же не возбуждали. Хотелось посидеть с шампанским в «Мулен Руж». А это сто долларов с человека.
Посол во Франции Яша Рябов учил Кочемасова, как отвадить особо наглых просителей побывать на халяву на массовом стриптизе. Надо намекнуть желающему поглазеть на буржуазное женское тело – или гэдээровское – о том, что советского человека в этом вертепе могут споить и он окажется под утро в постели с проституткой. Дальше – фотографии «на стол» и вербовка. На кого-то действовало, но в последнее время эта угроза стала всем «до лампочки». Но Калугин, похоже, приехал по каким-то своим делам. В то, что его повар Миша Ложкин входит в штатную резидентуру посольства, он, разумеется, был посвящен.
– Что же, мои вещи должны были отнести в корпус сотрудников торгпредства. В номер для командированных.
– Так точно, – по-военному ответил Кочемасов, встал со стула и жестом предложил Калугину пройти на выход. – Ложкин ждет в приемной.
Когда Олег вышел из кабинета посла, его встретил здоровый парень с начинающей лысеть головой. Нос пуговкой, белокурый. С легкими завитушками волос на висках и затылке, он напоминал классического немца. Сравнение подчеркивало внушительное пивное брюшко.
– Товарищ Калугин! Я Михаил, приказано встретить и развлекать. – Миша засмеялся какой-то особой улыбкой – смесью нагловатости и уважения одновременно.
Олег явно видел его когда-то. Он пожал протянутую руку, еще раз внимательно посмотрел на его лицо. Посольский повар вновь заговорил:
– А я вас сразу вспомнил. – Он слегка наклонил голову вперед, согнул левую руку в локте и сделал жест, как будто повесил на руку салфетку. – Что будем заказывать? – продолжил он и хитро улыбнулся.
– Ресторан «Берлин»? – спросил неуверенно Калугин.
– Ресторан «Берлин», – подтвердил Михаил. – Официант высшего разряда. Работа только в районе Лубянской площади. Меня все генералы знают, все начальники управлений. Но я и подполковников отлично обслуживал. – Он почти развязно засмеялся.
– Чего сюда занесло? – не сдержался Калугин.
– Тайный ход карты, – ответил Миша. – Не занесло, а занесли. Давайте куда-нибудь пойдем. Там и поговорим.
Михаил отворил дверь приемной посла, они спустились с третьего этажа в вестибюль главного посольского здания. Вышли из него и через несколько метров очутились на знаменитой берлинской улице «под липами» – Унтер-ден-Линден.
– Олег Данилович, – обратился к подполковнику Михаил.
– Давай просто – Олег!
– Нет уж, избавьте! Я субординацию знаю. А если хотите, чтобы попроще, надо принять лекарство. Лучше пиво, – вдруг сказал Михаил и вопросительно посмотрел на Калугина.
– Зришь в корень! Надеюсь, не «Жигулевское»? Хорошее пиво пил почти тридцать лет назад в Нью-Йорке. Журналистом работал, как ты сегодня поваром. Так что чем быстрее, тем лучше!
Свинцовая тяжесть посольских стен больше не давила на него. В кармане было достаточно денег, причем дойчема-рок, чтобы оттянуться перед завтрашним серьезным разговором с Маркусом Вольфом. Этот день можно было считать потерянным для дела. Михаил, хоть и был передан ему в помощь, был явно не в теме. Совсем не походил на специалиста по секретным операциям. Таким, как проникновение в архив Штази.
– Веди куда получше.
– Уже пришли, – не задумываясь ответил Михаил. – Все дипломаты, даже те, что под прикрытием, крутятся в Гранд-отеле. Это за углом.
И он повел Олега вдоль улицы.
Калугин уже не помнил – видел ли он такую роскошь, когда шпионил в Нью-Йорке? Коробка Гранд-отеля внешне почти ничем не отличалась от обычных берлинских центральных зданий, которых в городе было великое множество – практически все. Внешне – крепость серо-черного цвета с высокими арочными окнами и торговой галереей на первом высоком этаже. Внизу посреди фасада классический гостиничный подъезд с далеко выступающим козырьком.
К нему и привел Олега его временный помощник. Швейцар в белых перчатках, темно-малиновом фраке и цилиндре с золотой лентой открыл перед ними дверь. Оба русских тут же попали в другой мир, словно нырнули в кроличью нору и оказались в Стране чудес. Отель построили два года назад для иностранцев. Или тех, у кого была валюта. Сами немцы спроектировали фасад, выдержанный в имперских темно-серых тонах, внутренняя отделка досталась японцам и шведам. Холл напоминал внутреннюю палубу круизных лайнеров, которые возят богатых туристов по экзотическим морям. Над «нижней палубой» нависали четыре ряда замкнутых ломаной линией этажей-балконов. Внутренность этого полого термитника заканчивалась прозрачным куполом, сквозь который был виден кусочек неба. Этажи соединялись с нижней «палубой» широкой лестницей с ковровой дорожкой. Из-за спрятанных за переборками ламп лился ровный золотистый свет.
Было самое время начать восторгаться. Да и Михаил посматривал на Калугина со стороны, ожидая стандартной для русского за границей реакции. Вместо этого он услышал:
– Ты в «Метрополе», естественно, был?
– Есьтессьно! – пропел Михаил. – Моя зона, я же говорил.
– В «Метрополе» стеклянный купол на весь потолок. Здесь маленькое пятно, – вспомнил Калугин, хотя был в знаменитой московской гостинице всего пару раз.
