Только вот поесть в спокойствии мне было не суждено. Из дома, где мы снимали квартиру, послышалась приглушенная ругань. В окне пятого этажа мелькнула тень рослого мужчины. Очень знакомого мужчины, которого я предостерегал не соваться к моим родным.
Я выругался и забежал в подъезд. Перепрыгнул лестничный пролет и войдя в поворот едва не выронил сумки. На одном дыхании взбежал вверх по лестнице и нырнул в тесный коридорчик, увитый трубами. В мгновение ока оказался перед нужной дверью и приник к ней ухом.
С той стороны кто-то громко кричал.
Наплевав на продукты, рванул ручку на себя, но дверь не поддалась. Тогда я забарабанил в нее кулаками и позвал Авдотью Степановну. Все еще был шанс, что это просто гость или какой-нибудь друг семьи… Хотя кого я обманываю? Почти все друзья нашей семьи уже болтались на виселице или прозябали в Сибири.
Тогда я воззвал к дару. Он охотно отозвался и азартно заурчал. Тренировки не прошли зря, и уже через секунду в моей руке сформировалась острая ледышка. Небольшая, в несколько сантиметров длиной. Идеальная вещь, чтобы взломать замок, вскрыть бутылку или кому-нибудь пригрозить.
Поддев нужный штифт, я снова дернул ручку, и дверь отворилась! Я метнулся в квартиру, попутно подготавливая заклинания к бою. Голоса доносились из кухни. Один из них был знакомым, говорила Авдотья Степановна. А вот второй…
— Молчать, старуха! — рявкнул Желтов. — Гони деньги!
— Нет денег, милок, — пожала плечами Авдотья Степановна. — Приходи в другой раз.
— Да ты че…
Желтов поперхнулся. Один из его дружков ткнул его в бок, и громила увидел меня.
— А, ваше сиятельство, — ощерил желтые зубы он. — Здрасьте.
— Пошел прочь, — ледяным голосом приказал я. — Тебя ведь предупреждали, чтоб не совался. Совсем жить надоело?
Желтов переглянулся с подельниками, и они дружно заржали.
— Простите, ваше сиятельство, но пугатель из вас хреновый, — хохотнул Желтов. — Мы вам еще тогда говорили, что не надо геройствовать, да только вы не послушали. Барон Азарьев передает привет и требует вернуть долг. Ваши сроки уже прошли, а денежки счет любят. Пора платить.
В подтверждение своих слов он хлопнул себя по кошельку. Внутри громко звякнули монеты.
— Передай господину Азарьеву, что денег не будет.
— Его благородие… Что⁈ Как не будет?
— А вот так, — недобро улыбнулся я. — В прошлый раз ты пришел один, без своих дружков. Тебе хватило смелости только чтобы униженно попросить меня вернуть деньги. Стоило мне покинуть дом, как ты явился сюда с подмогой и начал угрожать моей семье. Моей семье, слышишь? Ты мне омерзителен, Желтов. Моли бога, чтобы я не донес на вас городовому и проваливай. Доложи Азарьеву, что в следующий раз я обойдусь с вами не так мягко.
— Нет, княже, так не пойдет, — хрустнул шеей Желтов. — Его благородие объяснил мне, почему вы тянете. Через пару дней вас инициируют в Учетном Управлении, и тогда — баш! Ваш долг заморозится, а моему хозяину придется ждать своих денежек еще почти год. А он не любит ждать, да, парни?
Два ублюдка бандитской наружности плотоядно оскалились. Желтов явно знал, что за нами никто не стоит, а потому угрожал в открытую. Император мертв, жандармерия точит на нас зуб, а могущественных заступников попросту не осталось. В случае чего Беловых не спасет даже княжеский титул. Никто не станет задавать лишних вопросов, если опальный род вдруг прервется.
Что ж. Значит, придется действовать по старинке. Но для начала — последняя попытка. Никогда не любил попусту марать руки.
— Окстись, Желтов, — упрекнул его. — Неужели ты не видишь, во что тебя ставит Азарьев? Вместо того, чтобы заниматься важными делами, ты кошмаришь невинных стариков и угрожаешь мальчишке. Да это жалкое вымогательство! Тебе должно быть за себя стыдно.
— Может и так, — ухмыльнулся Желтов. — Зато я больше нигде не смогу бесплатно пожрать такой вкуснятины.
И он опрокинул стоявшее на столе блюдо с пирожками.
Этого я уже вынести не смог.
Не дожидаясь, пока он успеет отреагировать, пнул его ногой в живот. Желтов охнул и отшатнулся, запнувшись об стол. Его дружки бросились на меня, один выхватил из штанины нож, второй — дубинку. Я потянулся к дару и призвал ледяной кинжал. Бандит с дубиной испуганно отпрянул, а вот второй налетел прямо на лезвие. Я чиркнул его по руке, брызнула кровь.
Прежде, чем он успел сообразить, что происходит, ударил его локтем в челюсть. Он схватился за лицо и оставил тело без защиты. Мгновенно реагирую и оставляю большой порез на груди, затем отталкиваю его в сторону и бью в висок. На пол валится бездыханное тело.
Тем временем Авдотья Степановна сражалась со вторым. Она несколько раз огрела его сковородой и уверенно отбивалась от выпадов, не уставая насмехаться над горе-бандитами.
— Помогите! — весело кричала она. — Убивают!
— Заткнись, карга! — взревел Желтов и бросился на нее.
