Неистовая энергия травмы, о которой говорилось в восьмой главе, оказывается связанной внутри сцепленных между собой страха и состояния неподвижности. Ключ к преодолению травмы заключается в том, чтобы расцепить состояние неподвижности (обычно ограниченного по времени) и связанный с ним страх. Когда испуганное животное выходит из состояния неподвижности, оно делает это, будучи готовым к контратаке или к отчаянной попытке убежать: в целях выживания вся взрывная энергия, которая была мобилизована в отчаянной борьбе или при бегстве (до того, как животное рухнуло в оцепенении или состоянии коллапса), вновь активизируется. Когда люди начинают выходить из состояния неподвижности, очень часто их охватывают внезапные и непреодолимые всплески эмоций. Поскольку мы не начинаем сразу же действовать под воздействием этих эмоций, их энергия может восприниматься нами как непомерное количество ярости и ужаса. Страх и боязнь совершить насилие над собой или другими вновь активизируют состояние неподвижности, и это может длиться бесконечно, оставляя человека в состоянии застывшего ужаса. Это и есть порочный круг травмы.
Еще раз рассмотрим историю Нэнси: первый шаг
Когда я попытался помочь Нэнси расслабиться (см. главу 2), она начала выходить из своей реакции неподвижности, запертой длительное время в ее организме. Возбуждение и эмоции ярости и ужаса, которые она сдерживала большую часть своей жизни, резко прорвались наружу.
Реагируя на внутренний образ атакующего тигра, Нэнси смогла (десятилетия спустя) высвободить свою «замороженную» рефлекторную энергию посредством завершения активной реакции бегства. Убегая от воображаемого тигра, Нэнси смогла мобилизовать интенсивную, биологически адекватную реакцию, которая позволила ей – уже в настоящем – разрядить повышенное возбуждение, которое высвобождалось по мере того, как она выходила из своего внутреннего состояния неподвижности. Заменив (в этом сильно возбужденном состоянии) состояние беспомощности на активную реакцию, Нэнси осуществила физиологический выбор. Ее организм почти мгновенно понял, что ему не обязательно нужно «цепенеть».
Корни травматической реакции в конечном счете лежат в физиологии, и именно на этом уровне и начинается исцеление травмы.
Рис. 1. Биология трансформации реакции Нэнси
Все дело в энергии
Силы, лежащие в основе реакции неподвижности и травматических эмоций ужаса, ярости и беспомощности, в конечном счете являются биологическими энергиями. То, как мы получаем доступ к этой энергии и интегрируем ее, определяет, останемся ли мы в состоянии оцепенения и подавленности или пройдем через это и оживем. Здесь многое играет за нас. При надлежащей поддержке и руководстве мы сможем победить собственные страхи. В полной мере используя наши высокоразвитые способности к разумному мышлению и сознательному восприятию, мы можем использовать нашу осознанность для выхода из нашей незавершенной реакции на травму. Однако в этом процессе необходимо избегать спешки, он должен происходить постепенно. При работе с интенсивными, изменчивыми, катарсическими проявлениями ярости, ужаса и беспомощности лучше всего делать по одному маленькому шажочку за раз.
Побуждение завершить реакцию оцепенения остается активным независимо от того, как долго оно было заморожено в нервной системе. Если мы научимся укрощать его, сила этого побуждения становится нашим величайшим союзником в преодолении симптомов травмы. Это побуждение очень устойчиво. Даже если мы не будем делать все идеально, оно всегда будет с нами, чтобы дать нам еще один шанс.
Удивительное «исцеление» Нэнси произошло благодаря тому, что ее бегство от тигра произошло в тот самый критически важный момент, когда ее паническое возбуждение достигло своего пика. Это было так, будто у Нэнси был единственный шанс либо сбежать от тигра и исцелиться, либо вновь погрузиться в водоворот всепоглощающей беспомощности и тревоги. Спустя годы после сеанса с Нэнси я начал собирать воедино все части головоломки исцеления травмы. Я нашел ключ, который мягко и последовательно мог работать с мощными энергиями, связанными с симптомами травмы.
