Он прищурился и стал казаться еще противнее – хотя куда уж?
– Ты мне приказываешь?
Ненавижу этого кота.
– Требую. Немедленно.
Вместо этого я взмыла в воздух еще выше. А вот это уже было совсем не смешно…
– Вильгельм.
– «Ваше высочество». Ты будешь обращаться ко мне только так при посторонних.
А не пошел бы ты, твое высочество…
Я зацепилась рукой за потолочную балку, подтянулась и уселась, как на скамейке. Балка была широкая, правда, пыльная. Зато отсюда на кухню открывался прекрасный вид.
– Ты также будешь… Виктория?
– Говори погромче, пожалуйста, тебя отсюда плохо слышно, – капризно отозвалась я, болтая в воздухе ногами и опасно раскачиваясь. А классно! Интересно, а в небо он меня так поднять сможет?
Но тут воздух вокруг закрутился, красиво завихрил юбку, а меня мягко сняло с балки и понесло вниз. Ух, от большей скорости я бы не отказалась – съехала бы по воздуху, как по невидимой горке. А так получилось, как на медленном, но тоже невидимом лифте.
И отпустило, когда ноги аккуратно коснулись носочками пола. Я лишь слегка покачнулась (но это с непривычки), ухватилась за стол и посмотрела на рассерженного принца… Куда-то в район груди. Пришлось поднять голову и только так удалось встретиться с ним глазами, потому что Вильгельм оказался на удивление высоким. Очень высоким, я макушкой ему как раз до груди и доставала. И совсем не сутулился, хотя высокие парни сутулятся часто. С осанкой у Вильгельма точно было все в порядке. А еще он оказался худым. Даже странно: после упитанного кота я ожидала увидеть не менее упитанного принца. Ничего подобного: Вильгельм был худощав, высок и имел те самые тонкие черты, которые я отметила еще на портрете. Этакое благородное, породистое лицо: тонкие скулы, тонкий нос, тонкий рот и разноцветные глаза, по-кошачьи вытянутые. Что-то осталось в его облике от кота, и я сейчас не про фирменный вильгельмовский взгляд (куда же он денется?). Нет, что-то внешне: глаза, выражение лица… Ах да, и рыжие волнистые волосы, густые, мечта любой девушки, а особенно меня, потому что у Вильгельма они были примерно той же длины (до плеч), но явно послушные, а мои вечно торчат в разные стороны. В общем, ничего такой принц получился, хоть и невоспитанный.
Сейчас он как раз повторял на бис свою нотацию, как приличная девушка – попаданка в другой мир должна вести себя в незнакомом дворце. Если кратко: не выходить из комнаты, не шляться по коридорам, не грубить, соблюдать эту… как ее… а, субординацию, то есть величать его, принца, высочеством и ни в коем случае не появляться в обществе слуг, потому что это вредно для репутации.
Я заскучала уже на субординации. Перебить Вильгельма не было никакой возможности – он как котом, не затыкаясь, орал, так и принцем не изменился. Поэтому я посмотрела на пол, но разбитой чашки, как и остатков теста там не оказалось – кто-то уже убрал. Тогда я повернулась к разделочному столу, взяла другую чашку и начала месить тесто заново. Продукты рядом лежали – их поварята для нас заранее «выстроили» в линеечку. Так, что там было? Яйца, масло, мука…
Вся кухня, замерев, наблюдала. Даже мадам Буфон, женщина не робкого десятка, смотрела на Вильгельма с опасливым восхищением. Что они в нем нашли? Ну, принц… Ведет себя хуже непослушного ребенка!
– Виктория, ты меня слушаешь? – капризно осведомился Вильгельм минут пять спустя.
Я старательно мешала сахар с топленым маслом.
– Слушаю, слушаю.
– И на чем я остановился?
– На высочестве.
– Верно. Так вот, ты должна называть меня так при посторонних всегда, потому что…
И так далее. С тестом я успела закончить, даже добавила кое-что от себя (по-моему, такому пирогу пригодится тмин), поставила в духовку, справилась с артефактом (ничего сложного, просто камешки нужно перекатить правильно, почти как ползунок громкости), а Вильгельм все не унимался.
Когда запахло печеным и я стала подпрыгивать у духового шкафа, с интересом заглядывая сквозь смотровое стекло, его высочество наконец-то выдохся.
– Ты все поняла? – дотошно уточнил он.
Дзынь! Я схватила лопаточку и магией (артефакты – великая вещь, даже у таких, как я, работают) перенесла готовый пирог на разделочный столик. А ничего так вроде бы получилось… Ага, теперь охлаждающим артефактом… э-э-э… вроде бы помахать, чтобы спокойно попробовать и не обжечься…
– Виктория!
– Флыфу, флыфу. – М-м-м, а вкусно! Тмин тут явно к месту.
– Ваше высочество, – свирепо добавил принц.
Я обернулась.
– Какой же ты зануда, твое высочество!
Вильгельм покраснел от гнева. Мы, рыжие, всегда быстро краснеем.
– Что? Да… ты…
Я полюбовалась на это воплощение ярости, фыркнула и прицельно сунула кусок пирога ему в рот:
– На!
Потом улыбнулась мадам Буфон, тихо сказала «спасибо» и, обогнув ошарашенного принца, направилась к выходу из кухни.
Вильгельм догнал меня быстро – заморозил заклинанием. Я застыла статуей у стены коридора и не могла повернуться, даже когда услышала за спиной приближающиеся шаги. Гаденыш этот принц.
Страшно мне не было, хотя пошевелиться я не могла совсем, даже дышать было сложно – на грудь словно каменную доску уронили. Но я не боялась, о нет, я только хотела посмотреть в разноцветные глаза этого кошака… А дальше по ситуации.
