Она шла на полшага сзади. Переводчица успела переодеться, сменила красное платье на черную юбку и черный жакет. Они направлялись к выходу из государственной резиденции «Дяоюйтай». Здесь, на огромной территории, огороженной забором, среди высоких лип и сосен стояли почти два десятка особняков. Между ними похожий на извилистую реку пруд с плавающими у поверхности бело-розовыми карпами. Рыбы лениво виляли хвостами и пощипывали листья свисающих к самой воде ветвей ив. На другом берегу пруда, на воде стояла беседка в форме летящей над водой пагоды. Восемь красных столбов подпирали двухъярусную крышу с выгнутыми вверх углами. Сразу за ней в окружении подстриженного кустарника и разной высоты деревьев стоял большой особняк. Полностью стеклянный фасад, виден зал со свисающими из-под крыши люстрами.
– Любимое место товарища Дэн Сяопина, – сказала Сяо Пьяо, махнув рукой в сторону летящей над водой беседки.
– Товарищ Дэн случайно не твой дедушка или отец? – спросил ее Овчинников, когда они остановились напротив беседки.
– Товарищ Дэн отец всем китайцам. И мой тоже.
– У отца всех китайцев должны быть и свои дети, – не унимался правдист.
– Меня зовут Сяо, а у товарища Дэна это партийный псевдоним. Шесть лет назад в этом доме, который за беседкой, жил американский футуролог с женой. Элвин Тоффлер. Товарищ Дэн несколько дней говорил с ними о будущем. Об этом писала газета «Женьминь жибао». Говорят, после этого у нас в Китае началась перестройка.
– Я знаю Тоффлера, интересный дядька, только сочиняет много. Прям зрит в грядущее. Пойдемте! – Он кивнул в сторону въездных ворот. Как только они прошли мимо поста народной милиции, к Андрею подбежали три собаки. Они терлись об его ноги и норовили ткнуть носами в карманы пиджака, где тот спрятал завернутые в салфетки булочки баоцзы.
Рабочий день председателя КГБ СССР Виктора Михайловича Чебрикова начинался с чтения газет. Секретари и референты укладывали их аккуратными стопками на левой стороне рабочего стола. Сверху «Правда», затем «Известия», «Труд», «Аргументы и факты». Само собой, «Комсомольская правда» и «Московский комсомолец». Чебриков взял в руки орган ЦК КПСС, развернул первую полосу. В левой колонке, которую называли передовицей, стоял заголовок, не говорящий ничего: «Во имя мира и прогресса». Автор Всеволод Овчинников, «специальный корреспондент, Пекин».
«Чего там Сева написал?» – заинтересовался генерал армии. Это он просил правдиста взять в Пекин «парнишку», поскольку давно знал Овчинникова, как и многих других ведущих журналистов. Ничего не объяснил, только сказал, чтобы Сева таскал его с собой, рассказывал о Китае всё, что знает сам. Одним словом – хоть немного, самую малость наполнил «пацана» дальневосточными ароматами. На недоуменный взгляд Овчинникова намекнул, что это будущий зять одного из советских руководителей.
Репортаж начинался обычной бурдой, которую страшно любили все аккредитованные за границей советские журналисты. «Накануне исторического визита Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева в КНР, рано утром в Пекин прибыл передовой отряд советской делегации. С утра лил дождь, гремела гроза и дул ураганный ветер. Несколько деревьев в городе вырвало с корнем. Но уже к середине дня между свинцовых туч показалось синее небо, ветер стих и выглянуло солнце. Остатки недоверия между нашими странами, которое длилось почти тридцать лет, таяли на глазах». Чебриков любил статьи Всеволода Владимировича, он был из тех редких журналистов, кто мог вставить в самый скучный официальный текст что-то необычное. Нашлось для этого место и в «Во имя мира и прогресса». Сева писал, что второй великий кормчий после Мао Цзэдуна – Дэн Сяопин смело смотрит в будущее. Не брезгует и футурологами, предсказывающими будущее. Даже американскими. Назвал имя – Элвин Тоффлер. Генерал снял трубку телефона цвета слоновой кости и с гербом Советского Союза на диске.
– Владимир Александрович, здравствуй!
– Здравствуйте, Виктор Михайлович! – ответил его первый заместитель, начальник Первого главного управления КГБ СССР Владимир Крючков.
– Сирота в Китае, вместе с Овчинниковым.
– Знаю о каждом шаге, Виктор Михайлович, даже о том, что сирота в первый же день стащил из зала приемов пирожки с мясом и его пиджак порвала собака.
– Прошу вас, уберите из донесений все негативное. Вдруг Первый заинтересуется.
– Обязательно. Парень оказался любопытным и абсолютно лишен комплекса неполноценности. Даже пироги с мясом заворачивал в салфетки и прятал в пиджак открыто.
– Владимир Александрович, что у нас на Тоффлера?
– Уже подготовил доклад на основе донесений 1983 года.
– Берите и несите ко мне в кабинет. Прямо сейчас. – Чебриков положил трубку и открыл вторую полосу «Правды». Затем отложил газету в сторону.
В кабинет вошел генерал Крючков. Подошел к столу председателя и положил перед ним обычную папку с тесемками, на которой было написано фиолетовыми чернилами: «Дэн Сяопин – Тоффлер». И дата: 12 мая 1983 года.
