- Как жизнь, Тимоха? - спрашиваю у коренастого приятеля, отошедшего от груши.
- Ничего, пойдёт. Сам как? Вылез из своей норы? Я уж думал, что нет тебя в городе.
- Брал кратковременный отпуск.
- Возвращаешься к тренировкам? - спрашивает он и тут же осекается, - бля, совсем из головы вылетело.
Я всё ещё чувствую противный укол внутри от осознания того, что мне перекрыт путь сюда. Остаётся только осторожно ползти вдоль стеночки и колотить грушу один на один, опасаясь даже встать в спарринг. Не говоря уже о проведении полноценного боя.
К нам подходит тренер Иван Палыч. И он всё тот же, под стать спортивному залу - потрёпанный, морщинистый, но всё ещё крепко держащийся на ногах. Он без лишних слов поднимает мои руки, взвешивая их в своих ладонях.
- Ты же не новичок, какого хрена костяшки сбиты? Забыл про перчатки или бить разучился как следует?
Костяшки на руках припухли и кое-где лопнула кожа от вчерашнего дурного лупцевания по старой груше. Я усмехаюсь:
- Нет, ничего не забыл. Но шингарт под рукой не оказалось.
- Эй, - поворачивается тренер, свистит и машет рукой, - малец, перчатки притащи...
Его просьбу кидается исполнять один из мелких пацанов, безошибочно определяющий, что тренер обращается именно к нему.
- Я даже без тренировочной одежды. И мне это ни к чему, - пытаюсь отвертеться, повышенное внимание мне неприятно. Отвык, что ли? Я бы лучше приходил сюда поздно вечером, перед самым закрытием, когда в огромном зале едва ли можно насчитать пятерых.
- Про это ты мамке своей расскажи, а не мне, - обрывает меня тренер и толкает в спину, - давай, поработай немного. Сегодня без разминки, так уж и быть. Заодно пацаны мелкие посмотрят, как надо.
Возле меня уже крутится вихрастый пацан, протягивающий шингарты. Делать нечего - скидываю толстовку и иду к снаряду. Напряжение, охватившее меня, быстро выходит, словно воздух из проколотого воздушного шарика, с первыми же ударами. Рядом стоит тренер и вполголоса комментирует мои движения, растолковывая что-то собравшимся рядом подросткам.
- Ладно, хватит, - обрывает меня тренер. Во мне ещё горит запал, но от настойчивого "довольно", сказанного резким тоном, не терпящим возражений, я сдаюсь и послушно стягиваю шингарты с запястий. Рядом царит оживление, а потом ко мне подходит один из пацанов с вопросом:
- Можно с вами сфотографироваться?
Я замечаю его горящий взгляд.
- Давай, Молот, не жмись! Ты же у нас звезда! - подначивает меня Тимоха.
Звезда. Скатившаяся вниз раньше времени и потухшая, а ныне прозябающая в подвешенном состоянии, не знающая, куда двинуться дальше. Тренер безошибочно считывает моё настроение, и становится рядом.
- Давай иди сюда, мелкий. Кто ещё? Коллективное фото...
Через час-полтора я покидаю спортивный зал, но тренер окликает меня:
- Когда придёшь?
- А надо? - усмехаюсь я.
- У себя спроси. Зачем-то же ты сюда пришёл сегодня.
Я киваю головой и разворачиваюсь, слыша слова, доносящиеся мне в спину.
- Если свободен, жду тебя завтра. Тебе здесь всегда рады.
[1]шингарты - это тренировочные перчатки с «обрезанными пальцами», предназначенные для отработки ударов и комбинаций по спортивным снарядам – грушам, мешкам и макиварам, они не используются ни в ринге, ни во время спарринга.
Глава 14. Денис
Я стараюсь сдержать своё слово. Попросили отвалить? Отвалил. Но невыносимо вечерами сидеть в квартире и знать, что этажом ниже, всего около трёх метров - она. Ходит по квартире, занимается сыном, живёт своей жизнью, в которую не хочет впускать меня. Когда поднимаюсь к себе, перепрыгиваю разом через три ступеньки, чтобы не зависать под её дверью, борясь с желанием постучаться и увидеть тонкую, точёную фигурку.
Нет, я не ищу встречи с ней. Но в один из дней, когда возвращаюсь к себе окольными путями после посещения спортзала, вдруг замечаю её слева от себя, на уличной игровой площадке. Одна из тех, что город с гордостью презентовал своим жителям: огороженная сеткой, искусственный газон, комплекс горок и качелей... Катя сидит прямо на газоне, с улыбкой смотря на сына, лихо скатывающегося с горки. Нет, я не хочу идти навстречу и вновь получать болезненный щелчок по носу, но всё равно иду, притягиваемый словно магнитом.
Она первой замечает меня и на мгновение замирает. Я замечаю ее изменившуюся напряженную позу и от увиденного хочется развернуться и уйти прочь. Свалить на хрен с этой планеты. Но она поднимает руку и машет мне.
- Привет! Как дела, сосед?
Смертнику дали острочку - подхожу и скидываю сумку на газон, снимаю с плеч перчатки и сажусь рядом.
- Привет, Катерина. Давно не виделись... Санька как?
- Доволен и носится как вертолёт, дожди кончились, можно и погулять подольше. А у тебя как дела?
- Хорошо.
Она переводит взгляд на боксёрские перчатки, улыбается:
- Ты же говорил, что спорт остался в прошлом?
- Это я остался в прошлом. Сейчас просто хожу и колочу грушу, ничего особенного. Это даже не спарринг...
- Почему?