Мариус: следующий шаг
Из следующего далее описания одиссеи одного молодого человека вы увидите, как происходило усовершенствование стратегий исцеления травмы. Мариус – худощавый, умный, застенчивый, похожий на мальчишку эскимос лет двадцати пяти, родившийся и выросший в отдаленной деревне в Гренландии. Когда я спросил его, могу ли я записать его сеанс для книги, при этом скрыв его имя и личность, его глаза широко раскрылись.
– Нет, пожалуйста… Это было бы честью, – сказал он, – но не могли бы вы, пожалуйста, использовать мое полное имя. Тогда, если моя семья и друзья из моей деревни прочитают вашу книгу, они будут знать, что вы говорите обо мне.
Итак, это история Мариуса Инуусуттока Кристенсена.
Мариус был участником моего тренинга в Копенгагене, Дания. Он рассказал, что склонен к беспокойству и панике, особенно когда находится рядом с человеком, которым восхищается и чьего одобрения ищет. Это беспокойство проявляется в его теле через определенные симптомы: слабость в ногах, острую боль в правой ноге, а нередко он испытывает и приступы тошноты. Когда он рассказывал о своих переживаниях, жар приливал к его лицу и голове, он потел и краснел. Говоря об этих ощущениях, он связал их с одним событием, которое произошло, когда ему было восемь лет.
Однажды, когда Мариус возвращался из своей одинокой прогулки в горах, на него напала стая из трех диких собак, и они сильно покусали его за правую ногу. Он вспоминает, как ощущал эти укусы, как очнулся в объятиях соседа, кроме того, перед ним возник образ его отца в дверях, который очень сердился на него. Он чувствует горечь, гнев и боль из-за неприятия своего отца. Он вспоминает также свои разорванные новые штаны, залитые кровью. Описывая это, он явно расстроен. Я прошу его рассказать мне больше о штанах. В то утро его мать подарила ему эти штаны; она сделала их из меха белого медведя специально для него. Его переживания резко и явно меняются: теперь он испытывает удовольствие и гордость. Чувствуя волнение, Мариус вытягивает руки перед собой, как будто трогая мягкий мех своих новых штанов и греясь в его тепле:
– Это такие же штаны, которые носят все мужчины деревни, охотники.
Его возбуждение растет по мере того, как он живо и ярко описывает все всплывающие детали.
Он представляет, как прикасается руками к штанам.
– А теперь, Мариус, скажи мне, – говорю я, – ты чувствуешь свои ноги в штанах?
– Да, я чувствую свои ноги, они очень сильные, как у мужчин-охотников, когда они охотятся.
По мере того как разворачиваются переживаемые образы и проявляются ощущения в теле, он видит перед собой каменную гряду. Я прошу его почувствовать свои штаны, а затем посмотреть на камни.
– Мои ноги хотят прыгать; они кажутся легкими, а не скованными, как обычно. Они как пружины, легкие и сильные. – Он сообщает, что видит картинку – длинная палка, лежащая возле камня, он поднимает ее.
– Что это такое? – спрашиваю я.
– Копье.
Он продолжает:
– Я преследую большого белого медведя. Я иду вместе с другими мужчинами-охотниками, но именно я убью медведя.
В этот момент можно заметить микродвижения мышц его бедер, таза и туловища, когда он представляет, как прыгает с камня на камень, следуя по тропе.
– Вот, я вижу его! Я останавливаюсь и нацеливаю на него свое копье.
– Да, – говорю я, – почувствуй это всем своим телом, почувствуй, как твои ноги стоят на камнях, почувствуй силу в своих ногах, как изгибается спина и напрягаются руки, почувствуй всю эту силу.
