Выходить из глайдера не стали.
— Слушаю тебя, — сказал Мстислав, наблюдая за упрямой травой. — Или нет, погоди. А то скажешь какую-нибудь гадость, от которой жить не захочется. Лучше я сначала с женой побеседую.
Он вызвал охранника Антонио, попросил дать связь со Светланой.
— Все живы? — осведомился Антонио ворчливо. Его изображение в углу лобового стекла шло рябью — связь была никудышной из-за близившейся непогоды. — Я уж не знал, что говорить и как объяснять. Сорвались, помчались невесть куда… Полиция к тому же, миллауши… Черт-те что.
— Я жену увижу наконец — или одно твое бурчанье буду слушать?
— Да бегут они, со всех ног несутся.
— Они? — переспросил Джей с невинным видом. — Сколько у Слава жен?
Изображение вдруг перестало рябить, Антонио вопросительно уставился на Джея. Оценил следы побоев и новое выражение лица, однако выводы оставил при себе.
— Всё, — сообщил он Мстиславу, — прибежали; даю связь.
На стекле появились лица Светланы и Карины — щека к щеке, по-разному красивые, но одинаково встревоженные.
— Куда вы подевались? Мы чуть с ума не сошли, — упрекнула Светлана. Синеглазая, с копной огненных волос, по-прежнему худенькая, почти прозрачная, любимая до невозможности.
Телохранитель позабыл ответить, любуясь женой.
— Слав? — подала голос Карина. Серые глазищи ласково лучились, темные волосы льнули к нежным щекам. — Что с Крашем?
Мстислав очнулся, однако ответить не успел.
— Все хорошо, — отозвался Джей. — Мы скоро будем дома.
Он улыбнулся, и Карина улыбнулась в ответ, расцвела, и своей неброской красотой на миг затмила яркую Светлану.
Джей глядел на нее, очарованный. Он не был похож на самоуверенного, наглого Домино и совсем не походил на пугливого и вечно растерянного Краша. Карина тоже всматривалась ему в лицо, и улыбка ее таяла, а взгляд тревожно темнел.
Мстислав не стал дожидаться новых вопросов о том, что случилось.
— Света, мы скоро вернемся. Ты распорядись насчет обеда. Праздничного.
— Есть повод веселиться? — спросила она недоверчиво, тоже приглядываясь к Джею.
— Конечно, есть, — энергично кивнул тот. — Наше возвращение — всем поводам повод. Правда, Слав?
— Разумеется. — Мстислав протянул руку и жестом любящего старшего брата взъерошил Джею волосы — нарочно для Карины, чтобы ее успокоить. — Девчата, до встречи. — Он выключил связь.
Джей с присвистом выдохнул сквозь зубы, пригладил взлохмаченную шевелюру.
— Как думаешь, Карина привыкнет?
— Надеюсь. Краша она скорей жалела, чем любила. И, насколько я знаю, она с ним не спала. Привыкнет, — подвел итог Мстислав. — Ладно, давай твой разговор разговаривать, пока грозой не накрыло. В грозу не полетим, и девчонки нас проклянут за опоздание.
Джей повернулся на сидении, прямо и очень серьезно глядя на телохранителя.
— Слав, я не Норман Донахью, но права наследства никто не отменял. У меня есть деньги моего… э-э… покойного отца и его институт. То есть, что от института осталось, — помещения, оборудование; часть прежних сотрудников можно вернуть. И собрать ребят, с которыми работал Север. Директором поставим Анатолия Кирсана, дадим заведению безобидное имя. Вместо центра ксенологических исследований будет аналитический центр «Адмирал».
— Зачем?
— Чтобы заниматься вопросами взаимодействия людей с СерИвами. Хоть миллауши и колдовали над Зеркалами, если пустим дело на самотек — легко до новой войны допрыгаемся. Ты согласен с моим решением?
— Я-то что? Твой институт — ты и решай, как им распорядиться. Но сама по себе идея хорошая. Что у тебя еще?
— Мне нужен начальник стражи.
— Нет, дружище, уволь. — Мстислав счел, что Джей оговорился. — Начальником охраны в свой «Адмирал» возьми профи. Я не хочу и не буду этим заниматься.
— Мне нужен начальник стражи, — отчетливо повторил Джей. — Моей собственной.
— На что тебе стража? Ты кто — СерИвский князь? Или король миллаушей?
Мстислав еще договаривал насмешливые слова, а сердце тревожно стукнуло. Дэсс? Неужели все-таки Дэсс? Сестрица убитого княжича неспроста задержалась возле парня? Кто знает, на что способна пресловутая СерИвская магия; быть может, княжна ухитрилась вернуть Дэсса — без песен, без единого слова или прикосновения?
Если это княжич, его убьют. Мстислав, пока жив, этого не позволит, поэтому прежде убьют его самого. А потом — княжича.
Что будет со Светкой?!
Дальше он думать не стал. Глайдер взмыл в воздух.
— Слав, ты чего? — удивился Джей. — Мне нужно поговорить с тобой на земле. Поставь машину туда, где взял.
Поколебавшись, Мстислав подчинился и снова примостил глайдер среди камней. Ветер хотел швырнуть в лицо горсть мокрых коричневых листьев, но помешало стекло, и листья прилипли к нему, заглядывая в салон, словно жадные до зрелищ мальчишки.
— Ну, говори.
Джей свел брови и от этого сделался как будто старше.
— Слав, я понимаю, что ты мечтаешь забрать жену и свалить отсюда ко всем чертям. Но Север останется здесь, и я с ним. И я очень хочу, чтоб ты тоже остался.
