– Арчи будет таким же… – задумчиво произнесла я и вдруг одернула себя. Что я такое говорю? – Нет, его, конечно, не могут признать виновным, я не о том…
– Я прекрасно понял, о чем ты, Бетти. Не волнуйся. – Он вздохнул. – Да, Арчи будет точно таким же.
– Джагхед, мы не можем этого допустить.
Эф-Пи был крепким мужчиной, и все равно Джагхед тревожился, как он там, в тюрьме. Арчи, конечно, тоже силен, но он не крепок. В тюрьме его разжуют и выплюнут.
– Конечно. – Он положил теплую, уютную ладонь мне на затылок. – Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы не допустить этого.
Он тихонько поцеловал меня в макушку, и я опять улыбнулась.
– Полный рот моих волос набрал?
– Может быть, – рассмеялся он.
– Напрасно я побрызгала волосы лаком.
Мы сидели в тишине и старались не думать, что будет, если Арчи уйдет. Вместо этого старались вспомнить все, что случилось с нами с тех пор, как приехала Вероника. Это произошло в конце прошлого лета, и за тот месяц изменилось все.
Джагхед снова привалился к стене:
– А помнишь, как в прошлом году мы с Вероникой ездили на выходные в город? Когда она была еще новенькая, но наша четверка уже крепко сдружилась?
– Конечно.
В той поездке случилось столько интересного… Но кроме того, в тот раз между нами пролегла некая глубоко скрытая трещина. На поверхность всплыло то, о чем мы предпочли бы не думать. Назовем это ривердейлским эффектом. Обычно я стараюсь об этом не вспоминать. Стараюсь думать только о хорошем.
Иногда получается.
В тот раз Вероника впервые пригласила нас уехать из города. И хотя не обошлось без драматизма, все же эта поездка не шла ни в какое сравнение с тем памятным уик-эндом в Шэдоу-Лейк. Так, маленькие радости жизни.
Она сказала, что мы сначала навестим кое-кого из ее старых друзей, потом вместе пообедаем. Арчи был восхитителен – широко распахнутыми глазами восторженно взирал на небоскребы и неоновые огни, на рекламные стенды и желтые такси. Ни дать ни взять веселый щенок. Когда мы поднимались на лифте к Вероникиной подруге, он считал этажи:
– Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь…
– Я еще никогда на таких высоких этажах не бывал, – сказал Джагхед, хоть и без той неудержимой радости, какой лучился Арчи.
– Неужели твоя подруга живет здесь? – спросила я.
– Она потрясающая, – ответила Вероника. – Но, предупреждаю, очень красивая.
Двери лифта раздвинулись, и мы вышли в огромный сверкающий вестибюль с современными чистыми линиями. Все здесь кричало: «Круто!», а потом потише, но уверенно добавляло: «Дорого».
Меня впервые в полную силу поразила мысль о том, как изменилась жизнь Вероники после переезда в Ривердейл.
Не знаю, сумела бы я справиться так же хорошо.
– Лекси! – воскликнула Вероника и кинулась к подруге.
Навстречу вышла высокая чернокожая девушка с острыми скулами.
– Ронни! Боже мой, деревенская жизнь идет тебе на пользу! – При каждом движении длинные сережки касались ее плеч. – А это твои друзья? – Она посмотрела на меня, и хотя я понимала, что, скорее всего, в глубине души она оценивает увиденное, все же улыбка у нее была такой сияющей и теплой, что я забыла про свои тревоги. – Я много слышала о вас, – сообщила она. – И очень рада познакомиться!
– Обалдеть можно, – только и вымолвил Арчи.
Вероника тихонько улыбнулась. Его откровенность бывает прелестна.
– Мои родители купили эту квартиру как временное жилье, – сказала она, – но отец нашел в Китае покупателя, который платит намного выше рыночной стоимости. Но в первую очередь надо задуматься: сумеет ли он вывести оттуда свои деньги? В этом-то сейчас все и дело… – Она пожала плечами, словно говоря: «Ну, ты же понимаешь, верно».
А вот я не понимала. Понятия не имела, даже на сейсмическом уровне. Но не собиралась в этом признаваться.
– Да, да, конечно, – кивнула я, надеясь, что выгляжу убедительно.
Вскоре стало ясно, что я зря переживаю. Лекси была человеком открытым и прямолинейным. Мы с Джагхедом залюбовались потрясающим видом на Центральный парк, а Лекси отвела Веронику в сторону.
– Хоть бы предупредила заранее, что с тобой придут еще трое, – прошипела она.
– Ты о чем? – Вероника неподдельно смутилась. – Я же сказала, что со мной придут друзья.
– Ты сказала, что с тобой придет писаный красавчик, твой парень, – сказала она. – А не изгой из «Школы в Ласковой долине» и статистка из Singles.
Мы с Джагхедом переглянулись. Следовало бы обидеться, но она была великолепна.
– А что такого? – нахмурилась Вероника. Лекси скрестила руки на груди:
– А то, что мы встречаемся в Эссексе с ребятами из подготовительной школы, и я забронировала всего четырнадцать мест. И так как сегодня суббота, то, сама знаешь, невозможно…
– Гм, дамы, – вышел вперед Джагхед, ободренный моим коротким кивком, – мы с Бетти крайне признательны вам, но не стоит за нас беспокоиться. Я скорее Дж. Д. Сэлинджер, чем Джей Макинерни. Мы сегодня не планировали тусовку в обществе нуворишей.
– Джагхед никогда не бывал в Нью-Йорке, а я не была тут с детства, – пояснила я. – Мы бы предпочли побыть туристами!
При этих словах Лекси скривилась, но у Вероники будто гора с плеч свалилась. И я лишний раз убедилась, что поступаю правильно.
– Но потом мы обязательно встретимся, – сказала Вероника, и Арчи с тенью отчаяния поддакнул:
– Да, непременно!
На том и порешили.
День был чудесный, один из тех выходных, когда впервые приходит тепло, когда на смену зиме спешит весна, а тротуары заполняются людьми, которые вышли полюбоваться на яркое солнышко и зеленые почки на деревьях. От дома Лекси мы доехали на метро до Вашингтон-сквер, потом побрели по Хьюстон-стрит в сторону Нижнего Ист-Сайда, любуясь бесконечными витринами: пицца нарезкой, редкий винил, мигающая неоновая вывеска предлагает услуги подлинного ясновидца… Этот город мог каждому предложить все, чего душа пожелает.
– Еще один ушел в небытие. – Джагхед показал на потемневший фасад через дорогу.
– «Лендмарк Саншайн», – прочитала я. – И что тут такого?
– Это был хороший кинотеатр. «Лендмарк синемас» – так называлась управляющая компания. А «Саншайн» был… – Он замялся, подбирая слово.
– Достопримечательностью? – Да. Его построили в две тысячи первом году. Тут показывали настоящее художественное кино, а не только попкорновую чушь. – В его голосе послышалось презрение.
– Я знаю еще один такой же, недалеко от Нью-Йоркского университета. «Анжелика». Оттуда шел головокружительный запах попкорна. Но мы же приехали в Нью-Йорк не затем, чтобы смотреть кино! Мы можем пойти куда угодно.
– Ага. Ну, в смысле такой большой город мог бы иметь не один инди-кинотеатр, а чуть-чуть побольше. Будто мало того, что Хайрэм Лодж купил «Сумерки» и снес их.
Джагхед пожал плечами, но я видела, что он огорчен гораздо сильнее, чем показывает. «Сумерки» много лет были для него домом – и в прямом, и в переносном смысле. Когда кинотеатр продали, это стало для него ударом.
– Не знаю, что хуже, – когда это случается в большом городе или в маленьком городке, – сказал он.
– Везде плохо, – согласилась я и взяла его под руку. – Смотри-ка! – Я понимала, что выгляжу глупо, но увидела знакомое место и невольно обрадовалась. И надеялась хоть немного сменить настроение. – Магазинчик из «Когда Гарри встретил Салли».
– «Мне то же, что и ей», – с ходу процитировал Джагхед. – До чего же мне нравится этот фильм, – вздохнула я. А Джагхед наморщил нос:
– Фу. Слишком обычный и миленький. Если хочешь посмотреть настоящее нью-йоркское кино, сходи на «Таксиста».
– Но в нем есть параллель, – не отставала я. – Они тоже сначала были просто друзьями.
Но Джагхед был непоколебим.
– Правда? Неужели Билли Кристалу с первой же минуты не хотелось переспать с Мег Райан?
Я не понимала, почему он не может просто окунуться в романтическую атмосферу фильма.
– Ну да, конечно, – возразила я. – И думаю, ее тоже к нему тянуло. Но ведь они на это не пошли? И много лет были просто друзьями!
– Знаешь, не обижайся, но, по-моему, вся суть фильма от тебя ускользнула, – проворчал он.
Он не циник, просто у него патологическая аллергия на дешевые, но безвредные клише.
– Ничего подобного, – медленно произнесла я. – Это как раз ты ничего не понял.
Неужели мы поссоримся из-за этого?
Он изогнул бровь:
– Ты всерьез думаешь, что мужчины и женщины могут быть просто друзьями?
– Конечно, – ответила я, сдерживая дрожь в голосе. – Посмотри на меня и Арчи.
Он помолчал. – Без комментариев. У меня засосало под ложечкой. Небо было такое голубое, но день портился на глазах. С первых минут в этом городе мы с Джагхедом были на одной волне, но, блуждая по лабиринту городских улиц, почему-то отдалялись все больше и больше. Говорят, противоположности притягиваются, и мы с Джагом были прекрасной иллюстрацией.
Но, видимо, правило срабатывает не всегда. Я повела Джагхеда на Стрэнд, в книжный инди-магазин к югу от Юнион-сквер. Их девизом было «Восемнадцать миль книг», и, блуждая по извилистым коридорам среди переполненных стеллажей, я решила, что ребята себя недооценивают. Джаг был на седьмом небе. Точнее, как он выразился, «так Ноа Баумбах представлял себе рай», что в понимании Джагхеда было гораздо лучше.
– Божественное место! – восторгался он. – Я бы переехал в Нью-Йорк только затем, чтобы каждую субботу просиживать здесь часами.
– Обеими руками поддерживаю, – сказала я. – Но мы уже и так провели здесь уйму времени. Может, двинемся дальше? Нам еще многое надо увидеть!
– Но я дошел только до буквы Д в «Настоящем преступлении»!
Перспектива рисовалась неважная. Я понимала, что на прогулку в Центральный парк или на Таймс-сквер его не заманишь, он уже высказал презрение к подобным «заманухам для туристов». Надо действовать творчески.