Эта игра в «грезы» помогает стимулировать его инстинктивное агрессивное поведение, которому не удалось проявиться, когда он внезапно подвергся нападению диких собак. Это помогает «заправить двигатель» реакциями хищника, которые в конечном счете станут теми ресурсами, которые нейтрализуют состояние неподвижности-оцепенения, случившегося во время атаки собак.
– Я вижу, как летит копье, – говорит он.
И снова в теле Мариуса можно заметить небольшие изменения; теперь слегка дрожат его ноги и руки. Я поощряю его испытывать эти ощущения. Он говорит, что чувствует, как сквозь него пробегают волны возбуждения и удовольствия.
– Я сделал это. Я поразил его своим копьем!
– А что сейчас делают другие мужчины? – спрашиваю я (надеясь снова вызвать в нем хищнические импульсы).
– Они вспарывают медведю живот и вынимают внутренности, а затем снимают с него шкуру… чтобы… шить из нее штаны и куртки. Затем они отнесут мясо в деревню.
– Положи руки себе на ноги и пощупай свои штаны, Мариус.
Я продолжаю помогать ему создавать свои ресурсы через ощущения в его ногах. Эти ресурсы будут накапливаться с течением времени, постепенно увеличивая возможность бегства. (С Нэнси же была другая ситуация – там в один момент решалось «все или ничего».)
Слезы брызнули из глаз Мариуса.
– А ты можешь это сделать? – спрашиваю я.
– Я не знаю… Я боюсь.
– Почувствуй свои ноги, почувствуй свои штаны.
Он начинает что-то выкрикивать на эскимосском, все громче и громче, это звучит драматично.
– Да, я вспорол ему живот, там много крови… Я вынимаю внутренности. Теперь я срезаю шкуру, сдираю ее, она блестит и переливается. Это красивый мех, густой и мягкий. Будет очень тепло.
Тело Мариуса вновь сотрясает дрожь возбуждения, ощущения собственной силы и победы. Активация/возбуждение довольно интенсивны, оно проявляется по всему его телу. Возбуждение приближается к уровню, аналогичному тому, которое возникло в его теле, когда на него напали собаки.
– Как ты себя чувствуешь, Мариус?
– Мне немного страшно… Я не знаю, испытывал ли я когда-нибудь такое сильное чувство… Я думаю, что все в порядке… На самом деле в целом я чувствую себя очень сильным, наполненным энергией; думаю, что могу быть в этом уверен… Я не знаю… это сильное чувство.
– Почувствуй свои ноги, почувствуй свои ступни, почувствуй руками свои штаны.
– Да, теперь я чувствую себя спокойнее, не так лихорадочно… теперь это, скорее, ощущение силы.
– Хорошо, да, хорошо. А теперь начинай спускаться вниз, обратно в деревню.
Я направляю недавно обретшего новые ресурсы человека к травмирующему моменту.
Проходит несколько минут, затем туловище Мариуса сгибается, и он замирает. Его сердцебиение учащается, а лицо краснеет.
– Я вижу собак… Они идут на меня.
– Почувствуй свои ноги, Мариус, дотронься до штанов, – резко требую я. – Почувствуй свои ноги и смотри. Что происходит?
– Я отворачиваюсь от них. Я оборачиваюсь и вижу собак. Я вижу столб, электрический столб. Я поворачиваюсь к нему. Я и не знал, что помню это.
Мариус бледнеет.
– Я слабею.
– Дотронься до своих штанов, Мариус, – приказываю я, – почувствуй штаны руками.
– Я бегу. – К нему возвращается нормальный цвет лица. – Я чувствую свои ноги… Они сильные, как тогда, на скалистой гряде. – Он снова бледнеет и кричит: – Ах!.. моя нога, она горит как огонь… Я не могу пошевелиться, я пытаюсь, но не могу пошевелиться… Я не могу… не могу пошевелиться, все онемело… моя нога онемела, я ее не чувствую.
