— Я устала. В другой раз.
И, дождавшись, когда рораг умчится по своим делам, повернулась к Тайкану:
— Рассказывай!
— Наири, рораг не смеет сесть на лошадь, верблюда или слона, на котором изволила ездить Наири. Эйр сам готов подвести вам Пустельгу, но после этого он с ней распрощается. А эта кобыла ему дорога. Он её сам из рожка выкормил, сам вырастил, объездил.
— Спасибо, — Анна на самом деле была благодарна.
— Все-таки хотите прокатиться? В караване есть ваши лошади, только прикажите…
Желание сесть в седло никуда не пропало. Анну не остановила даже неподходящая одежда, а главное — обувь: в сандалиях она могла не просто натереть ногу, но и застрять в стремени. К счастью, служанки обо всем позаботились: как только прозвучал приказ подать Наири верхового коня, девушки принесли сапожки. Удобные, с высоким плотным голенищем. Но без каблука. Увидев седло, Анна поняла, почему: стремя напоминало изукрашенный драгоценными камнями башмачок, так что ноге некуда было соскальзывать.
Белый, по-настоящему белорожденный конь гнул шею и косился на подходящую к нему женщину светлыми глазами. Анна погладила бархатный нос. Конюх тут же передал служанке кусочек сухой лепешки, а та с поклоном вручила её Анне. Мягкие губы осторожно коснулись ладони.
— Как его зовут?
— Это кобыла, Наири, — конюх передал поводья рорагу и теперь стоял на коленях — госпожа его не отпускала.
— Тогда, как её зовут? — улыбнулась Анна.
— Облако в Небесах.
— Красиво… Облако…
Анна хлопнула кобылу по шее и взялась за высокую луку седла. Один из рорагов тут же бухнулся на четвереньки. Ничему уже не удивляясь, Наири решительно наступила на подставленную спину и села в седло, понимая, что с земли, как раньше, вскочить верхом не получится.
Тело само вспомнило, как лучше себя вести. Но отсутствие практики сказывалось — Анне казалось, что сидит она на шатающейся жердочке, да и мышцы с непривычки сразу стало тянуть. Но отступать не стала.
Работать шенкелем в этом седле оказалось невозможным. Тут пригодился опыт езды в казачьем. Анна чуть тронула бока кобылы пятками и та пошла вперед.
С каждым шагом ехать становилось все удобнее. Осмелев, Анна перевела лошадь на рысь. А потом, убедившись в своих силах, выслала и в галоп.
Эйр скакал справа и чуть сзади, не мешая Анне выбирать направление. Привыкнув к темпу, она чуть повернула голову — их нагоняли рораги Малого круга. Отчего-то стало весело, захотелось вопить от восторга и, пригнувшись к шее Облака, Анна дала волю чувствам. Белая лошадь не мчалась — летела над золотистым песком!
Он взметнулся рассыпающимся столбом. Лошадь захрипела, кувыркнувшись через голову. Анна вылетела из седла и, пролетев пару метров, покатилась по песку. А вскочив, кинулась обратно — к Облаку.
Алое на белом. Кровь, толчками вырывающаяся из перерезанной артерии. И замаранный красным клинок, летящий а грудь.
— В сторону!
Сталь встретилась со сталью, отклонив смертельный удар. Вставшая на дыбы Пустельга, бьющая копытами воздух. Демон, пытающийся смести так не вовремя появившегося на его пути всадника. И взрывающийся песок, выплевывающий новых саритов.
— Уводите Наири! — Эйр не успевал принять боевую форму, и использовал все преимущества, которые могла дать ему лошадь.
Но те, кому он кричал, не могли добраться до своей госпожи — сариты взяли её в кольцо. Лошади падали одна за другой, и некоторые всадники так и не поднялись с покрывающегося кровью песка.
Анна застыла. Она это уже видела! Только вместо солнца тогда пустыню озаряла ухмыляющаяся луна…
— Наири! — виляя, как заяц от борзых, к Анне подскочил Хон.
Правый глаз юноши заливала кровь — бровь рассекли, когда он прорывался к Наири. Но на темном панцире боевого воплощения она не слишком кидалась в глаза. Анна даже не стала задавать глупый вопрос о самочувствии, чтобы не отвлекать рорага.
Эйру, наконец, удалось перекинуться. Пустельга с диким ржанием мчалась к каравану, а оттуда уже летела подмога. Но Анна ускакала далеко, и они не успевали.
— Уноси Наири! — выплюнул Хону Эйр.
Но, вместо того, чтобы подхватить Анну на руки и попытаться улизнуть из окружения, Хон взвыл и упал у её ног. Тело свело судорогой, так что рораг оказался совершенно беззащитен перед подскочившим саритом. Но рядом оказался Ригам. Его кожистые крылья, увенчанные шипами, подняли настоящую бурю, засыпая глаза врага песком.
А Хон тем временем очухался. Анна открыв рот смотрела на его новую ипостась: вместо покрытого панцирной чешуей демона перед ней стояло существо, отдаленно напоминающее лошадь.
Темно- коричневая шкура лоснилась под лучами солнца. Синие глаза стремительно наливались чернотой, и из пасти, сквозь пену, пробивались острые клыки. Хон топнул ногой, и Анна вздрогнула — вокруг венчика лучами расходились шипы. Такие же, только куда длиннее, украшали длинный хвост, напоминающий хвост ящерицы.
