Мы ехали по главной улице, возвращаясь в Ривердейл.
– Кроме того, мы и без татушек способны всем показать, как мы круты. Они и так об этом знают, даже если бы мы не отметились в логове «Жутиков».
– А я довольна, что мы там побывали, – сказала Вэл. – Было прикольно.
– Прикольно, – подтвердила я, радуясь, что мы пришли к согласию. – Надо было обязательно туда заглянуть. Мы должны защищать свою территорию. Чтобы никто на нее не вторгался.
– Кстати… – Мы остановились на красный свет у перекрестка, и я заметила в соседнем ряду серебристый кабриолет. – Мэнтл? – Легок на помине.
Он увидел меня и весь так и засветился. Рядом с ним сидел еще один «бульдог», мне незнакомый. Не могу же я помнить всех своих восторженных поклонников!
– Джози! Как ты узнала? Я вот только что подумал о тебе!
– Мэнтл, очень просто – ты всегда только обо мне и думаешь!
Он ведь всего лишь человек.
Он не стал спорить.
– А не погоняться ли твоим «Кошечкам» с «Бульдогами»? – Его сосед гулко, утробно гавкнул на нас.
Я посмотрела на девочек, но в этом не было нужды. Я и так знала, о чем они думают. Почему бы и нет?
Мы все на адреналине и не собираемся останавливаться.
– Идет, – ответила я. – Сегодня, Реджи, мои «Кошечки» с тобой поквитаются.
– Обожаю соревноваться, – сказал Реджи. – Жаль только, сегодня будет слишком легко!
– Это мы еще посмотрим!
Красный свет сменился зеленым.
Я включила мотор.
Погнали!
Глава девятнадцатая
Под рев моторов мы мчались по главной улице ноздря в ноздрю.
Я не осмеливалась отвести взгляд от дороги. Но боковым зрением видела Мэнтла. Он подался вперед, вцепился в руль, челюсти крепко стиснуты. Мальчик готов на все ради победы. Жаль только, он сцепился не с теми кошечками.
В воздухе пахло горелой резиной, девчонки визжали от восторга.
Под их вопли я вжала педаль в пол и чуть-чуть вырвалась вперед. Всего на несколько дюймов – в зеркале заднего вида промелькнуло здание мэрии, – но этого было достаточно.
– ЧЕРТ! – вдруг вскрикнула Вэл. Она вскочила, высунулась в окно, глядя на «Бульдогов».
– Что? – Я осторожно нажала на тормоза.
В зеркале заднего вида Реджи ударил по тормозам с такой силой, что машину развернуло и вынесло на встречную полосу. Мальчишки громко чертыхались. Когда они остановились, я увидела, как мимо их машины по дороге, ничего не замечая, наперерез движению – нашему движению – бредет какая-то фигура.
– Дилтон Дойли! – удивленно вскричала Мелоди. – Что он тут делает? Бродит по улице, как слепой, среди ночи!
– Не знаю, но пусть вынырнет из своей альтернативной реальности или где он там блуждает, иначе погибнет под колесами, – сказала я.
– Может, это знак для нас? Пора сматывать удочки и валить домой? – вздохнула Мелоди. – А вечер только-только начал становиться интересным.
Приглушив мотор, я посмотрела на Реджи. Он выскочил из машины и подлетел к Дилтону – проверить, цел ли.
Какие бы причины ни вынудили его блуждать в столь поздний час по улицам Ривердейла – а в последнее время это дело стало опасным, – меня это не касается. А он, по-видимому, в полном порядке. Я дважды просигналила и помахала Реджи. Он оглянулся на меня и коротко махнул в ответ.
– Ладно, кошечки мои, – зевнула я. – Ночь выдалась бурная. Пора спать?
Шерил:
Дорогая сестричка, не хочется беспокоить тебя в последнюю летнюю субботу, но ТТ уже вне себя из-за тех полушифрованных сообщений, которые шлет Свит Пи.
Шерил:
Целый ворох зловещих комментариев, а потом скрылся в тумане. Она волнуется – может, что-то крупное. Я, естественно, подумала: Лодж? Крупнее его в нашем городе только мой дорогой папочка. Или твой. А они сейчас вне доступа.
Шерил:
Не знаю, что там такое происходит, но, пожалуйста, не теряй головы. И обязательно принимай все звонки от его змеиных собратьев.
Джози:
Да, я сказала, что, может быть, встречусь с тобой, но мы с «Кошечками» на главной улице чуть не задавили Дилтона Дойли. Понятия не имею, куда он брел в такой час, но еще немного – и он бы туда не добрел. Мы с девочками собираемся домой. Встретишь меня за сценой после концерта?
Свит Пи:
Да, обязательно.
Свит Пи:
Погоди, ты видела Дилтона на главной улице? Шел куда-то один?
Джози:
Да, а что?
Свит Пи:
Ничего… Странно это. Как он, цел?
Джози:
Еще бы не странно. Да, он цел. Так что все в порядке. И мне надо хорошо выспаться. До связи.
Свит Пи:
До связи.
Свит Пи:
Похоже, ПП добилась, чего хотела.
ФП:
И не пришлось тревожить нас.
Свит Пи:
Напрямую – да.
