— Вот, значит, как, — задумался Горский. — Совместная зачистка… Арнольт, что скажешь?
— Это есть крайне подозрительно, — откликнулся немец. — Дфойной зачистка для единстфенный разлом не имейт смысл. К тому же — кто есть отфетстфенный за фторой разлом?
Маг прав, теперь указание инспектора показалось мне странным. Ведь на каждого землевладельца приходится минимум по одному разлому, причем все они открываются плюс-минус в одно время. Сосредоточившись на нашем разломе, Азарьев неминуемо пропустит прорыв прямо у себя под боком. Людей, чтобы отразить сразу две атаки, у него точно не хватит. И Верещагин наверняка об этом знает.
— Никак не пойму, зачем ему это? — подала голос Юля. — Он хочет избавиться от Азарьевых? Тогда зачем закрывать глаза на их преступления?
— Чую, здесь спрятана многоходовка, — постучал по столу Горский. — Вопрос в том, чего он пытается добиться. Влияние? Чистка кордонов от неблагонадежных людей?
— Как бы то ни было, я отправляюсь туда, — сообщил ему. — Угроз инспектора я не боюсь, но вот разлом… Хочу его увидеть.
Дар архимага аж задрожал от возбуждения. Семьсот лет назад ничего подобного в мире не было. Разломы появились гораздо позже, когда из-за гибели моих собратьев сместился баланс Света и Тьмы.
С тех пор, как я поселился в теле Белова, меня неудержимо тянуло к ним. Дух профессионального демонолога бунтовал, требуя бросить все к чертям и взяться за изучение этих странных порталов… И вот, наконец, мне выпал шанс.
— Я тоже иду! — безапелляционно заявила Юля. — И вы меня не остановите. Вообще никак. Вот.
Она скрестила руки и с вызовом посмотрела на отца.
— Юленька, родная, мы уже это обсуждали…
— Вот он, — девушка притянула меня к себе, — будет меня охранять. Он пообещал в лепешку расшибиться, но защитить меня от злобных тварей. Да, Витя?
Гордость архимага тут же затребовала возмездия… Но я сумел сдержаться. Ох и получишь ты у меня, Юлия Михайловна, за такие выкрутасы…
Внешне оставаясь спокойным, я кивнул.
— Честное гусарское, Михаил Владимирович.
— Ну-ну, — хмыкнул барон. — Под дулом пистолета, небось, дано твое гусарское… Ладно, так уж и быть. Юля, мы берем тебя с собой.
— И-и-и-и! — счастливо завизжала девушка. — Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо!..
Оживший вихрь накинулся на Горского и покрыл поцелуями, а затем также стремительно умчал вниз по лестнице.
— тренироваться…! — долетел до нас обрывок ее фразы.
Барон смущенно поправил воротник и откашлялся.
— Полагаю, тебя тоже нет смысла отговаривать.
Я снова кивнул.
— Что ж, я не вправе тебя удерживать. Значит, перейдем к плану… Ты тут новенький и многого не знаешь. Арнольт, просвети Виктора Сергеевича.
Немец кивнул и повел рукой над большой картой, изображавшей окрестности имения. Плоские рисунки стали понемногу вытягиваться, обретая высоту. Когда макет вырос перед нами во всей красе, Арнольт начал вещать.
Расклад с его слов получался следующий.
Разлом Горских висел прямо над озером Кызылташ. Ровнехонько посередине.
По словам Арнольта, добраться до него — не проблема. Большую часть года вода покрыта толстой коркой льда, так что нам не придется устраивать заплыв на два километра. Ближе к разлому почти прозрачный лед приобретал зловещий черный оттенок из-за скопившейся в нем скверны.
— Это есть особый лед, — наставительно поднял палец маг. — Очень крепкий и очень протифный.
— Противный? — с любопытством спросил я. — Как это вы определили, что он противный?
— Я есть рыбак ф пятый поколение! — с гордостью заявил Арнольт. — Мой семья прекрасно разбираться ф такой вещь. Рыба ф этот озеро очень особенный и фкусный, но лед… — он поморщился. — Его приходится фзрыфать. Кирка, топор, бур — фсе это не помогайт. Потому он есть протифный.
Я кивнул, прикидывая, как часто случаются прорывы. Раз в… месяц, кажется. При такой частоте выбросы скверны неминуемо уничтожили бы всех рыб… Но благодаря исходящему из портала морозу, вода просто не успевает ей пропитаться и превращается в лед. Удобно, что ни говори.
Кстати о холоде — разлом вел прямиком на девятый круг… На самый мерзкий из всех, если спросите меня. Там страдают Предавшие Близких, наиболее презренная каста грешников. Иуда, единственный разумный житель этого круга, вмуровывает их тела в лед, заставляя вечно страдать от холода. Остальную работу делают дикие демозвери, живущие в озере Коцит. Местная фауна охотно лакомится грешниками, причем, самыми разными способами. Тут тебе и пронзание ледяными шипами, и пожирание заживо, и отрывание конечностей…
В общем, как я и говорил — не самое приятное местечко.
Наше, слава богу, обычное озеро, со всех сторон было окружено лесами. Подход к нему имелся всего один — широкая грунтовая дорога, проложенная еще дедом Горского.
Особенно меня заинтересовал небольшой перелесок с северной стороны. Он возвышался на холме, обещая выгодную стратегическую позицию. Живи мы в другой реальности, туда можно было бы провести фуникулер. Вид на озеро открылся бы отличный.
