– Здравствуй, По! А где же твоя непутевая хозяйка?
Ворон неоднозначно заклекотал, после чего отцепился от нее и уселся на крупный прибрежный валун.
– Ка-р-р!
Ворон хлопал крыльями, скакал на месте, а затем и вовсе перелетел за берег и уселся на ветвь молодого, оголившегося к зиме боярышника. Он продолжал оглашать подлесок громким граем, как будто звал за собой. Манил прямиком в чащу хмурого леса…
– Чего ты хочешь? – вопрошала Регина, перекрикивая шум течения реки. – Как же я переберусь через воду?
Голос позади заставил ее подпрыгнуть на месте.
– Можешь сковать ее льдом, например.
Регина резко развернулась, машинально вскинула вперед руки и отправила залп энергии на говорившего, не успев даже рассмотреть сперва его лица. Кайден успел вовремя выставить перед собой локоть, на который и пришлась вся ее хиленькая сила: его слегка закачало, и он отступил на два шага назад.
– Ого, это у тебя что-то вроде нового приветствия? – усмехнулся Кайден, оправляя спутавшийся мех на теплой куртке.
Регина закатила глаза и, утихомиривая сердцебиение, раздраженно буркнула:
– Нельзя же так подкрадываться к людям! Я не слышала твоих шагов.
– В таком случае в следующий раз вместо паба рекомендую заглянуть к местному врачевателю и проверить остроту слуха.
– К твоему сведению, сейчас его называют отоларингологом.
– Ото… что, прости? – Уголки губ Кайдена иронически изогнулись.
– А, забудь.
Ей искренне хотелось, чтобы Кайден отправился туда, куда изначально и направлялся, но тот отчего-то не торопился.
– Ты куда-то собралась? – Взгляд его метнулся к частоколу голых деревьев за рекой.
Регина озлобленно фыркнула:
– А тебе разве не надо идти… Куда ты, собственно, шел?
– Я планировал увидеться с сестрой, но наткнулся на девушку, что любит говорить сама с собой.
– Я вовсе не… – начала было Регина оправдываться, но, обернувшись, поняла, что ворон уже исчез.
Кайден сделал два шага к ней и осторожно сказал:
– Нечего тебе одной в лесу делать, ты ведь знаешь. Особенно когда…
– Когда что?
Кайден немного помялся, прежде чем продолжил с еще большей учтивостью, боясь ее обидеть:
– Особенно когда ты еще так слабо обучена самозащите.
Несомненно, к этому выводу он пришел, застигнув ее врасплох и приняв на себя удар ее смехотворной, еще неразвитой, как следует, магии. Регина только вздохнула устало, не зная, чем объяснить собственную немощность в его глазах, как вдруг увидела шрам, тянущийся от шеи Кайдена к правой скуле. Она могла поклясться, что не видела его раньше.
– Что это? – спросила она, необдуманно протянув руку к его лицу, но Кайден ее пресек.
– Ничего, – резко оттолкнув ее руку, ответил он. – Просто поранился, когда брился.
– Ты брился, сражаясь с кем-то на мечах? – скептически изогнула Регина бровь.
– Ну прости, в нашей общине не водится этих… новомодных бритвенных ухищрений цивилизованных людей, как бы они там ни назывались.
В голосе друида прозвучали нотки обиды, словно Регина была повинна в своей осведомленности о внешнем мире, пока он, Кайден, рос в полнейшем неведении и собирал о нем жалкие крупицы знаний. Она даже несколько устыдилась своего сиюминутного высокомерия, а следом вспомнила, что в последний раз, когда они виделись, Кайдену грозило серьезное наказание за вылазку в город. До́лжно было бы расспросить его о последствиях да разузнать, как он поживает, но вместо этого случился нелепый обмен колкостями. Залившись румянцем, Регина напомнила учтиво:
– Наверное, Эвелин уже заждалась. Пойдем к замку.
В полном смущения молчании они взбирались вверх по холму. Заиндевевшая трава хрустела под их ногами, хоть немного заполняя давящую тишину каким-то звуком. Регине не терпелось спросить то про одно, то про другое, но как разговорить Кайдена, как подступиться к непростой теме, она не знала. Взор ее зацепился за перо на рукаве друида, прикрытом меховой курткой, и она заговорила:
– Это перо что-то для тебя значит?
Кайден взглянул на рукав, словно поначалу не понял, о чем она говорит, а затем сказал:
– А, ты про это? У каждого друида перо своей птицы, что-то вроде личного тотема: у моего отца, например, ястребиное, у Брендана перо дрозда, а у меня совиное. Перо совы – символ мудрости и взвешенности. Так мы отмечаем свои сильные стороны, прокладываем себе жизненный путь, начиная с мелочей. А у тебя есть свой талисман?
Регина замешкалась и стушевалась, она таким вопросом даже не задавалась. Может, оттого она вечно и попадала в дурацкие ситуации?
Она смущенно замотала головой.
– Как же так? Тебе обязательно нужно отыскать свой талисман! Без него нельзя, – решительно заявил Кайден, оправив куртку. На миг он снова приоткрыл длинный розовый шрам, и Регина не выдержала:
– Как тебя наказали, Кайден?
Он скользнул по ней мимолетным затравленным взглядом и промолчал. Регине показалось, он занервничал. Кайден машинально протянул руку к шраму и потер его, словно ощутив фантомную боль.
