– Он хитер.
– Он змея подколодная, – согласилась она. – Некоторые шутки, которые он выкидывал в мою бытность здесь, потрясают сложностью. А это, допускаю, во многом объясняет твою тревожность. Помнишь, как он убедил нас всех, что умирает, чтобы Джози пошла с ним на бал выпускников? Дьявольский замысел. Безумный. Но здесь все дело в Джози. Он всегда к ней неровно дышал. А не ко мне. И не слушай, что он тебе говорил. Реджи есть Реджи, этим все сказано.
– Все равно, – возразил я. – Дыма без огня не бывает.
Она замолчала, задумалась. С этим спорить она не могла.
Вспомнить о Джози – не лучший способ успокоить меня. Если бы Реджи не был так зациклен на том, чтобы заполучить Джози, они с Ронни не стали бы…
Уф. Даже вспоминать не хочется. Но после всего, что произошло на вечеринке, я не мог выбросить эти воспоминания из головы.
Дело в том, что в прошлом году, когда вскрылась дурацкая шутка Реджи с «предсмертным желанием», Джози не списала его полностью со счетов. Хоть она и не хотела быть его девушкой, но все равно питала к нему какие-то сложные чувства. Среди прочего – ей нравилось ощущать его чувства к ней. И подпитывать их, но строго в меру, время от времени. Так, чтобы он снова и снова возвращался и просил еще. Нет, она не была жестока. Так поступают люди, раздираемые противоречивыми чувствами.
Той зимой мы в школьном театре ставили «Суровое испытание». (С каких это пор ривердейлской школе нужен предлог, чтобы начать охоту на ведьм?) Все было готово, декорации установлены, артисты выучили свои роли и, волнуясь, ждали премьеры.
И тут разразилась чума.
Шучу, шучу. Это не было похоже на черную смерть или что-то подобное, хотя в Ривердейле можно ожидать чего угодно. Но артисты разболелись, и о спектакле не было и речи.
Мононуклеоз. «Поцелуйная болезнь». И заражены, кажется, были все.
Рано или поздно мы тоже сляжем.
Все началось с общешкольного объявления. Мы были на генеральной репетиции, до премьеры оставалось два дня.
Мало-помалу на уроках становилось все меньше народу.
Кто-нибудь кашлянет разок-другой, и глядишь – назавтра парта уже пустует. Поэтому никто не удивился, когда в динамиках вдруг загремел голос Уэзерби:
– Добрый день. Говорит директор, у меня важное сообщение для всей ривердейлской школы. Мы столкнулись с возможной эпидемией мононуклеоза, широко известного как «поцелуйная болезнь».
Все, кто был за кулисами, захихикали.
– Всех учеников осмотрит медсестра Шейпли…
Хихиканье стало громче.
– И тот, кто окажется носителем вируса, будет закрыт на карантин в спортзале.
Смешки мигом смолкли, словно кто-то нажал на тормоза. Карантин?
Но Уэзерби еще не закончил. Нас ждал еще один удар.
– Вся внеклассная работа приостанавливается до дальнейших распоряжений. Благодарю за внимание.
Первой потеряла голову Шерил.
– Это возмутительно! – завопила она и первой ринулась в кабинет Шейпли на осмотр.
Мы помчались следом. Результаты были получены очень быстро. Положительная проба. И у нее, и у всех нас.
Мы побрели в спортзал. Там было оборудовано что-то вроде лазарета для инфицированных – койки повсюду, электрические чайники для… не знаю, то ли заваривать чай, то ли дезинфицировать все, к чему мы прикасались. Все было как в фильмах про войну, только еще нереальнее, потому что половина пациентов все еще щеголяли в костюмах эпохи «Сурового испытания», в том числе и Шерил. А она, как всем известно, никогда не упускала случая добавить в сценарий побольше драматизма.
– Выпустите меня отсюда! – кричала она и колотила кулаками по тяжелой двери.
В углу кашлянул Джагхед. Кашлянул тихонько, но Шерил все равно услышала.
– Это ты во всем виноват! – закричала она. Джагхед смутился и вопросительно глянул на Шерил.
– Шерил, угомонись, – сказал он. – Всего час прошел.
– Ах ты, ветрянка ходячая! – накинулась на него она. – Из-за тебя отменили наш спектакль! Ты заразил нас всех своими дурацкими микробами! – Она ткнула кроваво-красным, острым как бритва ноготком в Бетти, сидевшую рядом с Джагхедом на койке. – Меня от вас тошнит! Мне дурно! – визжала она, и я видел, что Джагхед борется с желанием указать ей, что дурно ей потому, что она больна, и тошнит тоже поэтому, а значит, сделать еще хуже не в его силах, это, так сказать, ее нынешнее состояние. – Подумать только – на репетициях мне приходилось целовать твои тощие потрескавшиеся губы! Тьфу! – Она достала из кармана на сценическом фартуке блеск для губ и намазалась.
– Шерил, – подскочила Джози. – Это мой блеск. Шерил отбросила тюбик, будто он радиоактивный.
Джагхед рассмеялся:
– Видишь? Ты постоянно пользуешься одной помадой с Джози. Может, это ты меня заразила, а не я тебя!
Вряд ли он говорил серьезно или вообще хоть немного переживал. Для Джагхеда что сделано, то сделано. Он заболел, а значит, какой смысл кричать и выяснять, кто кого заразил. Но забавно было смотреть, как Шерил распаляется все сильнее.
Ее глаза сверкали от злости. Она стояла в позе властелина, расставив ноги и подбоченившись.
– Ладно же! – рявкнула она. – Мы доберемся до самой сути, выясним, кто заболел первым, и изгоним этого злодея из наших рядов! Потому что, как говорится, представление должно продолжаться.
– Похоже, ты затеяла охоту на ведьм. – Джагхед напрямую ссылался на сценарий спектакля.
Если Шерил и заметила иронию, то не отреагировала.
– Вот именно.
Гнева Шерил не избежал никто. Она даже затащила в угол свою любимицу Джози и наехала на нее.
– Джозефина Маккой, с кем ты целовалась? – потребовала она ответа.
(Это было задолго до #Шони, и в то время никто из нас не понимал, что Шерил питает особый интерес к любовной жизни Джози.)
– Ни с кем, – ответила Джози с раздражением и беспокойством.
Если кто и мог совладать с Шерил в ее самом заряженном состоянии, то только она, но и ей было нелегко.
– И никаких лохматых попутчиков? Никаких романов напоказ?
– Ни с кем я не была, – твердила Джози, но голос ее дрогнул.
Мы с Вероникой и Реджи украдкой смотрели из-за боковых линий. Я не мог не отреагировать на ответ Джози.
– Врет, – шепнул я Веронике.
Вероятно, шепнул не так тихо, как намеревался. Шерил метнулась ко мне и обрушила всю ярость на меня.
– Ну-ка, Арчи, тебе есть что сказать?
Реджи ткнул в меня пальцем:
– Эндрюс, заткнись!
– Да нет, ничего, – ответил я, переводя взгляд с Шерил на Реджи. И тот и другой, казалось, были готовы проломить мне голову, если я ослушаюсь их приказов.
– Выкладывай! – рявкнула Шерил. На миг она показалась даже страшнее Реджи.
Я кашлянул. – Просто… я видел Джози и Реджи. В музыкальном кабинете. – Я туда до сих пор иногда захаживал, упражнялся на гитаре и пел свои песни, хотя музыка и отходила постепенно на второй план. Обычно в кабинете было пусто. Но не в тот раз. – Они были одни, – продолжил я, игнорируя испепеляющие взгляды Реджи. – Но вместе.
Джози потупила глаза, избегая обвиняющего взгляда Шерил. А для Шерил это было, пожалуй, потяжелее, чем откровенное признание.
Вот теперь Шерил выглядела по-настоящему больной. Лицо из просто бледного стало смертельно-бледным, на лбу выступили бисеринки пота.
– С Реджи Мэнтлом? – спросила она у Джози, и ее голос почти что дрогнул. – Да он же, как сырные чипсы у Поупа Тейта, – сначала вроде вкусно, а потом тошнит.
У Джози тоже был больной вид – не считая мононуклеоза.
– Мы старались помалкивать.
– Еще бы, – фыркнула Шерил.
Джози встала, пошатываясь. – Мне нужен свежий воздух. И леденец от горла.
Реджи сверкнул на меня глазами:
– Я с тобой, Эндрюс, еще не договорил. – Однако подошел к Джози и взял ее за руку. – Погоди, крошка. Давай поговорим.
– Мне надо позвонить Вэл и сказать, что я заболела, – отрезала она и уткнулась в телефон, раздраженно тыча в него пальцем. – Надо отменить концерт в эти выходные…
– Послушай, – перебил Реджи. – Мне жаль, что ты так стыдишься быть со мной.
Джози стиснула телефон и опустила руку.
– Ты думаешь, я поэтому расстраиваюсь? – Ее глаза потемнели. – Потому что про нас с тобой узнают? Ничего подобного… – Она встряхнула головой, как будто не могла решить, забавляет это ее или отталкивает. – Все потому, что каждый раз, когда я даю слабину с тобой, Мэнтл, ты меня подводишь! Всегда что-нибудь случается. Не понимаю, почему я никак не усвою урок.
– Ну ладно, был тот розыгрыш, – стушевался Реджи. – Согласен, нехорошо получилось, но это только потому, что ты сводишь меня с ума. Я очень хотел пойти на вечер встречи выпускников с тобой.
Он заикался и тоже потел. Я не привык видеть Мэнтла таким сконфуженным.
Может, я и дурной человек, но, по правде сказать, зрелище не из худших.
– Меня огорчает то, что, если я подцепила моно от тебя, значит, ты целовался с кем-то еще. С одним из тех живых мертвецов. – Она махнула рукой в другой конец зала, где на шеренгах коек растянулись трясущиеся ученики. – С кем?
С Бекки пышноволосой?
Реджи поморщился:
– Честное слово, я не был ни с кем, кроме тебя.
– Угу, – буркнула она безо всякой убежденности. – Тогда почему мы оба свалились с моно? Я-то тебе не изменяла.
А теперь из-за тебя придется отменять оплаченные выступления.
– Но… Джози перебила его: – Ничего страшного. Нам было прикольно. Но у меня только одна цель – стать звездой. Хочешь правду? Мы оба знаем, что мне сейчас не до романов. Понятно? – Ее глаза были холодны как лед.
Джози ушла с телефоном в руке, не удостоив Реджи даже взглядом. Он стоял и хрустел пальцами. Казалось, он вот-вот бросится следом за ней, но Шерил с ним еще не закончила.
– Погоди, герой-любовник. – Она схватила его за плечо и толкнула на складной стул. Тот громко скрипнул на деревянном полу спортзала. – Давай-ка поговорим.