– Повернись, Мариус. Повернись к собаке. Посмотри на нее.
Это переломный момент. Я протягиваю Мариусу рулон бумажных полотенец. Если он сейчас оцепенеет, у него может сформироваться повторная травма. Он хватает рулон и душит его, в то время как остальные члены группы, включая меня, с крайним изумлением смотрят на его силу, как он скручивает и почти разрывает надвое рулон.
– Теперь другая собака, посмотри прямо на нее… посмотри ей прямо в глаза.
На этот раз у него вырывается крик ярости и триумфа. Я позволяю ему несколько минут прочувствовать эти его телесные ощущения, интегрируя их интенсивность в свой телесный опыт. Затем я снова прошу его посмотреть.
– Что ты видишь?
– Я вижу их… они все в крови и мертвы.
То, что ему удалось убить и выпотрошить воображаемого белого медведя, подготовило его к этому.
Его голова и глаза начинают медленно поворачиваться вправо.
– Что ты видишь?
– Я вижу столб… На нем есть скобы.
– Хорошо, почувствуй свои ноги, почувствуй свои штаны.
Я уже собираюсь приказать ему бежать, чтобы завершить реакцию побега-избавления. Но тут он восклицает:
– Я бегу… Я чувствую свои ноги, они сильные, как пружины.
Сквозь его штаны видно, как по его телу пробегают ритмичные волны, все его тело дрожит и вибрирует.
– Я лезу… взбираюсь вверх… Я вижу их внизу… они мертвы, а я в безопасности. – Он начинает тихо всхлипывать, мы все просто ждем несколько минут.
– Что ты чувствуешь сейчас?
– Я чувствую, будто меня несут большие руки; мужчина держит меня на руках, его руки вокруг меня. Он несет меня на руках. Я чувствую себя в безопасности.
Мариус рассказывает о том, что видит заборы и дома в деревне. (Он тихо всхлипывает.)
– Он стучится в дверь дома, где живет моя семья. Дверь открывается… мой отец… он очень расстроен, он бежит за полотенцем… моя нога сильно кровоточит… мои штаны порваны… он очень расстроен… Он не злится на меня, просто очень волнуется. Больно, от мыла больно.
Рыдания Мариуса теперь похожи на полные, нежные волны.
– Это больно. Но я плачу оттого, что он, оказывается, вовсе не зол на меня… Я вижу, что он был расстроен и напуган. Сейчас я чувствую ровную и теплую вибрацию и покалывание во всем теле. Мой отец любит меня.
Пока Мариус продолжает тихо дрожать, его тело покрывается влажными, теплыми капельками пота, и я спрашиваю его:
– Какое ощущение ты испытываешь в своем теле теперь, когда ты знаешь, что твой отец любит тебя?
В ответ пауза.
– Мне тепло, очень тепло и спокойно. Уже не хочется плакать, я в порядке, а он просто испугался. Дело было вовсе не в том, что он не любит меня.
Пересмотр травмы
Первоначально единственными образами или воспоминаниями об этом событии у Мариуса были: окровавленные штаны, разорванная плоть и неприятие его отца. И все же во всем этом было заключено и то позитивное зерно, что в итоге принесло ему исцеление – его меховые штаны. Штаны стали той нитью, которая помогла скрепить успешно выполненный «пересмотр травмы».
Образ разорванных и окровавленных штанов не только вызывал у Мариуса нервное возбуждение, но и пробуждал в нем ощущение счастья, когда он вспоминал, что это был подарок его матери. Он был счастлив в тот момент, когда она подарила ему этот его первый символ мужественности. А прогулка в горы была инициацией, его обрядом посвящения. Его штаны были объектами силы на этой «прогулке». Желая «прыгать от радости» в начале сеанса, Мариус активировал свои ресурсы в форме двигательных паттернов, которые были необходимы для того, чтобы в конечном счете «разморозить» его реакцию оцепенения.
Успешный пересмотр травмы происходит тогда, когда адаптивные ресурсы человека растут одновременно с ростом нервного возбуждения. По мере продвижения от периферии переживания к его «шоковому ядру» неразрешенные, замороженные паттерны оцепенения были нейтрализованы гибкими двигательными паттернами, которые реализовывались по мере усиления активации.
Побуждая Мариуса постепенно отслеживать первоначальное положительное переживание, связанное с его штанами, вплоть до травматического, «шокового ядра» рефлекторного оцепенения, я добился того, что этот радостный опыт стал увязываться с его более ранним опытом поражения и отвержения. Это дало ему новые ресурсы – естественную агрессию и веру в свои силы. Вооруженный этой вновь обретенной уверенностью, когда Мариус увидел изображение скал, его ресурсы начали интегрироваться. Прыгая с камня на камень, находя и поднимая копье, Мариус в этом творческом процессе развил эти ресурсы, чтобы они могли продвинуть его вперед к решению будущей задачи. Став агрессором, как и все охотники, он отслеживал воображаемого белого медведя, в то время как я отслеживал его телесные реакции. Мариус черпал свои силы в образах и ощущениях своих сильных ног, в своей связи с мужчинами из родной деревни. Именно пребывая в этом ощущении силы он видит свою опасную добычу и убивает ее. В конце концов, в состоянии, близком к экстазу, он потрошит воображаемого медведя. Крайне важно понять, что несмотря на то, что этот опыт был воображаемым, благодаря переживанию телесно-ощущаемого чувствования он был во всех отношениях таким же реальным для Мариуса, как и изначальное событие, причем и ментально, и физиологически, и духовно.
В последующей серии событий Мариус проходит через истинное испытание. Воодушевленный и торжествующий, он направляется обратно в деревню. Его осознание событий расширилось. Впервые он видит и может описать дорогу и собак. Раньше эти образы были ему недоступны; они были скрыты от него в некоем подобии амнезии. Он замечает, что направляет свои движения в сторону от нападающих собак, к электрическому столбу. Но уже ранее испытав силу в своих ногах, Мариус больше не является пленником рефлекса неподвижности. Теперь у него есть выбор. Экстатическая, вибрирующая энергия от убийства хищника преобразуется в способность бежать. Но это только начало; он может бежать, но это еще не значит, что он способен убежать! Чтобы он снова не впал в состояние неподвижности, я прошу его повернуться лицом к нападающим собакам. На этот раз он контратакует, сначала с яростью, а затем испытывая тот же триумф, который чувствовал тогда, когда убил и выпотрошил медведя. План удался. Мариус победил и больше не является жертвой поражения.
Однако пересмотр травмы на этом еще не завершен. В следующей серии событий Мариус поворачивается в направлении столба и готовится бежать. Он начал это действие много лет назад, но до сих пор так и не смог его реализовать. С новыми ресурсами он завершает побег. С точки зрения линейного времени это может показаться лишенным смысла, поскольку он уже убил нападавших собак. Однако с точки зрения его рефлексов последовательность была полностью логичной: так он завершил реакцию неподвижности, которая была заморожена в его нервной системе с тех пор, как ему исполнилось восемь лет. Год спустя я вернулся в Данию и узнал, что Мариус больше не страдал от той тревоги, над которой мы тогда работали. Проведенный с ним пересмотр травмы привел к устойчивым изменениям.
Соматическое переживание® – пошаговый пересмотр травмы
В этом пошаговом и «мифическом» пересмотре детской травмы Мариуса есть ряд отдельных элементов. Более тысячи сеансов научили меня тому, что опыт Мариуса был богат мифическими образами не потому, что он является представителем аборигенного народа, а потому, что пересмотр травмы – это по своей сути мифо-поэтико-героическое путешествие, и это абсолютная истина. Это путешествие, которое свойственно всем нам, потому что мы – человеческие животные, даже те из нас, кто никогда не покидал пределы города. Процесс разрешения травмы может вывести нас за пределы социальных и культурных ограничений, подарив нам ощущение универсальности мира. В отличие от стремительного избавления Нэнси от воображаемого тигра, пересмотр травмы Мариуса происходил более постепенно.