– Я… Да ничего особенного, на самом деле, – отмахнулся он небрежно и натянул на лицо вымученную улыбку. Кайден, возможно, был талантливым колдуном, но точно абсолютным профаном во лжи. – Не беспокойся и не забивай этим голову.
Слишком уж часто Регина стала слышать эту фразу, и чем больше слышала, тем больше только забивалась нехорошими мыслями ее голова. Но вызнать деталей не удалось: они успели подойти к воротам замка, где брата ожидала продрогшая Эвелин. Она вжимала голову в озябшие плечи и гневно смотрела на опоздавшего Кайдена.
– Что ж, прошу меня извинить – я должен своей сестре прогулку, иначе она превратится в ледяное изваяние, – учтиво попрощался Кайден, и Регина понимающе покивала.
Она замерла неподалеку от ворот и наблюдала со стороны, как брат обнял замерзшую сестру, а затем, взяв Эвелин под руку, исчез с нею за углом замка.
Пусть Кайден и выглядел нормально и даже бодро, что-то в его испуганном взгляде вызывало опасения. На что был способен Альтамир, если не жалел даже собственного сына?
Глава 14
Задули зимние ветры, унося палую омертвевшую листву. Снег в этих краях не залеживался, зато ледяной дождь обрушивался на лес по нескольку раз на дню, будто здесь длилась нескончаемая осень. Тем временем наступил Йоль, горячо любимый Региной с детских лет.
Зимы, радовавшие снежной круговертью за окном, в ее жизни были редкими, но в памяти Регины сохранились моменты, когда белые хлопья падали ей в ладони и мгновенно таяли от тепла рук. Они с матерью традиционно обвешивали дом еловыми лапами, украшали камин веточками омелы и готовили вкусный яблочный штрудель, сладкий аромат которого затоплял все вокруг.
Так и сейчас Регина крепила венок из остролиста над камином в гостиной замка и чувствовала, как от тоски по детству и дому в груди щемит сердце. Замок постепенно преображался, сбрасывая с себя образ мрачного и неприветливого убежища: ведьмы развешивали хвойные ветви, заставляли стол у камина закусками и раскладывали по узорчатым тарелкам имбирные пряники. Анхелика и Имоджин втащили в комнату засохшее дерево, бывшее когда-то елкой. Остатки сухой пожелтевшей хвои сыпались на ковры.
– Зачем нам мертвая ель? – недоумевала Регина и сторонилась, пропуская девушек с их жалким подобием дерева.
– Сейчас все увидишь, – задорно подмигнула ей Анхелика и принялась устанавливать дерево в крестовину. Когда оно встало ровно, вызывая своим видом лишь сожаление, юная ведьма сделала несколько пассов руками и проговорила:
«Облик прежний свой верни,
Покройся зеленью листвы,
Чтоб смолой благоухать
И до рассвета простоять».
После ее слов произошло что-то невероятное: сухое, мертвое дерево начало обрастать зеленой хвоей, ствол будто стал шире и приобрел насыщенный бурый оттенок. Вскоре перед ведьмами предстала живая, свежая ель с пышными ветвями и островерхой макушкой. Регина стояла с раскрытым ртом.
– Настоящее волшебство, – только и выдавила она, любуясь изящной магией. В комнату подоспела младшая сестра Анхелики, Эслинн, неся коробку с украшениями. Вместе они принялись насаживать на мягкие новенькие иглы золоченые и алые игрушки, пучки ягод омелы, деревянные фигурки лошадок и лесных птиц, которым на вид был не один десяток лет. Закончив наряжать ветви, ведьмы встали полукругом и залюбовались праздничной елью, с наслаждением вдыхали терпкий запах смолы.
Чтобы праздничный дух царил не только в гостиной, пришлось потрудиться: украсить центральную залу, коридоры, помочь на кухне с угощениями и накрыть столы в трапезной. Когда совсем завечерело, Керидвена созвала всех в столовой, чтобы произнести праздничную речь. Все раскраснелись от оживленных бесед, перешептывались друг с другом, слушая старейшину вполуха.
– Пусть Йольская ночь откроет завесу тайн, – сказала Керидвена в заключение, и ведьмы уселись по обе стороны длинного праздничного стола.
Чего только не было на нем! Булочки с корицей, сладкий отварной картофель, политый горячей подливой, запеченные в карамели красные яблочки, а в центре стола – большое блюдо с румяным поросенком в можжевеловом соусе.
В праздничных хлопотах и приятной болтовне за ужином Регина не заметила, как быстро стемнело. По традиции Йольскую ночь нужно провести, бодрствуя до самого рассвета, чтобы увидеть, как наступит заря нового годичного цикла, а заодно узнать ответы на волнующие вопросы. Потому веселая орава юных ведьм переместилась в гостиную, где поленья в затопленном камине уютно потрескивали и отдавали тепло людям. В воздухе висел пряный аромат корицы, глинтвейна и имбирного печенья, которое с аппетитом уплетали разомлевшие от вина воспитанницы ковена. Понемногу тоска оставила сердце Регины, позволив хотя бы ненадолго расслабиться и согреться горячим пряным напитком.
Сверстницы достали из-под елки небольшие свертки – то Фианна заготовила накануне подарки. Каждой ведьме она заботливо связала по теплому шерстяному свитеру, узор на которых не повторялся и соответствовал характеру девушек. Утеплившись и поблагодарив сестру, ведьмы принялись рассказывать разные байки. Одна была чуднее другой: то про банши