На плато все обстояло гораздо лучше, чем раньше. Прана помогла ребятам трансформироваться, а в боевой ипостаси они были почти неуязвимы ни для яда, ни для оружия.
— Как видите, почти все выжили, — улыбнулся Латрих. — Завтра на рассвете станут известны результаты. Надеюсь, вашему курсанту повезет.
— Моему курсанту? — удивилась Анна.
— Вот этому, лохматому!
Вихрастая голова Хона мелькала среди камней. Он затаился в гуще сухой травы, неведомо как выросшей на скудной почве. Но, за исключением прически, остальное оказалось в полном порядке. Даже мундир казался чистым и выглаженным.
— Многообещающий парень, как ты думаешь? — обратился король к Эйру.
Тот ответил не сразу. Рорагу словно время потребовалось, чтобы понять, о чем говорит государь.
— Это только первое испытание, Ваше величество. Посмотрим, как он справится с остальными.
— О, смею вас заверить, — вступил в разговор ректор, — курсант Саван Хон за время обучения показал себя с наилучшей стороны! Убежден, что он прекрасно пройдет все испытания, набрав наивысший балл!
— Поглядим, — буркнул Эйр.
Анне показалось, что с большим удовольствием Верховный рораг сейчас месил какое-нибудь чудовище на каменистом плато, чем стоял в просторной комнате, глядя на меняющиеся картинки.
— Ты какой-то не такой, — не удержалась она, наконец.
И инкуб тоже не выдержал:
— Ваше Величество, Наири, прошу меня простить — мне надо проверить Большой Круг охраны.
И он покинул комнату, чеканя шаг. Но дверь хлопнула подозрительно громко.
Вскоре и король откланялся. После того, как Лартих заметил, что Анну потряхивает в его присутствии, он старался не встречаться с ней без лишней необходимости. А сейчас Наири еще и заметно нервничала.
Как только гости разошлись, Анна решительно распахнула дверь на улицу. Рораги взяли «на караул», но они её мало интересовали. Крыльцо и поляна перед домом пустовали.
— А где Тайкан? — Анна хотела поскорее разобраться в произошедшем.
— Его Величество забрал его с собой, — отозвалась старшая фрейлина.
— Зачем? — всполошилась Анна, старательно отгоняя страшные мысли.
— Вы открылись Тайкану больше, чем остальным. Его Величество, вероятно, желает узнать, какие мужчины вам больше нравятся, а каких вы ненавидите…
— Нахалов и лжецов! — отрезала Анна и вернулась в дом.
Настроение окончательно испортилось. Подозрения перерождались в реальность — Тайкан всего лишь служил Эстрайе.
Инкуб вернулся ближе к ночи и застыл у входа, не решаясь переступить порог. Анна, вышедшая подышать вечерним воздухом, столкнулась с ним на крыльце.
— Почему не заходишь? — решимость серьезно поговорить таяла, как сахар в кипятке, но и упускать удобный случай не хотелось.
— Наири велела мне уйти.
— Ну, ты и ушел. Теперь возвращайся. Только без своих штучек, хорошо? Мне вполне хватило.
— Как прикажет Наири, — Тайкан устроился на полу, чуть поодаль от кресла Анны.
— Зачем тебя хотел видеть король?
— Его Величество желал знать, какой тип мужчин вас больше привлекает.
— Вот как?
Анна удивилась и тому, как спокойно отвечал Тайкан, и тому, что он не пытался солгать. В душе шевельнулась обида — инкуб даже не попытался пощадить её чувства.
— И что ты ответил?
— Правду, Наири.
— А поподробнее? — Анне стало интересно, как видит её инкуб.
— У госпожи нет любимого типа. Наири смотрит не на внешность, а заглядывает в самое сердце. И в зависимости от этого делает выбор.
Анна не знала, как реагировать. Такого она в себе даже и не подозревала. И не нашлась, что ответить.
— Моя госпожа, — прервал затянувшееся молчание Тайкан, — уже поздно. Позвольте служанкам подготовить вас ко сну, завтра будет тяжелый день.
— Ах, да. Курсанты возвращаются, — уцепилась Анна за возможность сменить тему, которую сама и подняла.
Тайкан коснулся лбом пола возле её ног и вышел.
Анна долго лежала, не в силах заснуть. Эмоциональное опустошение принесло некоторое облегчение, но то, что последовало за этим… Она уже устала подозревать всех вокруг в обмане, а доверять снова не находила сил. Кровать казалась жесткой, покрывало жарким, и даже открытые окна, в которые долетал прохладный ветерок из пустыни, не спасали положения.
Наконец Анна не выдержала, накинула шелковый палантин и вышла на улицу. Суккубы всполошились, но она успокоила их, сообщив, что хочет просто подышать свежим воздухом. Они проводили её в беседку и тихо отступили, создав иллюзию уединения. Рораги Малого круга тоже растворились в темноте, стараясь не выдать своего присутствия даже дыханием — они уже знали, что Наири не терпит толпы.
Анна вытянулась на деревянной скамейке, закинув руки за голову. Звезды казались огромными. Она внимательно рассматривала их, выискивая хоть одно знакомое созвездие, хоть намек на Кассиопею или Ориона. Но далекие светила не желали складываться даже во что-то, отдаленно их напоминающее. Они были просто звездами. И оттого, что Анна не знала, в какие созвездия они собраны в этом мире, они казались ей бесконечно одинокими.