– Наша агентура в секретариате ЦК КПК получила доступ к стенограммам их бесед. Всего семь. Ничего особо секретного Дэн американцу не говорил, больше слушал. Поэтому на расшифровке не было литеры «особо секретно» и даже «секретно». Дэн слушал, а Тоффлер пересказывал содержание своих книг. В США это профессия – футуролог. Толкователь будущего.
– Догадываюсь, – коротко ответил Чебриков. Он уже развязал тесемки папки и взял в руки листы с напечатанным на машинке текстом.
– Обратите внимание на лист сопровождения, – обратился Крючков к председателю.
На внутренней стороне папки был приклеен бумажный карман, из него торчал кусок плотной коричневой бумаги. На нем сотрудники архива указывали, кто и когда истребовал папку. На этом листе стояло двенадцать одинаковых подписей. «Юрий Андропов». Все датированы 1983 годом, когда Юрий Владимирович уже был секретарем ЦК, и папку ему доставляли на Старую площадь. В тринадцатой графе стояло имя Крючкова.
– Интересно, – проговорил в задумчивости Виктор Чебриков, – я уже был председателем КГБ, а он мне об этом – ни слова. Хотя о сироте я знал хорошо. От него самого.
– Думаю, сам не понимал, что с этим делать. Тоффлер говорил о странных вещах. Скорее Юрий Владимирович интересовался прогнозами на будущее для работы генеральным секретарем. Стал уделять меньше внимания тяжелой промышленности и оборонно-промышленному комплексу. Пытался протащить что-то абстрактное. Что – указано в стенограмме. Но не судьба. К тому же связь сироты с Китаем в том году была совершенно неочевидной, если это вообще не плод больной фантазии Калугина. Ни сирота, ни «невеста» ничего такого про иероглифы и змей не говорили.
– Я Калугину верю, – произнес Чебриков, – слишком давняя история. Да и на психа он не похож. Таких офицеров держать в Москве, а не в поле – дорогое удовольствие. К тому же операция спланирована Андроповым. Значит, был и расчет.
– Калугин делает все правильно. Лепит из Андрея музыканта, подвел к «невесте». Удивительно, но у дочери Михаила Сергеевича с самой школы не было друзей. Ни мальчиков, ни девочек. Училась, читала книжки. Но когда увидела в Крыму Андрея, мгновенно изменилась, рассказала о нем Раисе Максимовне. Кстати, не знаю, говорил ли вам Калугин о втором инциденте с потерей ощущения реальности? В письменном отчете я просил его это не указывать.
– Говорил. Я просил дать справку о возможности «тройственного отключения сознания» генерала Алексея Савина, руководителя в.ч. 10003. Он подтвердил, что магнитное излучение мозга может войти в резонанс с излучением другого человека. Возникнет пара, которая общается на ментальном уровне. Могут и три человека войти в резонанс, но это абсолютная редкость. Возникает лишь в том случае, если один из троих имеет громадную энергетику. Ее «мощность» возрастает в разы, если подпитывается другими. Создается эффект сродни лазерному излучению, где накладываются волны и создается эффект резонанса.
– Кстати, второй инцидент с «полетом» вновь завершился китайскими иероглифами. Если принять во внимание теорию генерала Савина, то один из них, самый мощный генератор излучения мозга, имеет некую ментальную связь с Китаем. – Крючков приподнял очки, в которых ходил всегда. – Я тут порылся. У Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны «по Китаю» все чисто. Там больше украинской крови. Калугин из чисто питерских. Как говорят, из коренных.
– А что Андрюша Разин? Больше немец?
– Немца там на четверть. Но обнаружилась гомеопатическая доза как раз китайской крови.
– Не томи, Владимир Александрович. – Чебриков почти забыл про папку со стенограммами разговоров Тоффлера с Дэн Сяопином.
– Мать Екатерины Барсуковой, той, что родила от немца Трумпа дочь Валентину, родилась в Желтороссии в 1903 году. Это место еще называли Квантунской областью с центром в Порт-Артуре. Родилась от русского офицера и китаянки. Они, кстати, были женаты, китаянка приняла православие.
– Час от часу не легче! – не удержался Чебриков. – А внукам отвечать за грехи отцов.
– Так что эта история не только с американским уклоном. И с китайским тоже. Слава богу, послали сироту в Китай. Думаю, это скоро аукнется.
Крючков замолчал. О чем-то думал и Чебриков, но первым прервал молчание:
– Давай полистаем твоего Тоффлера. Кстати, через две недели Михаил Сергеевич летит в Пекин. Надо бы ему приготовить короткую записку о том, чем американец подцепил Дэн Сяопина. Горбачев и Дэн встречаются. Китайцы активно готовятся.
Виктор Михайлович вновь взял листочки стенограммы разговора американца с китайским лидером. Главное, о чем он прочитал за несколько минут, было то, что индустриальная эра заканчивается. Заводов и фабрик построено столько, что они уже мешают друг другу. Наступает эра новых технологий. А вся грязь из стран золотого миллиарда перемещается в страны третьего мира. Главный кандидат – как раз Китай. Он должен в ближайшие 30–40 лет стать мировой фабрикой.