Я усмехаюсь:
- Тебе действительно интересно или ты из вежливости спрашиваешь, чтобы не молчать? Просто если за твоим вопросом стоит элементарная вежливость, то не стоит и отвечать.
Наверное, прозвучало слишком резко. Болван, по-другому не скажешь. Я опираюсь на локти, отставленные назад и запрокидываю голову. Небо сегодня какое-то особенное. Синеватое и глубокое до невозможности. Или это рядом с ней всё становится чуточку иным?
- Ты злишься на меня, Денис? За тот раз?
- Нет, не злюсь. Просто ты дала понять, что навязываться не стоит. Вот и не навязываюсь, держусь в стороне.
Она смотрит на меня, скользит взглядом по рукам и губам, чуть краснеет, отворачиваясь:
- Мне на самом деле сейчас не до того, Денис. Непростой период. Я только переехала в город, пытаюсь обосноваться и начать жить заново... Мне и без того тяжело.
- Может, я помочь тебе хочу?..
- Помоги, - просит она. Я успеваю взлететь на три метра над землёй и тут же падаю камнем вниз, - как друг...
- Друг, - пробую это слово на вкус. Дружить с тобой? Сумасшедшая. Я не дружить хочу, а наслаждаться близостью и пробовать твои губы на вкус. Но вслух говорю иное:
- Тогда я хочу быть единственным... другом.
- Ты и без того единственный. Кроме тебя и тётки я мало кого знаю в городе... Сотоварки по работе - не в счёт.
Я улыбаюсь. Какие-то крохи - и только, но хоть так. Солнце хорошо припекает. Я откидываюсь на спину, укладываюсь головой ей на колени.
- Не стоит так дёргаться, - говорю я, когда чувствую, как едва уловимо задрожали её колени, - я по-дружески, больше ни на что не претендую.
Я закрываю глаза от слепящего солнца и наслаждаюсь теплом её ног и едва уловимым свежим ароматом парфюма.
- Так что у тебя со спортом? Расскажешь?
Мне не очень хочется говорить на эту тему. Она всё еще неприятно царапает нутро. И, посещая спортивный зал, я чувствую себя долбаным мазохистом - хожу вокруг желанного, пробуя его с краю, растравливаю себя. Почти так же как с Катей. Почему всё желанное мне сейчас недоступно? Вдруг чувствую, как на голову ложится её рука, а пальцы зарываются в волосы, оглаживая кожу головы. Медленно и осторожно. Я млею от этой ласки кончиками пальцев. Наверняка со стороны напоминаю домашнего питомца, ластящегося к своей хозяйке. Плевать.
- У тебя вот здесь шрам.
Она легонько проводит кончиком ногтя по коже, очерчивая контуры шрама. Под волосами его не видно, но он хорошо чувствуется на ощупь.
- Да, верно. Было дело... Поэтому я сейчас и не могу активно заниматься. Хожу в зал, словно инвалид на костылях.
- Расскажи?
Я на мгновение приоткрываю глаза, перехватывая взгляд, скользящий по моему лицу.
- Тебе интересно?
Она отнимает руку от моей головы, я перехватываю её и кладу себе на грудь, накрывая пальцами.
- Интересно. Должна же я знать, чем живёт единственный друг во всём городе.
Я бы предпочёл просто единственный. Но сейчас не о том речь. Я задумываюсь, что стоит рассказывать, а что опускать в своём рассказе.
- После того, как узнаешь мою историю, начнешь считать меня неудачником. Дай сохранить лицо хотя бы в том виде, каком ты меня знаешь.
- Неудачником? Большим, чем я?
Не успеваю ответить, потому что подбегает Санька. Вспотевший, но жутко довольный. Он выхватывает из сумочки Кати бутылку с водой и просит, чтобы её открыли. Сейчас, когда влажные волосы немного кучерявятся, а глаза прикрыты, пока он жадно пьёт воду, он больше похож на Катю.
- Спасибо.
Взгляд Саньки падает на мои боксёрские перчатки и загорается интересом.
- Дай, - протягивает он ладошку.
- Саня, сначала нужно поздороваться, а потом уже просить, - поправляет его Катерина.
- Привет.
- Привет, а помнишь как меня зовут?
- Да, - нетерпеливо кивает головой Саня, - Денис. Дай?
Я поднимаюсь и натягиваю перчатки на руки малыша. Они тонут в огромных перчатках по локоть, но малыш при этом выглядит настолько важным и невероятно довольным, что я не могу удержаться от смеха. Санька тычет в меня перчаткой, спадающей с его руки. Смех становится ещё громче и за это я получаю ощутимый тычок по носу от трёхлетки. Глядя на меня, оторопевшего от неожиданности, Катя звонко хохочет и даже утирает выступившие на глазах слёзы.
- Похоже, бокс у тебя на самом деле остался в прошлом. Тебя уделал мой сынишка.
Она обнимает малыша, целуя его в щеку. Я замираю на миг, но потом становится смешно от самого себя, чувствительного к малейшим намёкам, словно кисейная барышня. Уверен, что она не хотела поддевать меня. И не смогла бы, потому что не знает всей подноготной.
- Я требую реванша, - выдавливая через смех, произношу я.
Мы дурачимся и весело проводим время, возвращаясь вместе. Я провожаю их до дверей и поднимаюсь к себе, полный воодушевления и какого-то небывалого подъёма. Чертовски приятно было играть с малышом, не заботясь ни о чём. Воображение уносится куда-то далеко-далеко, рисуя радужные картины совместного будущего, где хватает места всем троим. Нет, ты серьёзно? Постой! Но его несёт, словно сильным ветром, и ему совершенно плевать на голос разума.