— Куда я денусь? — ответил телохранитель, не скрывая досады. — Только счастье это будет недолгим. Знаешь, как нас убьют? С воздуха. На большую высоту СерИвским Зеркалам не дотянуться и дурные помыслы там не пресечь.
— Дурные помыслы зарождаются на земле.
— Они зародятся и воплотятся где угодно. Под водой, на орбите, в соседней галактике… Никто не считал, сколько СерИвов покинули планету в людском обличье. И никто не знает, о чем они сейчас думают. Вполне вероятно, что беглецы все поголовно грезят о том, как бы свести с тобой счеты.
Джей улыбнулся.
— Вот поэтому мне и нужен толковый начальник стражи.
— Ты понимаешь, что я не смогу тебя уберечь? Со всеми деньжищами господина Донахью. Даже с Зеркалами, которые способны отвести беду, — не сумею. Пока вокруг космос, оттуда может прилететь любая дрянь. И она прилетит.
Джей посидел молча, наблюдая, как под порывами ветра дергаются на стекле прилипшие любопытные листья. Черные тучи пожирали небо, исходили уже не лиловыми, а сиреневыми сполохами.
— Зачем меня убивать? — спросил он наконец. — Ты сам сказал: я — никто. Не СерИвский князь, не король миллаушей. И не Милосердный Бог, который СерИвам совершенно ни к чему живой и во плоти. — В карих глазах, один из которых изрядно заплыл, блеснули искорки смеха. — А если, допустим, это не так, мы с тобой никому не скажем, верно?
— Кто ты? — не выдержал Мстислав.
— Я не знаю. И ни одна душа не ведает. Поэтому никто не станет на меня охотиться…
— До поры, пока не проснется какое-нибудь Зеркало и не явит миру твою суть. Чертовы Зеркала здесь повсюду, и любое из них тебя предаст.
Знакомым жестом озадаченного СерИва Джей почесал ухо, потом дотронулся до больной скулы, поморщился. Затем вдруг улыбнулся и спросил неожиданное:
— Я правильно понял, что княжна предлагала тебе песни любви, а ты отказался?
— Ну да.
— Она в гневе размазала бы тебя по камням, если б Зеркала ее вовремя не остановили. А ты говоришь: предадут.
Мстислав промолчал. Что толку спорить? Единственное разумное решение — Джею убраться с этой планеты, чтобы остаться в живых.
— Слав, я не могу пуститься наутек, — проговорил тот, как будто читая мысли. — Пока от меня здесь что-то зависит — не могу. — Он подождал ответа, но телохранитель опять смолчал. — Ладно; давай, что ли, я тебе сам спою.
— Любовные песни? Или песни убийства?
Джей засмеялся и открыл дверь глайдера, однако наружу не полез. В салон влетел мокрый холодный ветер, принес запах осенней травы, бросил горстку влажного мусора — веточки, листья.
— Слав, будь внимателен. Если что-то пойдет не так, сразу меня остановишь.
Знать бы еще, что значит «так» и «не так»…
Джей запел. Чистый сильный голос оказался лучше, чем телохранитель ожидал. Во всяком случае, много лучше, чем он помнил со времен настоящего Домино. Тот вечно пыжился, кривлялся, врал каждой нотой, и только его СерИвский цикл был приличный, да и то благодаря компьютерной обработке и усилиям режиссера. А Джей пел честно, искренне, вкладывая душу; пел без слов — странную, никогда не слышанную Мстиславом мелодию, не похожую на магические песни СерИвов или на созданные человеком мотивы. Пожалуй, это напоминало свист и плач ветра в изъеденных до кружева скалах, когда потоки воздуха несутся сквозь щели в камнях, и каждый поет и стонет на свой лад, только в пении Джея сошлись не ветер и камень, а человеческая воля к жизни и страсть. Его хотелось слушать и слушать. И жить. Непременно жить.
Все будет хорошо, сказал себе Мстислав. Я придумаю, как его уберечь. Я смогу.
Джей пел.
На камнях, глядящих из блеклой, истрепанной ветром травы, проступил шелковистый блеск — чуть приметная зелень и размытые, едва уловимые розоватые пятна. Неверные, тусклые отражения разбегались все шире и дальше от глайдера. Вот они плеснулись на скалу, взобрались до верха. Впрочем, Мстислав не был уверен, что в самом деле различает их вдалеке, — такие они были робкие, бледные. Что отражают Зеркала — призрак Дэсса? Память о княжиче?
Джей пел, и красивый голос рвался из глайдера, летел вдаль вместе с ветром. Почти бесцветные, бескровные отражения наполняли мир.
Но это изображения на камнях, а ведь есть и другие. Мстислав решительно открыл дверь со своей стороны и выскочил из салона. Уставился на стекла, ожидая увидеть в них знакомые переливы зеленого с алым.
В стеклах и на корпусе глайдера виднелись с трудом различимые цветные потеки. Мстислав сжал зубы. Понадеялся. Разбежался…
Джей в салоне умолк, перевел дух, потер горло. Отражения, и без того еле видные, начали таять.
Телохранитель снова уселся на место пилота, закрыл двери, глянул, как там гроза. Тучи с беснующимися в них сполохами уже захватили треть неба.
— Ну как? — осведомился Джей.
— Отлично. Поёшь хорошо, и Зеркала не показали СерИва. Просто замечательно. — Мстислав подумал, что все это так, однако он лжет парню в глаза.