Он рассчитывал вмять ее в стену, но я его опередил. Ледяное лезвие вошло громиле аккурат под ребро. Желтов захрипел и попытался попасть по мне пудовым кулачищем, но я увернулся и ударил по колену. Его нога подкосилась, и я ловко поднырнул к нему под плечо.
Желтов слишком поздно осознал, что происходит. Взяв его в захват, я использовал против него собственный вес и отшвырнул к окну.
Раздался треск и приглушенный вопль. Желтов пробил своей тушей стекло и вылетел на улицу. Авдотья Степановна тем временем выбивала дух из второго бандита. Ему со звоном прилетало то по голове, то по торсу, в руках пенсионерки сковородка летала как живая, жаля противника во все уязвимые места.
— Хватит, хватит, сдаюсь! — панически завопил бандит, прикрывая голову. — Не убивайте! Ваше сиятельство!..
— Авдотья Степановна, — негромко позвал я. — Пощадите его. Пусть живет.
Пенсионерка поморщилась, но сковородку опустила, а затем с печалью оглядела место побоища.
— Выходит, милок, сегодня мы без пирожков… — с грустью заметила она. — Ты уж не серчай на бабушку…
— Пустое, Авдотья Степановна, — отмахнулся я. — Куда важнее решить, что вот с этими делать.
Один бандит сидел на полу и с ужасом взирал на огромную окровавленную сковородку. Второй валялся в коридоре и медленно истекал кровью. А где Желтов? Я подбежал к окну и высунулся наружу, но его и след простыл. Навес на третьем этаже украшала глубокая вмятина в форме человека.
— Значит так, — нагнулся я к бандиту. — Передай своему хозяину, что я не собираюсь платить тому, кто пытается уничтожить мою семью. Передай, что в следующий раз я убью и Желтова, и всех, кто с ним придет. Отныне барон Азарьев является кровным врагом моего рода, и я приложу все силы, чтобы отправить его на тот свет. Уразумел?
Бандит торопливо закивал и завис, смотря на меня коровьими глазами. Кажется, Авдотья Степановна слегка перестаралась, и он разучился думать.
— Исчезни, — подсказал я, и он, спотыкаясь, побежал к выходу. Через пару секунд вернулся, мазнул по мне опасливым взглядом и поднял своего павшего товарища.
Почему-то с их уходом на полу стало меньше пирожков.
Когда наконец воцарилась тишина, из зала вышел Антип.
— Вот ты вовремя, муженек! — уперла руки в боки Авдотья Степановна. — Явился не запылился!
Антип промычал в ответ что-то невнятное, и у меня завибрировал медальон связи. Да что ж такое! Ни минуты нельзя продохнуть!
Звонили с незнакомого номера. Зажав пальцем медный стержень, ответил на звонок и тут же едва не оглох.
— Виктор Сергеич! — шибанул оттуда молодецкий голос. — Вас тут эта… приглашать изволют! Купец Медвянов! Говорит, хочет дело предложить!
Я тяжело вздохнул и возвел очи к небу. Постояв так с пару секунд, горестно оглядел разбросанные по полу пирожки. Видимо, поесть мне сегодня не судьба.
— А еще я тут немного потерялся!.. — добили меня из медальона.
Глава 3
— Ты где? — в сотый раз спросил я, прислушиваясь к медальону. — В мясном отделе? Что ты там забыл? Боже мой…
Ванька опять взялся за старое. До сегодняшнего дня он целых две недели вел себя как разумный взрослый человек, а тут вдруг ни с того ни с сего опять стал выкидывать фортели. Этот сорванец ухитрился отыскать купца Медвянова, побывать у старика в гостях, принять от него поручение и даже отправиться обратно. Вот только памяти у него имелся ограниченный запас, так что новое задание наглухо выбило оттуда путь домой.
Пока мы с Авдотьей Степановной принимали гостей, он, понимаешь, шлялся по базару и «искал дорогу». Ох и получит он у меня…
Ванька обнаружился в глухом закутке, где торговали рыбой. Даже не мясом. Не обращая внимания на окружающих, он громко возмущался ценами и распекал подозрительного вида торговку. Судя по всему, длилось это безобразие уже довольно давно. Может быть, даже дольше, чем я добирался до базара. Оба спорщика выглядели ужасно утомленными, но, судя по виду, ни один не желал уступать.
Я решил не торопиться и аккуратненько завернул за ближайший угол. Найдя подходящее место, устроил для себя небольшой наблюдательный пункт. Давно хотел посмотреть, как Ванька торгуется.
— Вот вы, барышня, совершенно зря за рыбу три рубля просите! — Он погрозил торговке пальцем. — Она у вас и рубля-то не стоит! Вона, смотрите, какая дохлая.
Для пущей убедительности он даже потрогал большущую рыбину за голову. Торговка мотнула головой и насмешливо сказала:
— Либо давай три, либо фиг тебе, добрый молодец. За такие гроши рыба только на помойке! У меня, между прочим, ларек для состоятельных покупателей, а не для каких-то там…
— Ну давайте хоть на двух сторгуемся! — взмолился Ванька. — У меня дома княжич голодает! В ледоящике ни крупинки, ни соринки! Все растащили, ироды проклятые!
Так, мой выход. Я бы с удовольствием досмотрел сцену до яркого финала, да боюсь, Ванька меня в конец дискредитирует. Вот уж дожили: князю на рыбу не хватает…
— Ванька! — гаркнул я. — Вот ты где, шалопай!
— Ваше сиятельство! — он рухнул мне в ноги. — Не вели казнить, батюшка кормилец! Не хочет тетка рыбу продавать, хоть убей! Оплошал, но не по злобности, а по дурости душевной, искренне любя!