Пожалуй, его можно кое к чему приспособить…
Грязный, холодный подвал.
Младший Азарьев всегда его ненавидел.
В таких комнатушках они проводят свои ритуалы, создавая чудовищ… Эти люди в капюшонах. Раньше их здесь не было. С каких пор они стали диктовать ему условия?
С потолка капнула холодная вода. Лужа разводов на полу пошла рябью, принимая пополнение.
— Игорь, — позвал Азарьев. — Ты тут?
— Здесь, ваше благородие, — мрачно отозвался Желтов.
— Скажи… Он… Скоро появится?
— Скоро. Ваш отец не любит опаздывать.
В горле встал предательский комок. Азарьев попытался сглотнуть, но организм не послушался. Ком будто расширился и взорвался острой болью. Из глаз потекли слезы, легкие скрутил жуткий кашель. Он схватился за стол, пытаясь устоять на ногах, но все равно упал на колени.
Удушающий кашель колотил его почти минуту, пока приступ понемногу не отступил. Боль в горле ушла, оставив неприятное послевкусие во рту. Он промокнул губы платком и ненавидяще скривился.
Мерзкую болезнь преподнес ему этот ублюдок Белов. Это из-за него он вынужден страдать. Проигранная дуэль дорого обошлась его истощенному организму, а вчерашняя вылазка все усугубила.
— Воды, — хрипло попросил он.
Желтов схватил стоявший на столике стакан и подал хозяину. Тот отпил, чувствуя, как по горлу катится ледяная волна. От жуткого холода противно свело зубы.
И что случилось вчера? Безродная мразь прилюдно его опозорила! Выставила на посмешище! Его, наследного барона! Никто и никогда еще не вызывал у него такой ярости, такой злобы. При мысли о Белове у него до хруста сжались кулаки, а глаза застила красная пелена.
Азарьев представил, как разрывает его на кусочки. Как пронзает ножом. Как сбрасывает воющего от ужаса княжича со скалы. Как лошади скачут в разные стороны и разрывают его тощее тело на части…
Да, так уже лучше. Он попытался вспомнить, кто еще перешел ему дорогу.
Точно, точно… Жирдяй Горский со своей шлюхой-дочерью. Они и раньше портили ему кровь, но теперь, с появлением Белова… Все стало хуже. Эти полулюди перешли всякие границы дозволенного. Род Горских запятнал себя, связавшись с Беловыми. Они больше недостойны зваться баронами! Недостойны занимать место рядом с ним!
— Дерьмо должно знать свое место, — негромко прошептал он.
На лицо сама собой наползла кривая усмешка. Да, скоро он до них доберется. До всех доберется. Ненависть — хорошее топливо для дел. Куда лучше благородства или денег. И скоро ему представится шанс все исправить.
Гвардия Азарьевых была больше и лучше экипирована. Он бы сравнял поместье Горского с землей, засыпал его поля солью, а затем спустил с цепей чудовищ, которых разводят люди в капюшонах. Чтобы они сожрали остатки тех, кому не повезет выжить.
Но помимо ненависти его душил… Страх. Он расползался по телу, вызывая неконтролируемую дрожь. Сковывал подобно тюремным кандалам. Черное, липкое осознание наполняло каждую частицу его разума, требовало бежать, прятаться, забиться в самый дальний угол, ведь…
Он не справился.
Вдруг подул легкий ветерок.
Азарьев почувствовал, как в горле снова встает ком. Как немеют руки и ноги. Как дрожат поджилки. Одинокая градина пота скатилась по его затылку и скрылась под сюртуком. Холодок страха свернул внутренности в дрожащий комок.
Кресло, стоявшее перед ним, подернулось дымкой. Через мгновение в нем появился человек. Сухое эстетское лицо и острые скулы сразу выдали в нем аристократа. Аккуратный, но дорогой костюм подчеркивала элегантная трость. Глаза неотрывно следили за игрой вина в высоком бокале.
— Ты опять провалился, — скучающе заметил человек, ловя стеклом блики от невидимой лампы. — Твое лицо говорит все за тебя.
— Но… Но…
— Порой я даже сомневаюсь, что ты мой сын. — Аристократ поболтал вино и отпил из бокала. — Да и вообще — нужен ли мне сын?
Азарьев вздрогнул. В голову проникла чужая воля. Голодные щупальца оттеснили его в сторонку и полезли вглубь сознания. Грубо, болезненно, ломая волю и сминая хлипкое сопротивление. Они перетряхивали память, рылись в чувствах, забирались в самые отдаленные уголки… Азарьев тщетно пытался собрать мысли в кучу, но те снова разбегались, отказываясь подчиняться.
Врать бесполезно. Юлить тоже. Он все равно обо всем узнает.
— Мы пытались, — одними губами произнес он. — Сделали все что могли. Но Белов…
— Пытались… — задумчиво произнес мужчина. — Ты никогда не думал просить на улице милостыню? Говорят, нищие могут дать фору лучшим актерам театра… Перед тем, как открывать рот и сыпать оправданиями, в них следует хотя бы поверить.
Аристократ перевел взгляд на сына.
— Ты провалил все, что я тебе поручал. Давай-ка пересчитаем твои подвиги и достижения.
Азарьев почувствовал, как ноги костенеют. Его рука, словно чужая, сама собой по