Пятая в жизни Трампа посадка на московском аэродроме не была похожа ни на одну предыдущую. Президентский борт коснулся взлетной полосы, взревела реверсная тяга всех четырех двигателей. Затормаживая, он прокатился до конца полосы, где его ждала маленькая машинка желтого цвета. Свернул за ней налево и доехал до стоянки у застекленного здания. В нем уже находился посол Салливан, два десятка морских пехотинцев из охраны посольства, один из заместителей министра иностранных дел России и корреспондент Си-эн-эн с телекамерой и оператором. У выходных дверей стояли два автоматчика. Из здания никого не выпускали. Бело-красно-синий «Боинг» подрулил к стеклянному терминалу. К нему подали трап, носовая дверь под горбом самолета немедленно открылась. При скудном ночном освещении из нее вышел мужчина в длинном темном пальто, похожий на Дональда Трампа, и женщина в таком же темном пальто, похожая на Меланью Трамп. Они спустились на землю, к ним тут же подъехал огромный черный Cadillac Escalade. Они зашли в него, машина рванула с места и пропала в ночной темноте.
Из самолета вышел пилот и офицер ВВС с пухлой «ядерной» сумкой-чемоданчиком на трех защелках в одной руке и сумочкой, похожей на школьный портфель, – в другой. Они спустился вниз по трапу и направились к стеклянной двери терминала. Автоматчики открыли дверь, офицер с чемоданчиком бросился в сторону посла Салливана, его тут же окружили морские пехотинцы США. Пилот проследовал к телекамере, которая с самого начала снимала все происходящее и транслировала картинку в прямой эфир через автомобиль с огромной антенной, стоящий у терминала. Пилот подошел к камере и вытащил из кармана темно-синего кителя сложенный лист бумаги. Подождал, когда оператор направит объектив камеры строго на его лицо.
– По просьбе Дональда Трампа я зачитаю его заявление.
– Не смейте! – раздался крик посла Салливана, но пилот посмотрел на него холодно и продолжил:
– «Я, Дональд Трамп, сорок пятый президент США, обращаюсь к гражданам Соединенных Штатов. Борт номер один вылетел из Токио в минувшую полночь по токийскому времени. Перед тем как пересечь Берингов пролив и войти в воздушное пространство США, я получил сообщение, что над Аляской, в районе горы Мак-Кинли, самолет будет атакован и сбит. Мне припишут убийство пилота и осознанное крушение самолета. Это как нельзя лучше вписывается в схему государственного переворота, который произошел в США сутками ранее. Как известно, в результате интриг, лжи и клеветы я подвергнулся процедуре импичмента и был готов понести суровое наказание. Но не смог смириться с планируемым убийством меня, моей жены и двух десятков человек персонала борта номер один. В том числе офицеров ВВС. Их убийство приписали бы мне. Поэтому я принял решение лететь на базу ВВС США в Германии над территорией России, чтобы самолет не был сбит путчистами, окопавшимися в Вашингтоне. К сожалению, им удалось запугать правительства стран НАТО, и меня отказались принять не только в Германии, но и где бы то ни было в Европе.
Президентский борт приземлился в Москве. В ближайшие дни мной будет принято решение о дальнейших действиях». – Пилот закончил фразой: – Текст написан рукой Дональда Трампа. Я передаю его лично послу США в России Салливану.
Он отошел от телекамеры, направился в сторону посла и отдал ему листок бумаги. Автоматчики отошли от входных стеклянных дверей. Через несколько секунд борт номер один со всех сторон был окружен морскими пехотинцами США.
Черный Cadillac Escalade несся по Ленинскому проспекту со скоростью двести километров в час. Все светофоры горели зеленым светом, ночная дорога была пустынной, залитой светом электрических фонарей. Автомобиль въехал на Большой Каменный мост, справа в лучах прожекторов полыхнули башни Московского Кремля, золотой купол «карандаша» ослепительно-белой колокольни Успенского собора. Промелькнул вход в ресторан огромного Манежа, где проходила afterparty финала конкурса красоты семь лет назад. Еще через минуту автомобиль въехал на Тверскую улицу, резко развернулся через двойную сплошную линию и въехал под знакомый козырек гостиницы «Ритц-Карлтон», где семь лет назад нынешний беглец жил в президентском номере.
Трамп с женой вышли из автомобиля. Портье открыл перед ними двери и вручил ключ.
– Я провожу вас, – сказал он и направился к лифту по пустынному холлу.
Лифт доставил их на девятый этаж, скоро они подошли к знакомой лакированной двери черного цвета. Портье открыл дверь. Дональд и Меланья вошли внутрь, дверь бесшумно закрылась. Они не разговаривали. Усталость валила обоих с ног. Настенные часы показывали пять утра. Сил хватило лишь на то, чтобы принять душ и рухнуть на кровать. Меланья сразу свернулась калачиком справа от мужа и затихла. В его ушах продолжали гудеть самолетные двигатели, закрытые глаза мучила мерцающая пестрая лента, которая сначала фокусировалась по центру, затем сместилась на периферию зрения. Так у него бывало от нехватки кислорода и общей усталости. Наконец и он заснул. Ему снилось, что он сидит за рабочим столом в Овальном кабинете Белого дома. Напротив него, посреди герба США, вытканного на огромном ковре с рисунком из птичьих перьев и окантовкой из лавровых листьев, стоит Мао Цзэдун. На нем простой военный френч защитного цвета с накладными карманами, алыми петличками на воротнике. Голову накрывает кепка такого же цвета с большой красной звездой поверх козырька. Великий кормчий с удовольствием раскачивается взад-вперед, прессуя голову белоголового орла на американском гербе черными ботинками на толстой кожаной подошве. Казалось, птица судорожно сжимает от боли лапы, из последних сил держит в них оливковую ветвь и все тринадцать стрел.
