— Мистер, соберите вещи и уезжайте.
Саманта вновь попыталась вмешаться.
— Нет… — сказала она.
— С удовольствием, мэм, — ответил Макс.
— Погоди! — воскликнула Саманта, когда Макс направился к лошади. — Тетя Ида, вы не можете выгнать его! Он… он спас мне жизнь, и не один раз! Вы должны ему хотя бы две ночи отдыха.
Макс уже упаковывал свои вещи в седельные сумки. Саманта повернулась к своей тетке со слезами на глазах и прошептала:
— Пожалуйста.
Ида заворчала. Она посмотрела на Саманту, потом на Макса.
— Две ночи! И дайте мне слово, законник, что вы и пальцем не коснетесь моей племянницы.
Саманта, затаив дыхание, ждала его ответа.
— Я не могу вам обещать этого.
— Тогда прощайте, — отрезала Ида.
— Подождите! — снова воскликнула Саманта. — Я даю вам слово. Я не подойду и на вытянутую руку к мистеру Баррету, тетя Ида. Я клянусь. Позвольте ему остаться. Ему необходим отдых.
Ида взглянула на Макса, и Макс тоже посмотрел на нее. Саманта стояла между ними, радуясь, что взгляды не могут убивать, иначе она попала бы под перекрестный огонь.
— Что ж, это разумно, — сказала Ида.
Макс коротко кивнул и вышел из амбара.
Саманта прислонилась к стенке и перевела дух.
— Теперь я понимаю, почему мама чувствовала себя в ловушке между вами и отцом, — сказала она со вздохом.
— Здесь большая разница, Самми. Твой отец любил маму. Он доказал это, женившись на ней до того, как переспал с ней.
Саманта почувствовала комок в горле.
— Мы с Эдом никогда не смотрели одинаково на многие вещи, но он взорвался бы, как динамит, узнав, что происходит между тобой и этим законником.
Ида покачала головой и направилась к двери.
— Я знаю, что ты и раньше совершала ошибки, Самми, но эта — что-то особенное.
Глава девятнадцатая
Макс откинул занавеску и просунул нос в кухню. Самым нежелательным для него в это утро было столкнуться с этой рыжеволосой телкой, Идой Олсен.
Позади него петух громко прокукарекал в пятый раз. «Еще раз, длинношеее исчадие ада, и ты будешь сварен на ужин», — прошипел Макс.
Настроение у него было скверное. Вместо того чтобы спать, удобно устроившись в объятиях Саманты, что он и делал каждую ночь в течение прошедшей недели, он вынужден лежать в этом вонючем холодном сарае. Теперь он, наверное, никогда не избавится от этого запаха, пропитавшего его одежду.