— Одиночество в толпе…
Её шепот заставил фрейлин на миг насторожиться — может, госпожа чего-то желает? Но Наири хотела только одного — смотреть на звезды. Далекие, мерцающие… Налюбовавшись, Анна попыталась их сосчитать. Но сверкающая россыпь оказалась бесконечной, и когда рассвет растворил вышивку, над которой так старательно работала госпожа Ночь, счет все еще не был закончен.
— Наири, — робко позвала старшая служанка, — скоро рассвет. Не угодно ли вернуться в свои покои?
Анна послушно сползла с лавки. Спина затекла, но от кинувшихся помогать суккубов Анна отмахнулась:
— Я сама.
За завтраком стало ясно: появиться на всеобщее обозрение после вчерашнего невозможно. Стыдно до тошноты. Но в то, что её заставят присутствовать при возвращении курсантов, Анна не сомневалась. И повернулась к служанкам:
— Можете добавить в мой наряд что-то, скрывающее лицо?
Суккубы переглянулись, но пожелание Наири выполнили. На плац Анна явилась, укутанная в легкое покрывало. Синяя ткань, прошитая серебряной нитью, спадала с высокой тиары и прятала не только лицо, но и всю фигуру. При этом шелк оказался настолько тонким, что позволял видеть все, происходящее вокруг.
Помост не разбирали, только сменили ткань на новую. Анна, спрятавшись за вуалью, старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть взглядов. Но полностью отстраниться не удалось — курсанты прекрасно знали, кому обязаны тем, что большая часть курса выжила.
Действовали они слаженно, словно репетировали. Слова благодарственной молитвы разнеслись над площадкой. Анне стало жарко, и она с трудом заставила себя сидеть на месте, а не сбежать в самый дальний угол Академии. И даже нашла в себе силы протянуть руки для благословения.
Короткий ритуал длился недолго, но Анне казалось — вечность. В дом она вернулась мокрой от пота и совсем без сил.
— Госпожа не спала всю ночь, — сочувствовали суккубы и старались устроить Наири поудобнее. Она отмахивалась и старалась понять, чего же ей не хватает.
Оказалось — Тайкана. Инкуб не явился ни утром, ни на церемонию. Да и сейчас его не было видно. Но спрашивать о нем служанок Анна не хотела.
Правда, к вечеру её решимость развеялась вместе с жарой:
— Почему я не вижу Тайкана? — принимая чашу с холодным соком, поинтересовалась она.
— Госпожа прогнала своего раба, и он не смеет показаться на глаза, — пояснила фрейлина. — Позвать?
— Не надо, — Анна не стала напоминать, что отменила изгнание.
Так казалось легче. Но ночью ей снился ветер, пахнущий полынью.
15
Беспокойство за инкуба оказалось сильнее гордости. И утром, одеваясь к началу второго экзамена, Анна велела:
— Скажите Тайкану, пусть приходит.
Он явился и замер у крыльца, ожидая выхода своей госпожи. Высокий воротник, как обычно, закрывал нижнюю половину лица, пряча шрам, но глаза сияли ярко. Настолько, что Анна заволновалась:
— Ты здоров?
— Все в порядке, Наири, — склонился инкуб.
Она не поверила. Заставила поднять голову и отвела от лица жесткую ткань.
— Ох! — непроизвольно вырвалось из груди. — А ну, давай в дом!
— Наири, — попытались вмешаться служанки, — Все уже ждут. Экзамен должен начаться вовремя!
— Так пусть начинается!
Глаза у Тайкана горели от лихорадки. На лице проступали синяки.
— Раздевайся!
Инкуб нехотя выполнил приказ.
Синяки по всему телу местами переходили в кровавые рубцы. Анна провела рукой вдоль ребер, чувствуя, как Тайкан сдерживается, чтобы не застонать от боли.
— Похоже, еще и перелом есть, — ощупала Анна припухлость на боку.
Под пальцами ощущалось явно крепитание.
— Только бы не пневмоторакс. Позовите целителя!
— Наири, вам должно быть на церемонии. Все целители уже там.
— Я кому сказала! — Анна впервые повысила голос.
Взметнулись юбки, когда суккубы кинулись выполнять приказание. Оставшимся Анна велела:
— Все вон. Позову, когда понадобитесь, — и повернулась к Тайкану: — Присядь. Больно стоять, наверное. Да не на пол! В кресло садись, или на стул. А лучше — приляг.
Инкуб выполнил приказ. Но запекшиеся губы шевельнулись в протесте:
— Наири не стоит так беспокоиться о рабе. Прикажите другим…
— Тем, кто тебя так отделал? Кстати, кто это был?
Тайкан молчал, глядя прямо в глаза.
— Так я и думала. Умрешь, но не скажешь… Ладно, сама выясню.
Что-то помешало двигаться. Анна опустила взгляд. Тайкан вцепился в юбку двумя руками, не давая отойти:
— Умоляю, — шептали разбитые губы.
Глаза молили о том же.
— Тайкан, — присела Анна рядом, — Я очень не люблю, когда трогают тех, кто мне дорог. А тебя я с того света вытащила и считаю, что в ответе за тебя.
— Наири…
Входная дверь хлопнула и Тайкан замолчал. Его рука дернулась к покрывалу — прикрыться, но тут же безвольно упала обратно. Инкуб не посмел нарушить приказ: Наири велела раздеться, и лежать в таком виде. Анна поняла и сама набросила простыню на истерзанное тело.