Соматическое переживание – это мягкий пошаговый подход к пересмотру травмы. Телесно-ощущаемое чувствование – это средство для контакта и постепенной мобилизации тех мощных сил, которые связаны с травматическими симптомами. Это похоже на то, как если бы медленно, слой за слоем, снимали кожуру с лука, осторожно открывая травмированную внутреннюю сердцевину. Однако специальное описание того, как и почему мы пришли именно к данным принципам не входит в задачи данной книги.
Важно понять, что исцеление травмы требует времени. На пути к выздоровлению вы можете пройти как сквозь острые, драматические моменты, так и сквозь спокойные и часто вполне рутинные этапы. Хотя исцеление Мариуса было полно драматизма и мифологических образов, ключом к разрешению его травмы стало признание и возвращение его собственных ресурсов – его наследия как полноценного человеческого существа.
Исцеляющее путешествие Мариуса, безусловно, способно вдохновить всех нас. Нам нужно иметь в виду, что основой его исцеления стала физиологическая разрядка той огромной энергии, которая была заморожена в его состоянии неподвижности. С Мариусом вместе мы смогли найти способ, который открыл нам доступ к этой сжатой энергии, чтобы затем мы могли постепенно ее разрядить.
Для каждого из нас исцеление травмы – это путешествие героя, в котором будут как моменты творческого блеска, так и периоды углубленного изучения и тяжелой утомительной работы. Это процесс поиска безопасного и мягкого способа выйти из неподвижности без потрясений. Иногда это будет происходить как одно сжатое событие, как это случилось во время одного-единственного сеанса с Мариусом. Иногда это будет процесс, протяженный во времени и постепенный.
Элементы пересмотра травмы
Анализируя историю Мариуса, мы можем определить те элементы, которые необходимы для исцеления последствий травмы. Когда Мариус впервые начинает рассказывать собственную историю, он зациклен на своих окровавленных, порванных штанах и неприятии отца.
На тот момент этот единственный фиксированный образ содержал в себе смысл всего инцидента. Сгущение целого события в единый образ характерно для травмы. Из пережитого события Мариус вышел с чувством поражения, горькой обиды и отверженности. Во время сеанса, когда он чувствует эмоции, которые связал с образом своих окровавленных порванных штанов, не пытаясь каким-либо образом анализировать или контролировать их, он начинает ощущать изменение этих чувств. Вместо поражения, обиды и чувства отверженности его меховые штаны становятся катализатором чувства заземленности, которое вызывает в нем совсем противоположные чувства. Представ как образ подарка от матери, они рождают в нем желание прыгать от радости.
Благодаря контакту со своим телесно-ощущаемым чувствованием, посреди своей боли и обиды Мариус смог найти «необработанный алмаз». Вместо того чтобы погрузиться в свою боль, он взял эту драгоценность и с ней, уже будучи взрослым, стал завершать свой детский «поход» к зрелости и индивидуализации. Когда он начинает с радостью воспринимать штаны как дар, он становится способен отличать радостное волнение от тревоги. Научившись отделять радостное волнение и радость жизни от страха, мы делаем еще один важный шаг в пробуждении тигра.
В следующей последовательности шагов Мариус расширил и углубил это чувство радостного волнения. Ощупывая штаны руками и чувствуя свои ноги внутри них, Мариус, через телесно-ощущаемое чувствование, начинает устанавливать связь со своими глубинными ресурсами. Именно благодаря этой связи с нашим телесно-ощущаемым чувствованием мы движемся по пути трансформации, каждый своим собственным индивидуальным путем.
