Когда первый раз прозвучали слова про «крокодилицу», тем паче — рыжую, Ким уже ощутил дурное предчувствие. Когда же забившаяся в угол девушка подняла заплаканное лицо, и капюшон дешевого плаща соскользнул на спину, вампир только выругался тихо — эти веснушки, раз увидев, забыть было невозможно.
Сунув руку в карман плаща, эльф быстро натянул бархатную маску — он не хотел, чтобы Ниалэри видела его лицо.
— Эй, господа, какого Ярлига здесь происходит? — надменно спросил он, выходя в освещенный тусклым светом фонаря круг.
— Проваливали бы вы, сударь, своей дорогой! — огрызнулся один из мужиков. Второй обернулся, его рука потянулась к ножу за поясом… и вдруг отдернулась.
— Простите, маэстро!
— Экен, ты что, со стены свалился? — оторопело спросил того, который с ножом, один из его приятелей.
— Сам ты свалился! — яростно прошипел тот. — Это же Белый Эльф, скрипач!
— И чо?
— И ничо!
— Да мне на…ть, какого цвета эта нелюдь! — рявкнул заводила. — Экен, коли кишка тонка, так проваливай, урод, а мы бабенку на двоих поделим, как и его — кивок в сторону Киммериона — кошелек.
Названный Экеном лишь покачал головой и отошел в сторону, всем своим видом показывая — я здесь не при чем. Похоже, он был самый трезвый из всех, и читал газеты — не далее, как месяц назад сразу три газеты с удовольствием обсуждали подробности дуэли, на которой Белый Эльф на весь Мидиград опозорил довольно известного дуэлиста маркиза Френдига дель Варрена, ловким ударом клинка срезав с того штаны. Да и вообще показал великолепную школу эльфийского фехтования с заимствованиями из других направлений владения легким мечом.
А нахал, решивший поиздеваться над беззащитной девушкой, уже вытащил два кривых ножа из-за голенищ сапог, и с мерзкой ухмылкой направился к вампиру. Его приятель с одним ножом начал обходить скрипача с другой стороны.
Оскалившись, Киммерион переложил футляр со скрипкой в левую руку, а ладонь правой опустились на рукоять. Когда первый атакующий приблизился на расстояние удара, и не очень умело замахнулся, эльф резко наклонился и дернулся вперед, одновременно выхватывая меч из ножен. Клинок начал разгон еще в ножнах, и никто из наблюдавших за схваткой не успел увидеть его. Мелькнула смазанная полоса — разрубленное от пояса до плеча тело упало на мостовую. Почувствовав за спиной дыхание второго противника, Ким, не глядя, нанес колющий удар назад и тут же рванул рукоять вверх. Вооруженный одним ножом ремесленник повалился рядом с телом приятеля, выпустив нож, и зажимая руками распоротый от паха до солнечного сплетения живот.
Не обращая более внимания на поверженных врагов, эльф повернулся к третьему, Экену.
— Ну, а ты что скажешь? — яростно прорычал он, уже едва контролируя рвущееся наружу безумное желание разорвать живое горло и насладиться вкусом горячей крови, ощутить, как с каждым глотком энергия покидает тело жертвы и наполняет каждую клеточку вампира. Существа, живущего взаймы. Паразита.
Эта неожиданно сверкнувшая злая мысль привела Киммериона в чувство. И только тут он понял, что его клыки выпущены на всю длину, а изумрудные глаза приобрели рубиновый оттенок. Бедолага Экен смотрел на перевоплощение скрипача в чудовище шестиугольными от ужаса глазами.
Киммерион уже совершенно не хотел его убивать. Но оставить в живых человека, который увидел, кто такой на самом деле Белый Эльф, он не мог. Единственная милость, которую скрипач смог подарить своему поклоннику — быстрая и безболезненная смерть. Когда человеку отсекают голову, он даже не успевает понять, что умирает.
Покончив с Экеном, Ким обернулся к спасенной девушке. Ниалэри сжалась в комочек у стены, ее трясло, по щекам безостановочно текли слезы. Вампир вздохнул, и несколько раз несильно ударил ее по щекам.
Старое, как мир, средство от истерики не подвело и на этот раз. Ниа перестала реветь и трястись, но в синих глазах по-прежнему плескался ужас. Киммерион пробормотал себе под нос что-то весьма нелестное относительно родственников рыжей, резко вздернул ее на ноги и натянул капюшон, полностью скрывший залитые слезами веснушки и все еще дрожащий подбородок. Он успел как раз вовремя — из-за угла появился патруль стражи.
— Что здесь произошло? — осведомился один из них, невысокий коренастый человек, вооруженный длинным мечом и с нашивками капитана.
— Эти бандиты напали на меня и мою спутницу. Я убил их, защищаясь, — подпустив высокомерия в голос, заявил Ким.
— Э-э-э, сударь, позвольте узнать ваше имя, — влез один из стражников. Влез — и тут же получил локтем по зубам.
— Простите этого грубияна, маэстро Бельвегор, — поклонился капитан. — Боюсь, у него недостаточно развито чувство прекрасного, чтобы посещать театры. И все же, вы не могли бы рассказать более подробно?
— Я бы не хотел здесь задерживаться. Эти бандиты напугали мою спутницу, и, мне кажется, ей стоило бы сейчас отдохнуть в спокойном месте, — холодно проговорил эльф. — Так что могу рассказать только вкратце.
— Если вас это не затруднит.
— Не затруднит. Мы шли по этой улице и мирно беседовали, обсуждая Лунный Каприз Фолькента. Возможно, вы слышали это произведение. Нет? Зря, очень зря. Так вот, мы спокойно беседовали, и тут из-за угла появился один из них. Кажется, вот этот, — Киммерион носком сапога указал на разрубленное пополам тело. — Он предложил обычный выбор — кошелек или жизнь, а после того, как я посоветовал ему убраться к Ярлигу, бросился на меня с ножом. Из переулка в тот же миг выскочили эти двое. Вот, в общем-то, и все.
— Благодарю. Вам выделить провожатых из числа стражи?
— Нет, капитан, признателен за заботу, но вынужден отклонить ваше предложение, — Ким надменно улыбнулся. — Кстати, у меня концерт в Императорском Театре через три недели, билеты появятся в продаже лишь за десять дней до него, так что… примите в знак благодарности, — и, всучив ошалевшему от такой радости капитану два билета, вампир обнял Ниа за плечи и почти потащил за собой.
Буквально за двадцать минут они пересекли Вольный квартал и очутились перед домом Киммериона. Эльф уже на руках внес потерявшую сознание девушку в комнату, уложил на диван, а сам отправился на второй этаж.
На мгновение скользнув взглядом по зеркалу, Ким вздрогнул и остановился. Белый шелк колета был щедро усеян рубиновыми каплями крови, плащ безнадежно испорчен. Эльф содрогнулся от презрения к самому себе. Перед глазами мгновенно всплыло лицо Экена, страх и непонимание в его взгляде, и вампир вдруг словно увидел происходившее со стороны — перепуганный ремесленник, а напротив него — чудовище в эльфийском обличье, паразит, продлевающий свое существование за счет других.
Ким глухо застонал. Наверное, не обладай он иммунитетом к солнечному свету, он бы просто встретил рассвет в саду и таким образом прервал бы свою не-жизнь. Но, к сожалению, классический способ ухода вампиров в небытие был ему недоступен, а против иного способа самоубийства протестовала еще чудом живая эльфийская половина скрипача.
Не помня как, он добрался до ванной, осколком сознания возблагодарив Эль'Чанта за то, что тот позаботился о благоустройстве жилья своего любимца и устроил так, чтобы ему за счет театра провели в дом одно из последних изобретений умельцев из Механикума[18], подправленное магами Академии под реалии быта Мидиграда — горячую воду, по специальным трубам поступающую прямо в дом.
Отмывшись и переодевшись в простые домашние штаны и мягкую рубашку, Ким натянул темно-серую маску и спустился в комнату, где оставил Ниалэри. Она так и сидела на диване, сжавшись в комочек. Тяжко вздохнув, и помянув про себя всех родственников Ярлига Проклятого, эльф поднял девушку на руки и отнес в ванную. Показав, как пользоваться подающими горячую воду изогнутыми кранами, Ким сказал, что будет ждать ее в гостиной, и ушел, предварительно выдав спасенной «крокодилице» чистые штаны и рубашку вместо ее перепачканного платья и плаща.
Сам Киммерион устроился в кресле перед камином, налил себе бренди, залпом выпил. На душе было паршиво. Стоило прикрыть глаза, как перед внутренним взором появлялось лицо несчастного Экена. Эльф еще никогда так не ненавидел себя, как в этот вечер. Себя — и того, по чьей вине он стал таким. Вампиром. Паразитом.
Ниалэри спустилась вниз через полчаса. Переодетая в одежду Кима, она странным образом оказалась симпатичнее, чем в своем страшненьком платье. Но в синих глазах по-прежнему метался испуг и какое-то странное чувство вины.
— Не стой, как статуя, — грубо бросил Ким. Злой на себя и весь мир, он подсознательно пытался выплеснуть обиду на того, кто оказался ближе всех. — Садись.
Села она, как всегда, неловко. Оступилась, запнувшись о край ковра, взмахнула руками и кончиками пальцев случайно сбросила со столика пустой стакан. Эльф успел его поймать в каком-то дюйме от пола. Девушка побледнела и, рухнув в кресло, залилась слезами. Ким тяжело вздохнул — который раз за этот вечер — и наполнил бренди оба стакана.
— Простите, то доставила вам столько неприятностей, — пролепетала Ниа.
— Пустое. Забудь. Какого Ярлига ты делала в такое время на задворках Вольного квартала? — поинтересовался вампир, поправляя маску.
— Мадам выгнала меня… — девушка вновь разрыдалась. — Я уронила поднос с бокалами прямо на колени герцогу фон Ларду… он меня чуть не убил… а Мадам…
— Ясно. Можешь не продолжать, — Киммерион почувствовал, что в груди вновь разгорается неконтролируемая ярость. Он не забыл ни избиения, ни костер, на котором чуть не оказался именно по милости герцога и его сыночка. Память тут же услужливо подбросила самое жуткое воспоминание эльфа — Лианэй, его любимая младшая сестренка, и трое ублюдков, человеческих выродков. «Ай да Мамаша Динки! Какой товар подкинула…» Эльф глухо зарычал, Ниалэри немедленно залилась слезами. — Хватит реветь!
— Маэстро, простите…
— Уже простил. Не обращай внимания, к герцогу у меня свои счеты, — оборвал ее вампир, чудовищным усилием воли загоняя ненависть в глубины души. — Что ты собираешься делать теперь?