Вильгельм обошел меня, повернулся, исполнил мое желание – посмотрел в глаза, что-то там увидел (наверное, мое к нему отношение), резко выдохнул и заставил идти за ним. Именно заставил: мои ноги двигались сами, и ощущение было не из приятных.
Так мы дошли до знакомой двери в мою комнату, у которой стояли те же стражники, правда, красные и запыхавшиеся. Ребята, мне правда жаль… На нас они старательно не смотрели и очень пытались сделать равнодушные лица, но у того, что потоньше и младше, на мгновение блеснуло во взгляде сочувствие. Как же они все здесь боятся этого большого капризного… принца! Впрочем, если он их так же таскает…
Вынырнувший откуда-то слуга распахнул дверь, Вильгельм заставил меня войти и только потом сказал:
– Посиди и подумай о своем поведении. – И тут же заносчиво: – Я хочу, чтобы моя жена была идеальной!
Ох, было у меня что об этом сказать, но заклятие он так и не снял: я все еще не могла двигаться самостоятельно.
– Твой наемник помогает Жерому. Ужин тебе принесут. Я позже зайду.
И дверь захлопнулась. Только тогда меня отпустило.
– Приди, – прошептала я. – Да-да, приди, я тебя буду очень ждать.
Видала я заносчивых мерзавцев – у нас в универе мажоры из золотой молодежи встречались, – но таких гнусных типов… Да, принц в Валенсии и впрямь исключительный, Стивен был прав.
Что ж, будем жить с тем, что имеем.
Мне очень хотелось побарабанить кулаками в дверь, закричать: «А ну выпусти, гад, я тебе потом котом такое устрою!» Но я сдержалась. Во-первых, не стоило копировать этого мерзкого кота. Во-вторых… а толку?
Я прошлась по комнате. В ней прибрались: подняли шкуры, застелили кровать. Мда, стыд какой, ну я и чушка… Привыкаю уже к слугам, да?
В окно по-прежнему ничего, кроме куска неба и яркого солнца, видно не было. Очень захотелось наружу, на свободу… Ну, кот, ну погоди!.. Ладно, не буду сейчас об этом, смысла нет, только зря себя накручу, разозлюсь – а от злобы прямой путь к депрессии. Брат так говорит, а он врач, ему можно верить. Наверное…
В окно я не протиснусь. Никак… Для острастки я попробовала, но застряла и с огромным трудом освободилась. Да уж, неудивительно – в такую узенькую щелочку странно, что я вообще умудрилась как-то впихнуться.
Ладно… Какие еще выходы, кроме окна и двери, могут быть в комнате на верху башни? Стивен что-то говорил про потайные ходы…
Следующий час я провела простукивая стены. И ход действительно нашелся: за кроватью. Открылся легко, словно им недавно пользовались: часть стены просто отъехала в сторону. Наученная сериалами, я внимательно осмотрела вход, потом осторожно заглянула внутрь. Прохладно, темно, пыльно, но не так, как было бы, не пользуйся никто этой дорогой. Так невольно задумаешься, не приходил ли кто ко мне ночью… Вроде одного кота, например. Я же не помню, как дверь открывалась, а она скрипит в отличие от механизма, отодвигающего стену. Этак кто угодно ко мне прийти может? Надо комнату менять. Срочно.
С этими мыслями я решилась и шагнула в темноту. Стена, слава богу, за моей спиной не закрылась – наверное, надо было на что-то нажать, чтобы она задвинулась. Но от фонарика я бы сейчас не отказалась… Впрочем, зря я волновалась: шагов через сто, когда совсем стемнело, над головой неожиданно зажглись светильники. Один, другой – дорожкой от меня. Удобно… И я была права, этой дорогой часто пользуются. Даже воздух не спертый: наверное, где-то у потолка отдушины. Только тишина беспокоила – я слышала даже звук своего дыхания, – но к этому оказалось легко привыкнуть.
Ну что ж, прогуляюсь – я же хотела. Может, дорогу на кухню найду или столкнусь с каким-нибудь слугой. Кто-то же в этом коридоре явно убирает…
С этими мыслями я вдохнула поглубже и решительно направилась вперед – за светильниками над потолком.
Со слугой я не столкнулась, поэтому, когда добралась до первой развилки, расстроилась. Лево-право – что выбрать? Свежим воздухом тянуло и оттуда, и оттуда, а вот кухней – нет. Что ж, отправлюсь налево. Я уже пошла по тонкой дорожке с этим котом, надо продолжать, потому что деваться некуда.
Потом была еще одна развилка, и еще, и еще… Я всегда выбирала левый коридор. Быстро заскучала: в тишине звучали только мои шаги да слышалось мое же дыхание. Однообразно, скучно… Хоть бы граффити кто нарисовал. Или череп в стенку воткнул, как в парижских катакомбах.
И воздух всюду подозрительно свежий, хотя сколько я ни приглядывалась, вентилирующих отверстий не увидела. Камни, желтоватые в свете волшебных огней, с каждым шагом тянутся все дальше и дальше… И так до бесконечности.
Слуг я, конечно, не встретила. Я вообще никого не встретила, пока не свернула в десятый по счету коридор (я считала), когда на меня сверху что-то упало. Точнее, набросилось. Что-то белое, пушистое, ушастое и носатое. Выглядело оно как помесь лисицы с обезьяной, но, честно, я не слишком присматривалась: когда тебе на голову с воинственным визгом прыгает нечто, а потом прямо перед глазами машет когтистыми лапами, как-то не до любопытства.