Любовь накрывает нас с головой; травма делает нам подсечку, лишая опоры. Восстановив связь со своими ногами через отождествление себя с охотниками из деревни, Мариус восстановил опору в своем собственном теле и в социальном мире. Восстановление своих позиций – важный шаг в исцелении травмы.
Видя себя идущим по горам и прыгающим по камням, Мариус развил в себе чувство силы и стойкости. Эта стойкость – буквальное ощущение силы и упругости наших ног. И это та же устойчивость, что, образно говоря, помогает нам оправиться от травмы и пройти через нее.
Затем, когда Мариус выслеживает воображаемого медведя и готовится убить его, он мобилизует ту агрессию, которая была утеряна им в результате травмирующего события в детстве. Восстановление чувства агрессии – еще одна ключевая особенность в исцелении последствий травмы. Восстановив ее, Мариус получает возможность выполнить оставшиеся шаги, необходимые для разрешения своей травмы. С этой вновь обретенной агрессией Мариус преобразует сложную эмоцию тревоги в радость и триумфальное торжество своих сил. Пронзая в своем воображении медведя, он проявляет активную реакцию, которая обеспечит ему дальнейшую победу; он больше не сломленный ребенок. Будучи в состоянии шаг за шагом менять беспомощность и оцепенение на активную, агрессивную реакцию, Мариус смог пересмотреть свою травму.
На этом этапе пересмотра травмы мы видим, как в дополнение к агрессивной реакции контратаки начинает добавляться активная реакция побега (бегства). Переживая в своем воображении то, как он взбирается на столб и осматривается, Мариус заканчивает пересмотр травмы, давая ориентировочному рефлексу полностью завершиться. Это позволяет ему разделить дополнительный страх и возбуждение от того, что он остался жив. Пересмотр травмы помогает восстановить те ресурсы, которые были истощены в результате ее получения. Общая стратегия пересмотра травмы заключается в следующем: первым шагом должно стать освоение телесно-ощущаемого чувствования. Как только мы это развили, мы можем отдаться потоку наших чувств, которые могут включать в себя как дрожь, так и другие спонтанные формы разряжаемой энергии. Мы можем использовать телесно-ощущаемое чувствование, чтобы разорвать дезадаптивную связь между возбуждением и страхом. Поскольку возбуждение несет в себе заряд, а мы хотим, чтобы этот заряд был свободным и не связанным с тревогой, мы должны быть в состоянии заземлить его. Упругая сила является противоположностью беспомощности. Дерево становится сильным и устойчивым благодаря своей корневой системе, укорененной в земле. Из нее дерево получает питание и становится сильным. Укорененность в земле также дает дереву устойчивость, чтобы оно могло противостоять ветрам перемен и чтобы его не вырвало с корнем. Упругость – это способность ритмично укореняться и «разукореняться». Это пластичная, динамическая форма укорененности. Агрессивность – это биологическая способность быть активным и энергичным, особенно при использовании инстинктов и силы. В состоянии неподвижности (то есть травмированном) эти наступательные энергии недоступны. Восстановление здоровой агрессии является неотъемлемой частью восстановления после травмы. Обретение новых сил означает, что вам придется признать собственную авторитетность, которая рождается в результате способности выбирать нужное направление и правильно распоряжаться своей энергией. Мастерство – это владение искусными техниками успешного противодействия угрозе. Ориентация – это процесс определения собственной позиции по отношению к обстоятельствам и к окружающей среде. Это те пути, по которым происходит пересмотр остатков травмы.
Поскольку всякая травма вплетена в ткань жизни, а жизнь постоянно обновляется, то каждая травма содержит в себе семя исцеления и обновления. В тот момент, когда нашу кожу разрезает или прокалывает посторонний предмет, эволюционная мудрость тут же запускает изумительно точную серию биохимических процессов. Наше тело было создано с расчетом на самообновление посредством непрерывной самокоррекции. Те же принципы применимы и к исцелению психики, духа и души.