– Немчура… Но пиво здесь лучше, чем в «Метрополе», – напомнил повар.
Было видно, что купол его совсем не интересует. Он смотрел в определенную точку, ловко перекатывая алюминиевую монетку между пальцами. Миша был здесь много раз и терпеливо ждал, когда московский «опер» насмотрится на золотые люстры и красивых телок, которые сидели в креслах и слонялись в холле без дела либо кого-то ожидая.
Вдоль огромных окон «нижней палубы» стояли десятки столиков, гости сидели за некоторыми из них с чашками кофе, кто-то с бокалами пива. Многие читали газеты. Там, где окна кончались и над «палубой» нависал первый балкон, в затененных полумраком нишах виднелись двери. Когда они открывались и кто-то заходил или выходил, становилась слышна громкая музыка, шум многих голосов и смех.
– Олег Данилович, нам туда. – Миша кивнул в сторону одной из ниш. – Там чешский пивной ресторан. Бир не хуже немецкого. Даже лучше – чехи делают на экспорт.
Они шагнули в сторону пивного заведения и через несколько минут оказались в новой «кроличьей норе» – настоящем западном «пивняке» со всеми возможными примочками. Барная стойка темно-вишневого дерева, несколько молодых парней и девушек за огромной, длинной стойкой, десятки разноцветных ручек пивных кранов, из которых лилась янтарная жидкость в цилиндрические кружки – от маленьких до двухлитровых. Громко звучала веселая песенка Карела Готта «Леди Карнавал». Олег на миг оцепенел. В памяти всплыла известная фраза из «Золотого теленка», которую он вспоминал последние годы очень часто: «Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями».
В зале стоял обычный ресторанный гул, сдобренный звонким и бархатистым тенором Карела Готта. Десятки людей сидели за столами и что-то ели. Взгляд незнакомого с таким ресторанным изобилием Олега пробежался по жующей и пьющей толпе, он ощутил невиданный до сих пор прилив слюны. На каждом столе лежали немецкие пивные крендели со сверкающими кристаллами крупной соли. Везде огромные тарелки, на которых свиные рульки, розовые и светло-серые колбаски едва виднелись под большими горками тушеной квашеной капусты и жареной картошки. Смесь капустного запаха, жаренных на гриле сосисок и томленой в духовке свинины шибанула по его носовым рецепторам и буквально взорвала мозг. В довершение шока мимо Калугина прошла официантка в клетчатом бело-красном переднике. На деревянной доске она несла поджаренные до темной красноты, еще шипящие маслом свиные ребра. Рядом желтели запеченные на гриле, порезанные вдоль половинки крупных картофелин.
– Какое пиво будете пить? – спросил его Михаил, когда они подошли к пивной стойке и начали рассматривать ручки пивных кранов, на которых красовались цветные овалы с сортами пива.
– Любое, – ответил Олег и начал профессионально осматривать зал.
Он был огромным, столы стояли плотно друг к другу. В стенах врезаны двери, за которыми, как и положено в дорогих заведениях, были отдельные кабинеты. «Самое место слушать!»- отметил он про себя, поскольку в общем зале микрофоны практически бессмысленны. В самом зале свободных мест почти не было. Только в самом центре стоял огромный круглый стол, человек на двадцать, за ним несколько свободных мест. Михаил и Олег успели их занять, когда в ресторан ввалилась компания мужчин в почти одинаковых черных пиджаках, белых рубахах, с черными галстуками. Все с короткими стрижками и, как отметил Олег, оттопыренными в районе левой подмышки пиджаками. Стало понятно, почему повар привел его сюда. Самое место наблюдать за ковбоями. Чем еще заниматься в посольстве, как не ходить по кабакам, слушать, запоминать и записывать.
Их было человек десять. Все несли околесицу по-английски. Были явно навеселе. Олег, проживший в США почти четыре года, сразу различил среди них англичан, американцев и француза. Но совершенно удивительное случилось, когда шумная компания проходила мимо их стола в кабинет, как видно забронированный ими заранее. Михаил будто бы хотел подозвать официанта, но лицо повернул в сторону ковбоев. Его губы расплылись в улыбке, он встал со стула и попал в объятия сначала одного из коротко стриженных парней, затем другого…
– Майк!
– Тэд!
– Майк!
– Фрэнк!
– Мишель!
– Пьер!
– Мигель!
– Родриго!
Так продолжалось, пока все они не переобнимались с посольским поваром и не набили ему плечи дружескими хлопками рук. Затем его, с раскрасневшимся лицом и улыбкой до ушей, двое веселеньких мужиков обняли за плечи и поволокли в сторону кабинета. Олег не стал им мешать. Его начинало сильно забавлять это представление – сотрудник посольской резидентуры, человек, приближенный к самому послу, обнимается и почти целуется взасос явно с представителями потенциального врага. Он ощутил чье-то дыхание и прикосновение к спине. В следующий момент мимо его уха «пролетела» сначала одна двухлитровая кружка светлого пива, затем вторая. Еще через мгновение рядом с ними оказались тарелки со скрученными колбасками светло-серого цвета и жареной картошкой. На соседний стул опустилось грузное тело Миши-помощника. Его лицо сияло от удовольствия, он потер руки и вцепился в пивную кружку. В следующее мгновение Калугин увидел, как пиво из двухлитровой кружки стремительно переместилось в посольского повара. У него подобрели глаза, он с шумом поставил пустую кружку на стол и громко рыгнул. Затем взял руками колбаску, откусил половину, пожевал и с полным ртом наконец произнес: