Вероника помахала рукой.
– Это было… Впрочем, может быть, ничего особенного. Надеюсь. Но она брела в полном одиночестве по пустой дороге, на отрезке, который вообще не освещен. И была какая-то отрешенная. Мы вильнули в сторону, чтобы не наехать на нее. – Она нахмурила брови.
– Боже мой! С ней ничего не случилось?
– Нет, цела и невредима. Только перепугалась сильно. Мы предложили подвезти, но она отказалась. – Вероника пожала плечами. – В смысле это очень странно, вряд ли мы смогли бы что-нибудь для нее сделать.
– Она сказала, что ищет Дилтона. Или должна встретиться с ним, – добавил Арчи.
– Надеюсь, она его нашла, – сказала я. – Или еще кого-нибудь.
Поуп поставил перед Джагхедом тарелку горячей жареной картошки, тот немедленно полил ее кетчупом и принялся уминать. Набив полный рот, припомнил:
– Она и у Реджи его искала. Странно это. Дилтон – и вдруг на вечеринке, где дым коромыслом.
– Нынче в Ривердейле все стало странным, – вздохнула Вероника.
– Он тут сегодня был, – вставил Поуп, подливая кофе в мою едва тронутую чашку.
Джагхед поднял глаза:
– Кто? Дилтон?
Поуп кивнул.
– С тем парнем, который работал с тобой, Джаг, в «Сумерках». – Он указал за дальний столик, и мы поняли, что в закусочной мы не одни.
– Бен, – ахнул Джагхед. – Точно. Этель говорила, что должна встретиться с ними обоими. – Джагхед помахал ему, но Бен, казалось, погрузился в глубокую задумчивость. – Я и не знал, что они дружат.
– Нам вообще кажется, что у Дилтона нет друзей, кроме скаутов, – добавила я. – Но ведь наверняка у него есть свой круг общения. Куда входят, например, Этель и Бен.
– Они говорили о какой-то игре. Горгульи и… короли, что ли. – Поуп пожал плечами. – Очень секретничали.
Мы переглянулись. Это еще что? Что-то новенькое.
– «Темницы и драконы»? – спросил Джагхед. – Дилтон вполне способен устроить нечто в этом роде.
Поуп задумался:
– Может быть. Но я точно слышал слово «горгульи». Ребята, вам это что-нибудь говорит?
– Мне – нет, – пожал плечами Джагхед. Мы недоуменно переглянулись.
– Вечно у вас, ребят, что-нибудь новенькое затевается, – вздохнул Поуп. – Я уж и не пытаюсь угнаться.
Джагхед улыбнулся:
– Я тоже, Поуп. Я тоже.
Полли:
Бетти, где ты? Мама сказала, ты поехала с Джагхедом на какую-то вечеринку.
Полли:
Сегодня вечером на церемонию новой луны приедут Эдгар и его друзья. Мама надеялась, что ты там будешь.
Полли:
Понимаю, Ферма – это не твое, но тебе и не обязательно целиком погружаться в это.
Бетти:
У меня все хорошо. Жаль разочаровывать маму, но она переживет. Вернусь попозже.
Полли:
Бетти, если бы ты хоть попробовала…
Бетти:
У меня все хорошо. Телефон садится. Увидимся дома.
Полли:
Прости, она решительно отказывается.
Элис:
Ты сделала все, что могла, милочка.
Элис:
Будем пытаться снова и снова. В следующий раз – жестче.
Полли:
Что значит – пытаться жестче?
Элис:
Поживем – увидим.
Полли:
Она сказала, что телефон садится. Наверняка врет. Предлог, чтобы отделаться от меня.
Элис:
Я пыталась отследить ее телефон, но она его выключила. Не знаю, нарочно или нет. Сейчас я ее не вижу.
Полли:
Мама, ты же знаешь, это очень плохо!
Элис:
Не спеши, Полли. Надо идти шаг за шагом. Сейчас очень плохо. А будет хорошо, обещаю!
Никогда я не понимал этих ребятишек, как ни старался. Как только кажется, что ты в чем-то разобрался, тут же сваливается что-нибудь еще, какое-нибудь новое всеобщее увлечение, или драма, или шалость.
Вот это, наверное, не меняется здесь никогда. Шалости.
В смысле если называть их так, то получается вроде бы не так опасно. Не так больно кусается.
Этот мальчишка, Джонс, он был моим постоянным клиентом еще задолго до того, как затеял писать свою книгу. И он первым вам скажет, что не очень-то похож на солнечный лучик. Но только после исчезновения Джейсона Блоссома Джагхед решился нырнуть поглубже, изучить темную историю Ривердейла.
Как будто ее можно разложить по полочкам и понять.
А теперь Джагхед и его друзья добрались и до шалостей. До черноты. Не слишком ли далеко они зашли?
Есть на свете места, где живет зло. Я похож на старого суеверного чудака? Возможно, но в этом я уверен. Мой родной отец заявлял, что обладает «ясновидением» – дескать, видит то, чего нет рядом с нами в этом физическом мире. И он первым сообщил бы, что у Ривердейла есть своя собственная тень.
От первых убийств в семейке Блоссом до той грязной истории с кленовым сиропом. От Ривердейлского Потрошителя до Сахарного Человечка, а потом вплоть до Черного Шлема. От всех Джеральдин Гранди этого мира до чудовища Свити, которое каждое лето видят в реке Свитуотер…
И утонувшие. И все – внезапно. И все – необъяснимо. Слишком много для разумных объяснений.
От коренных Змеев, согнанных с родной земли, до дома Блоссомов, сгоревшего дотла от рук Шерил. От похороненных заживо под деревом Рука Дьявола до историй, которые рассказывают подростки, счастливо избежавшие «сестер смиренного милосердия».
И все эти печальные, запутанные звенья соединяются в цепь, которая тянет Ривердейл в его зловещие глубины.
А теперь ржавчина Ривердейла затронула и Арчи Эндрюса. Единственный мальчик, излучавший добро, попал под перекрестный огонь в самом сердце этого города.
Я вижу этих ребятишек изо дня в день. Наблюдаю за взлетами и падениями в их дружбе. За муками и восторгами любви. Я знаю их, наверное, не хуже родителей. А может, и лучше. Ради них я готов на все. Если надо – жизнь за них отдам. Но я не в силах спасти Арчи Эндрюса.
На него объявила охоту ривердейлская тьма.
Глава восьмая
ФП:
Джаг, ты ушел с Бетти?
Джагхед:
Перекусываю у Поупа, а что?
ФП:
Ты не получал вестей от Пенни Пибоди?
Джагхед:
Сто лет как нет. И не ожидал. А что?
ФП:
Вот и хорошо. Пусть так и будет дальше.
Джагхед:
Что верно, то верно. Происходит что-то серьезное?
ФП:
Надеюсь, нет. Но если она хоть с каким-то вопросом обратится к тебе – сразу сообщи мне. И на все ее просьбы отвечай отказом.
Джагхед:
Понятно. Тебе отлично дается криптография. Выражаешься весьма туманно.
ФП:
Я не шучу. Не высовывайся и не лезь куда не надо.
Джагхед:
Честное скаутское.
ФП:
Ты не скаут, сынок. Скажи: «Честное змеиное».
Джагхед:
Понятно.
Да, не очень красиво было давать честное скаутское, если я и в бойскаутах-то толком не бывал со времен маленького Арчи и Малой лиги, да и тогда не принимал особо активного участия. Но какой бы шум с улицы ни услышал отец, он имеет законное право тревожиться, как бы я во что-нибудь не встрял. Оставалось только одно: пообещать, что не попаду ни в какую засаду.
Даже если не смогу сдержать это обещание.
Не попасть в засаду – понятие относительное. Легче сказать, чем сделать, особенно когда тут замешаны Змеи. А сейчас их согнали с насиженных мест, а я стал их вожаком. Я постараюсь – охотно – не пересекаться с Пенни Пибоди, но «не попасть в засаду» – этого гарантировать нельзя.
Что бы там ни услышал отец, рано или поздно это доплывет и до меня. Так всегда случается.
Но сейчас со мной Бетти, Арчи и Вероника, и мы, о счастье, умотали с вечеринки Реджи Мэнтла, и ноздри мне щекочет ароматный солоноватый пар от жареной картошечки.
Я снова схватил бутылку с кетчупом, вылил остатки на картошку и набил полный рот. Сам знаю, что веду себя как кроманьонец. Поднял глаза – мои трое приятелей взирали на меня с разной степенью веселого изумления.
– Есть хочу. – Я пожал плечами. В смысле они меня знают. И не такое видывали.
– А бывают моменты, когда ты НЕ хочешь есть? – поддразнила Вероника, делая большой, но изысканный глоток коктейля. – Мы на тебя любуемся, потому что впечатлены.
– Ага, если у меня не выйдет стать знаменитым писателем, пойду участвовать в соревнованиях «кто больше съест», – сказал я. – Хорошо, когда есть из чего выбирать.
– Кстати… – Вероника украдкой покосилась на свою тарелку. – Как я ни старалась сегодня вечером устроить нам побег, вечеринка оказалась неудачным выбором.
Переход к другой теме получился весьма натянутым и был не очень-то нужен. Я указал на бургер, который Поуп очень вовремя поставил передо мной:
– Все хорошо, что хорошо кончается.
– Я тебе признательна, – сказала она, – но если уж говорить о вариантах выбора… – Вот, значит, для чего она выстраивает эту смену темы. – Вечеринка оказалась плохим вариантом. Но кроме того… – Она неловко поерзала в кресле. – Кроме того, мы, кажется, исчерпали все прочие варианты. Спасения Арчи. – Она вся напружинилась от тревоги.
Мы сидели, погружаясь в гнетущую тишину этой истины.
– Простите, ребята, не хочется быть предвестницей беды. – Голос Вероники дрогнул. – Но я просто… не знаю. Реджи, конечно, вел себя как неандерталец, когда грозил, что похитит меня у тебя, Арчи…
– Так ему это и удастся! – вставила Бетти.
Вероника кивнула и продолжила:
– Он, конечно, зря бахвалился, но над нами действительно висит суровая реальность – Арчи могут посадить. И мне казалось… Мне казалось, что один вечер отдыха поможет нам снять напряжение. А вместо этого мы лишь отчетливее увидели, насколько ограничены наши возможности.