Китаец с интересом смотрел на Трампа, затем презрительно сморщил лицо, сдвинулся с места и прошел к одному из трех окон, что были за спиной президента. Трамп кожей чувствовал, что Мао постоял у окна, повернулся и неслышно подошел к нему сзади. Он ощутил его астматическое дыхание на макушке своей головы и запах прогорклого табака. Стало невыносимо страшно. Так бывало в детстве, когда ему снилась огромная, падающая на него Луна и он бежал к родительскому дому, чтобы спрятаться в темноте подвала. Но меж каменных стен страх лишь нарастал. В темноте затаилось что-то еще, более страшное.
От детского кошмара его спас удар по печени. Как всегда, Меланья повернулась во сне к нему лицом и резко поджала ноги. Впервые в жизни он не выругался от злости. Наоборот, был счастлив, что хитрый и ужасный Мао Цзэдун оказался лишь сном. К тому же спальня уже была залита дневным светом – портьеры оказались открытыми. Показалось, что с улицы раздавался шум. Но он воспринял его как продолжение фантомного гула авиационных двигателей в ушах. Трамп свесил с постели ноги, нащупал тапочки, оказавшиеся рядом с кроватью, и потащился в ванную. В ней не изменилось ничего. Тот же набор полотенец, те же тюбики с шампунем и кондиционером, те же белые махровые халаты с эмблемой гостиницы. Как будто он отмотал во времени семь лет назад. Мысль согрела его душу, он вышел из ванны и прошлепал тапочками по ковру до гостиной.
За огромным окном открывался грандиозный вид Красной площади. Падал снег, заметный только на фоне красных кирпичных стен Исторического музея и Арсенальной башни кремлевской стены. На всякий случай он сильно шлепнул себя по лбу. Наваждение не рассеялось. Красная площадь в Москве оказалась такой же реальной, как стоящий за спиной черный рояль. Шум за окном усиливался. Он прошел в кабинет, окна которого выходили на Тверскую улицу. То, что он увидел, повергло его в шок. Улицу заполнила толпа людей, над которой реяли американские флаги и портреты Трампа с Меланьей. На многочисленных транспарантах по-английски было написано: «Save America for the third time!» Он заметил десяток квадрокоптеров, висящих в воздухе у окна. Изображение окна с его непричесанной головой транслировало огромное табло на стене здания напротив. Увидев Трампа на экране, толпа заревела, американские флаги принялись неистово описывать круги, как на трибунах стадиона после финального свистка матча чемпионата мира по футболу. Началось стройное скандирование: «Дональд Трамп! Дональд Трамп! Дональд Трамп!» Со стороны Манежной площади сплошной автомобильной сиреной гудели сотни автомобилей.
Он с трудом услышал стук в дверь, подошел к ней и открыл. Стюард вкатил в номер тележку с завтраком, пожелал Трампу доброго утра и вышел. Меланью будить не хотелось. Он знал, что она беспробудно проспит пару суток подряд. Наслаждаясь одиночеством и чувством безопасности, он подкатил тележку к столику в гостиной, стоящему между двух диванов, рухнул на один из них, выпил томатный сок и открыл серебряную крышку, закрывающую тарелку. Как положено, под ней оказался континентальный завтрак – омлет с жареным беконом. Беглец расправился с ним, налил из стеклянного кофейника чашку кофе, намазал круассан малиновым джемом.
«Знают, чего я люблю по утрам», – подумал он, но тут же вспомнил, что заказывал здесь такой же завтрак семь лет назад. Как, впрочем, заказывал его в любой другой гостинице мира. В дверь вновь постучали. Пришел посол Салливан. Он был без пальто, в черном пиджаке с непременным флажком США на его лацкане, белой сорочке с синим галстуком в мелкий горошек. Когда они прошли в гостиную и сели каждый на свой диван, Трамп заметил на его лбу, над обоими глазами, два огромных пигментных пятна. Раньше он не обращал на это внимания. Сегодня же очень внимательно вглядывался в лицо своего назначенца. Плотно сжатые губы превратили рот посла в узкую ниточку, больше похожую на жаберную щель рыбы, чем на человеческий рот.
Джон Салливан, огромный тучный мужчина, какое-то время сидел молча, лишь тяжело дышал. Было заметно, как сильно он волнуется. Трамп начал разговор первым:
– Где наручники, Джон? Не прячь! Но сначала оцени – ведь это я послал тебя в Москву полгода назад. Здесь, как на кладбище, – тишина и спокойствие. Ни погромов, ни импичментов.