Сообразив, что Наири не понимает, Хон мотнул головой. Длинные, загнутые, как у муфлона рога сверкнули сталью.
Анна очнулась и, сама не ожидая от себя такой прыти, взлетела на спину «коня». Хон фыркнул и… помчался.
В таком слаломе Анна еще не участвовала! Хон крутился, вертелся, останавливался, так что всадница то и дело норовила слететь ему через голову, но инкуб каждый раз ухитрялся извернуться так, что она оставалась на спине. Вскоре Анна поняла: её задача — просто усидеть. И она с ней справилась.
Хон умудрился вынести её за пределы боя, и, обогнув сражение по широкой дуге, со всех ног кинулся к каравану. Анна зажмурилась: вместе с ветром в лицо бил песок, словно кожу наждаком сдирали. В висках стучало, а руки, сжимающие гриву, свело судорогой. Так что рорагам, заслонившим Наири, пришлось силой разжимать побелевшие пальцы.
Едва Анна оказалась в безопасности, Хон зашатался и упал. Только в этот раз не было ни судорог, ни плавности «обычного» перевоплощения. Почти не дыша, на земле лежал рораг, так и не сумевший перекинуться обратно.
— Хон!
Анне не позволили даже приблизиться к нему. Оттаскивали в сторону, и она только могла наблюдать, как пена из раскрытого рта впитывается в песок, и мокрая от пота шерсть слиплась в пучки, так что «конь» стал напоминать ежа.
Очнулась, только когда поняла — стоит в чуть в стороне от битвы, в кольце из рорагов, а перед лицом маячит спина короля. В левой руке он сжимал меч, готовый убить любого, кто рискнет сунуться к Наири.
Анна огляделась. Животные каравана кричали, многие бились в судорогах. Погонщики лежали на земле, сбитые копытами или колдовством. Маги короля что есть силы сдерживали удары саритов, не позволяя навредить королю или Наири. Но силы оказались не равны. Пусть полукровки особо не нуждались в пране, их силы подходили к концу. То один, то другой падал на землю, чтобы подняться, исходя криком. Они напоминали марионеток, у которых частично оборвались нити. Рваные, суетливые движения, бледность, кровь из носа и ушей… Рораги, схлестнувшиеся с врагом, понемногу отступали. Шаг за шагом. Медленно. Но тем не менее — отступали. А саритов становилось все больше. Они вырастали прямо из-под земли, словно зубы дракона из старой сказки!
А еще Хон. Молодой, красивый, сильный парень, полный надежд… Темная масса на вершине бархана, вот во что он превратился.
Инкубы ни о чем не просили. Только сжимали кольцо, плотнее закрывая Наири своими телами. Анна заметила, как побелели пальцы короля, сжимающие меч. Тайкан рядом. Без оружия, но с такой решимостью в глазах, что Анна поняла — плевать!
Плевать на пуританское воспитание. Плевать, что только ненормальный мужчина может увидеть в ней, в серой мыши — женщину. Плевать на мнение окружающих, и на главное кредо, вбитое с детства: «Умри, но не дай поцелуя без любви».
Здесь — иной мир. Здесь не люди — инкубы. И ни один не посмеет осудить. А что не полюбят… Сейчас, когда вон там Хон вот-вот преставится, да и остальные… Единственное — не Тайкан! С ним, конечно, проще, да и не откажет… Но после всего случившегося это будет предательством. А лишаться единственного, кому она хоть с оглядкой, но начала доверять, Анна не желала.
Но, чем больше она думала, тем меньше становилась решимость. И, чтобы не растерять остатки, она выдохнула:
— Не смотреть!
И притянула к себе ближайшего инкуба.
— Не затягивай, — Анна закрыла глаза и впилась в губы избранника резким поцелуем.
Он ответил не сразу, словно опешив. А потом… Сильный язык раздвинул губы, пробежался по их внутренней поверхности и остановился, словно в нерешительности. Зато Анна ощутила на себе теплые ладони. Они гладили от шеи к плечам и обратно. Осторожно, едва касаясь, как будто мужчина не решил, что делать.
— Ну же!
Хриплый окрик заставил инкуба спохватиться. Ласки стали смелее. Чужие губы больно смяли её рот, так, что стало нечем дышать. Язык инкуба по хозяйски отстранил язык Анны, пробежался по нёбу. А руки соскользнули с плеч, но только затем, чтобы стянуть многослойный топик. Инкуб тут же отстранился, и соски затвердели то ли от горячего ветра, то ли от дыхания…
Анна не стала проверять. Закрытые глаза помогали решить проблему стыда. Так можно было представить, что нет ничего: ни саритов, ни открытого пространства, ни кольца инкубов вокруг… А еще — не видеть того, кто сейчас покрывал поцелуями её тело.
Быстрый язык поиграл сначала с одним соском, потом с другим. Провел по груди и ложбинку между ключицами обожгло поцелуем. Губы рорага гуляли по обнаженному телу, и вскоре Анна не понимала — то ли кожа горит от стыда, то ли это солнце палит. Как всегда, захотелось все закончить. Тут же. Немедленно. Но вместо этого Анна сосредоточилась на ощущениях.
Но отрешиться от происходящего не получалось — звуки боя становились все ближе. А инкуб не торопился, продолжая изучать губами её тело, выводить влажные узоры языком на пылающей коже. И Анна решилась — запустила руки в длинные восомы мужчины и потянула вверх, приближая его лицо к своему.