Мстислав задумался. В СерИвских легендах, несомненно, есть здравое зерно. Дэсс, невольно ставший воплощением Милосердного Бога, разбудил камни, против этого не попрешь. Допустим, еще какое-то Зеркало пробудится. Черт знает, какой от него может быть вред.
— Северин сказал: в Изначальном Зеркале даже ваши князья не разбираются. А ты что о нем слышал?
Дэсс улыбнулся.
— Я однажды подслушал, что отец рассказывал Кассу. Они тайно покинули замок и пошли вдоль скалы — ты ее видел, она защищает наш замок с одной стороны — а я прокрался следом.
— Зачем?
— По малолетству, вообразил, что они двинулись в пещеру, где хранятся пирожные. Мою сестренку в очередной раз наказали, лишив сладкого, и пирожные были вот так нужны! А на кухне надзор строгий, оттуда много не унесешь. Короче говоря, увязался за старшими, а они не заметили.
— Как не заметили? СерИвы-охотники проморгали погоню?
Княжич смутился и пояснил:
— Дело было после какого-то праздника. Все выпили много вина из красники.
Мстислав хмыкнул. Подгулявший князь с сыном не услыхали, что за ними крадется мелкий проныра. Ну, допустим.
Дэсс продолжал:
— Отец гнал перед собой белые шары, они плыли по воздуху и освещали путь. А я — позади, в темноте, ощупью. Крутыми тропами, лестницами, мостками. Но дорогу находить было легко. Как будто меня что-то звало к себе, помогало идти. Я-то доволен: пирожные ждут не дождутся, когда я их Дэссе отнесу. Ну вот, пришли. Оказалось, в скале озерцо. Отец с Кассом на берегу встали, а я поодаль притаился. Над черной водой белые шары плавают, в воде — их отражения, а со дна идет серебристый отсвет. И никаких пирожных! Я с досады хотел сразу уйти.
— Что ж не ушел?
— Так озерцо — оно мне обрадовалось. Неудобно было сразу уходить. Я сидел и ждал, когда будет можно убраться, озеро не обидев. Отец Кассу что-то объяснял, очень путано, я половины не понял. Но про Изначальное Зеркало запомнил. Отец говорил, что в это Зеркало нельзя смотреть просто так, не то беды начнутся. Дескать, оно всех покарает — и виновных, и безвинных. А надо смотреть, когда настоящая беда сама придет.
— И ты поглядел, неугомонный?
— Конечно. Беда ведь — пирожных не добыл. Когда отец с братом ушли, я к воде сунулся. А темно, белые шары отец обратно угнал, одни звезды на небе. Ничего не увидел, хвала Ханимуну… то есть… ну, к счастью. Домой еле добрался. От озерца уходить — совсем не то, что к нему приближаться. Никакой помощи не было. Я, помню, сильно обиделся.
— И что потом?
— Особых бед не случилось. А после я множество легенд прочитал, искал упоминания об Изначальном Зеркале. Легенды говорят разное, но в целом сходятся на том, с чего я начал. Милосердный Бог разбудит камни, те поднимут Зеркало, и дальше начнется что-то ужасное.
Конец света наступит, подумал телохранитель. Он и без Зеркала грядет, с СерИвским нашествием и миллаушами.
— Когда подрос, ты у отца про это спрашивал?
— У брата. Отец меня к тайному знанию не допускал, ты же помнишь. И Касс не мог внятно объяснить. Не хотел, да и сам толком не понимал, я думаю.
— А к озеру еще ходил?
Княжич замялся.
— Да или нет?
— Я остерегся, — со стыдом, признался Дэсс. — Не хотел беду накликать. А сейчас, сам посуди: страшная беда пришла, камни разбужены…
Мстислав поймал себя на том, что машинально потирает лоб, и опустил руку. Поглядел на ладонь, словно мог прочитать на ней тайные знаки, которые укажут, как поступить. Знаков не было. Он спросил у Дэсса:
— Полагаешь, что-нибудь помешает Изначальному Зеркалу покарать всех направо и налево?
— Нужно попробовать. Как-никак, я нынче за Милосердного Бога. Мне кажется… то есть, я надеюсь, что Зеркало меня признает. Я говорил: оно помогало идти в темноте и радовалось, когда я дошел. Попытаюсь с ним договориться.
Телохранитель включил «секретку», которая не позволит Дэссу поднять глайдер в воздух. Домино о «секретке» не знал, и княжич не догадается… если Очень Умный Зверь не подскажет. Мстислав оглянулся. Миллауш на заднем сидении превращался из серой обивки салона в желтого кота и вроде бы ничуть не заботился чужими сложностями. Что ему на сей раз нужно, хотелось бы знать. Кто ему сейчас лучший на свете друг?
— Дэсс, послушай меня. — Телохранитель положил руку княжичу на запястье. — Ты помнишь, как магией подчинил зверя и велел выполнить просьбу моего брата?
Судя по выражению лица, Дэсс не без труда это припомнил.
— Северин просил сделать так, чтоб ты больше не мог пробуждать Зеркала. Вряд ли ты сумеешь договориться с Изначальным.
Дэсс не взъярился и не зашипел. Только побледнел, да напряглась рука, которую сжимал Мстислав.
— Прости, — неловко сказал телохранитель.
И вдруг окружающий мир исчез. Не стало княжича, глайдера, снежника, небесной синевы — совсем ничего. Мутная пустота, в которую Мстислав рухнул — и выбраться из которой не смог.