ФП:
Только не высовывайся. Если дело сделано, Змеям не о чем беспокоиться.
Свит Пи:
Знаю. Но что означает «сделано»?
ФП:
Лучше нам не знать, сынок. Не задавай вопросов, ответы на которые тебе не нужны.
Дорогой дневник, девушка в финале – это кто, я?
Исходя из истории Черного Шлема – да, точно. Прозвище мне очень подходит. Я была рядом с убийцей, постоянно находилась с ним в контакте, в том числе когда он вынашивал планы уничтожить меня и планомерно устранял людей, занимающих важное место в моей жизни, в моем мире. Тех, кто был мне дорог. В конце концов оказалось, что Черный Шлем был одним из моих самых близких, из тех, на кого я и подумать не могла.
Сюжет, достойный самого ужасного фильма ужасов.
В кармане зазвонил телефон, пронзая меня волнами вибрации. Я слышала, как Джагхед описывает «правила» фильма ужасов. От этого по коже поползли мурашки. Его шутливый список казался слишком похож на истину.
Если я достану телефон из кармана, увижу ли в журнале звонки с неизвестных номеров? Или это что-нибудь «невинное» – сообщения от сестры или матери, умоляющих меня вернуться домой и сходить на чашку чая с дружественным лидером местной секты?
Я и впрямь Девушка в финале. Окончательная. Иначе как объяснить все странные события, которые регулярно случаются в моей жизни?
Мне и не хочется, чтобы все шло как полагается – наоборот, я становлюсь самой собой, когда мы с Джагом распутываем очередное дело, – но почему все время речь идет буквально о жизни и смерти? Неужели нельзя разгадывать менее смертоносные тайны?
Все дело во мне. Так и должно быть. Я – это общий знаменатель. Поэтому я каким-то образом вызываю тьму, а та всегда меня находит, вторгается в мою жизнь и в мой круг. Я для нее как магнит.
– Земля вызывает Бетти… – услышала я словно из-под воды или издалека. Это был Арчи, меня звал его голос, но не было ни сил, ни энергии отозваться.
Меня вернул к реальности удар грома – такой мощный, что на столе подскочили тарелки.
Мы завопили. Мигнул свет. Когда он зажегся – мягкий и приглушенный, но все же разгоняющий ночную тьму, – я ощутила, как щеки вспыхнули. Кажется, остальные чувствовали себя точно так же глупо.
– Это было… для усиления эффекта, – сказал Джагхед. – Гроза. Именно то, чего не хватало здесь, в глуши, чтобы надежно зацементировать клише. Мы переходим от «Хижины в лесу» к «Туману». Не зря фильмы Карпентера считаются классикой.
– Ну хорошо, если не притягивать за уши прочие чахлые обоснования или божественное вмешательство, – смотря чему мы хотим приписать нашу внезапную «темную бурную ночь», – сказала Вероника и отпила глоток вина. Я заметила, очень маленький. Другой рукой она потянулась к крохотной чашечке эспрессо. Видимо, не могла решить, в каком настроении ей следует быть. И я ее хорошо понимаю. – Что нам известно? На чем мы остановились, прежде чем нырнуть в эту кроличью нору?
– У меня есть… кое-что, – неуверенно произнес Арчи. Мы все посмотрели на него. Он достал из кармана сложенный листок.
– Записка? От кого? – спросила я.
По шее поползли мурашки. Явно не тот, от кого хотелось бы получать вести. Мне вспомнились кошмарные записки, больше похожие на просьбы о выкупе, которые я получала от Черного Шлема.
От моего отца.
Арчи пожал плечами, покраснел.
– Не знаю. Уж всяко не… не от друга.
Он развернул ее, прочитал: «Я знаю, что ты сделал». Крупными буквами. От руки, но почерк мне незнаком. Я протянула руку, и он неохотно передал мне записку.
– Ого, – сказал Джагхед гораздо тише обычного. – Это уже совсем другой фильм. «Я знаю, что вы делали прошлым летом». – Он замялся. – Продолжение было так себе.
– Что это за… – Я запнулась, всмотревшись в записку. Жесткие линии, мятая бумага. Рваные края. В кармане защекотало, как будто телефон снова зазвонил. Достала его – молчит. Горло стиснул комок. – Ребята, что происходит?
– Записка лежала у меня под подушкой, – сказал Арчи. – Понятия не имею, кто ее положил. И других намеков нет. Может, это как-то связано с птицами?
Мне вспомнилась, как минимум, еще одна странность. Этот чертов рингтон «Леденец», когда я была в ванной. Я достала телефон, еще раз пролистала журнал.
Пусто. Нет пропущенных звонков с неизвестных номеров.
Что это? Улика? Или на меня действуют таблетки? Или я вообще сошла с ума?
Я не могла рассказать об этом остальным.
К счастью, и не пришлось. Первой заговорила Вероника.
– Эта странность не единственная, – мрачно произнесла она. – Когда я спустилась в подвал, то проверила камеры наблюдения. Помните, я собиралась сделать это сразу, как пришли? До того… – Ее передернуло. – До того, как мы получили подарочек от каких-то городских сумасшедших.
– Эту картинку трудно забыть, – подытожил за нас всех Джагхед.