Он лежал на земле, а над ним раскинулось ночное небо. Иссиня-черное, переливающееся алмазной пылью, со множеством ярких звезд. Луны не видать, часть неба отрезана чем-то непроницаемо черным. Холодно.
Что произошло? Где он?
Свободен? Веревок на теле нет; добрый знак. И лежит Мстислав не на голой земле, а на одеяле.
Он повернул голову. Неподалеку у костерка сидел Дэсс, поставив локти на колени и опустив подбородок на сплетенные пальцы. Красноватые лепестки огня освещали ободранные, в свежих ссадинах, руки и несчастное лицо. На скуле виднелся порез; кровь еще не запеклась.
Мстислав поискал взглядом миллауша. Не нашел. Впрочем, Очень Умный Зверь может быть любым из камней, что щедро насыпаны вокруг… А вот стоит глайдер — черное на черной земле, чуть приметно отблескивает в звездном свете.
Телохранитель сел.
Дэсс поднял голову. Не кинулся к Мстиславу, ничего не сказал. Только молча смотрел; брови страдальчески изогнулись, и болезненно дрогнули губы.
— Что ты натворил? — спросил Мстислав, оглядываясь. — Где наш зверь?
Дэсс молчал.
— Что случилось? — Телохранитель еще раз глянул кругом, убеждаясь, что земля и небо на своих местах. — Ты весь мир угробил, Милосердный Бог?
Молчание. Рявкнуть бы: «Курсант Крашич, отвечайте!» — вмиг бы заговорил толком. Отчего-то не повернулся язык.
Мстислав поднялся на ноги, прислушался к себе — нигде не болит, голова не плывет — снова осмотрелся. Достал фонарик, повел лучом. То черное, которое отрезает часть неба, — это скала. Ровная, обтесанная руками СерИвов; даже вырезанные знаки можно рассмотреть. Под скалой — то ли долина, то ли плато, поросшее жесткой травой, а из нее тут и там выглядывают камни с белыми прожилками. Кстати, тоже обработанные, с СерИвскими знаками. Телохранитель сообразил: эта скала образует часть стены вокруг замка князей Мат-Вэев. Значит, Дэсс все-таки пригнал глайдер к дому, несмотря на «секретку». Миллауш помог. Вот кто ему лучший на свете друг — княжич.
Ни самого миллауша, ни чьих-либо трупов Мстислав не обнаружил. Почему же Дэсс убивается? И руки у него изранены, лицо порезал. До телохранителя дошло:
— Ты ходил к Изначальному Зеркалу?
— Я не добрался, — глухо проговорил княжич. Сглотнул. — Кэт с ним, с Зеркалом. Зверь… он… — Дэсс опустил голову и прошептал: — Он тебя уничтожил.
Мстислав подошел, положил ладонь на его белокурый затылок.
— Дружище, ты умом тронулся?
Княжич вздрагивал у него под рукой. Рявкнуть бы, привести в чувство — но не рявкается. Мстислав ждал. Дэсс наконец принялся объяснять:
— Он заставил тебя привести глайдер к замку. И сказал: отныне ты все будешь делать, как я скажу. Ты — мой раб… А потом он удрал, кэт поганый! А мне теперь… как можно? Ты — раб!
— Я сейчас закачу отменную плюху — тут же разберешься, кто раб и зачем. — Мстислав хотел обругать его, но не смог. И рука не поднялась дать по загривку, даже символически. Крепко озадаченный, он отступил. — Ладно, будет тебе. Благородному СерИву раб не нужен, это мы слышали. Ну, а мне не впервой побыть в рабстве, управлюсь.
— Да как ты не поймешь?! — вскричал Дэсс в отчаянии. — Меня не станет — чьим будешь рабом?! Домино? Курсанта Крашича? Переселенных СерИвов уничтожат. Никто не будет разбираться: виновен, не виновен… Всех убьют! Как ты останешься без меня?
Телохранитель хотел съязвить, что без княжича будет отлично — некому трепать ему, Мстиславу, нервы. И опять не сумел: рот будто запечатала горячая лапа миллауша.
Тогда он принес из глайдера банку с тоником. Выхлебали вдвоем. После этого Мстислав обработал княжичу руки и лицо.
— Слав, я по-всякому пробовал, — заговорил Дэсс, когда телохранитель закончил. — Есть магия подчинения, а есть, наоборот, песня освобождения. Например, когда нужно быстроногих тао выпустить, если их долго держали в неволе. На тебя не подействовала.
— Так ведь я валялся без сознания.
— Ты приходил в себя. И я пытался… Не получилось. Зверь не позволил.
— Вот горе-то, — усмехнулся Мстислав, скрывая досаду. — Скажи: ты с Северином разговаривал?
— Связь не работает. Ни спутниковая, никакая.
— Радиоволны Ханимун отменил?
Мстислав направился в глайдер, княжич — за ним. Уселись, не зажигая в салоне свет, лишь подсветка на консоли управления разжижала тьму. Телохранитель включил коммуникатор. «Ошибка соединения». Либо локальный сбой связи, либо вообще все ретрансляторы отключены. Печально. Так хотелось узнать, как дела у Светланы и брата.
Мстислав просканировал окружающее пространство, заодно проверил климат-контроль. Миллауша не было ни в салоне, ни возле глайдера.
— В замке что? — осведомился телохранитель.
— Не знаю. Не стал соваться.
Если родные княжича переселились в людей, они обречены. А он с виду спокоен, выходка Очень Умного Зверя его куда больше расстроила. Впрочем, понятно: без миллаушского участия и тут не обошлось.
На кой черт зверь штуку с «рабством» отколол? «Поймаю — придушу», — подумал Мстислав и спросил: