– Как простолюдины?! – ахнул он.
Стивен хохотнул:
– Ну что вы, ваше высочество!
– Значит, пешком? – уточнила я.
– Я не пойду пешком! – взорвался принц. Поймал взгляд наемника и еще яростнее продолжил: – Нет! За кого вы меня принимаете? Виктория, мы окажемся сразу во дворце в зале для приемов! А не…
– Но я хотела посмотреть, как живут в Алемании… – вырвалось у меня. А что? Мне правда было интересно. А то снова запрут в четырех стенах и ничего, кроме клочка неба, я долго-долго не увижу.
Вильгельм лишь беспомощно покачал головой:
– Покажите ей, – заговорщическим голосом посоветовал Стивен. – Пусть посмотрит и успокоится. Правда, принц, неудовлетворенная девушка – это, знаете ли…
– Замолчи! – оборвал его Вильгельм. И со вздохом повернулся ко мне: – Хорошо. Что ты хочешь посмотреть?
В идеале – все. Кто его знает, может, у меня такой возможности больше никогда не будет? Но я же понимаю, что «все» нельзя, а раз так…
Я растерянно повернулась к Стивену. Тот улыбнулся.
– Отведите ее на торговую площадь, ваше высочество. Вика любит торговые ряды.
Я кивнула. Конечно, люблю. А кто же шопинг не любит? Даже если ничего не покупать (денег-то у меня нет, а просить у Вильгельма как-то… не стоит, в общем), то хоть посмотрю…
Принц долго молчал, глядя на меня, но все-таки сдался:
– Хорошо. Но потом сразу во дворец. Я пока запрос туда отправлю.
– Спасибо!
Вильгельм в ответ лишь вздохнул и принялся колдовать (то есть стоять в задумчивой позе и смотреть на ближайший колокольчик, кстати, с рассветом погасший).
Так мы и оказались в Алемании. Пространство снова резко схлопнулось, обдало запахом малины, запело птичьим хором… а потом превратилось в сплошной женский гомон, ударивший по ушам хлеще воя Вильгельма-кота.
Я ошеломленно заморгала, пытаясь прийти в себя, и невольно схватилась за принца. Вильгельм сжал мою руку, помог удержаться – и прижал к себе. К этому моменту меня уже изрядно тошнило от густого запаха рыбы.
Мы действительно оказались на рынке, и это были рыбные ряды, где за прилавками стояли… хм, бабы – у меня язык не повернется назвать их иначе. Поперек себя они были шире, и покупатели, точнее, покупательницы, им соответствовали. Одетые в изрядное количество юбок, в руках последние несли корзины и если сталкивались друг с другом (а это неминуемо случалось, потому что ряды были узкими), то начинали шипеть и огрызаться, как взбешенные кошки.
Один такой кошачий концерт разворачивался прямо сейчас через три лотка от нас.
– Да ты шо, рыбу мою обижаешь? – с интонацией старушки на лавочке вопрошала дородная продавщица, вся в рыбьей чешуе и обрезках. Руки у нее были каждая как три моих.
– Дык она тухлая! – отвечала ей покупательница. И била той самой рыбиной о прилавок. – Тухлая! Вишь!
Из рыбы вываливались внутренности, пачкали лоток, но никто и не думал их убрать, даже квелая помощница, худенькая девочка в сером платье вроде моего. Она, открыв рот, следила за разворачивающейся ссорой. Впрочем, вокруг вообще было безумно грязно. И это еще слабо сказано: я стояла по щиколотку в мусоре: костях, хвостах, рыбьих потрохах, какой-то шелухе… Фе-е-е, мерзость!
Тем временем градус напряжения нарастал.
– Я те щас! – заорала обиженная продавщица и тоже схватилась за ближайшую рыбину. Та повисла у нее в руках, но продавщицу это не остановило.
Вокруг ссорящихся уже собралась изрядная толпа зевак.
– Ату ее!
– Бей гадину!
– Давай! Давай! Давай!
Кто-то тем временем тянул под шумок оставшийся без присмотра товар…
– Насмотрелась? – в ухо выдохнул мне Стивен, иначе я его просто бы не услышала.
В ответ пришлось кивнуть – перекричать драку можно было и не мечтать.
А вот у Стивена получилось.
– Она насмотрелась! – крикнул он Вильгельму.
И нас снова захватил портал. После рыбной вони я уже не почувствовала, чем он пах, зато голова закружилась так, что я повалилась на Вильгельма, стоило только нам оказаться в другом месте.
Правда, меня тут же оторвал от принца Стивен.
– Вик, лучше о стеночку обопрись. Ты же все-таки кухарка, соответствуй.
О кухне мне сейчас думать хотелось в последнюю очередь. Вокруг еще чудился запах рыбы, в ушах звенело.
Обмахиваясь рукой и действительно прижимаясь к стене, я попробовала оглядеться.
Это наверняка был дворец, и он очень напоминал валенсийский: тоже никаких украшений на стенах, каменный пол, разве что коридоры шире. В одном таком мы и оказались, и к нам уже спешили тоненькие служанки в серых платьях. Они окружили Вильгельма, принц только и успел передать Стивену какой-то свиток и прошипеть:
– Хоть на шаг от Виктории отойдешь, убью.
А потом исчез за поворотом.
Нас со Стивеном тяжелым взглядом встретила дама – вылитая английская гувернантка, как ее принято представлять, чопорная, тоже в сером платье и вся, как та рыба, уже не первой свежести. Поджала губы, потом, не удостоив нас и словом, кивнула – идемте, мол.
Стивен схватил меня под руки (у меня еще кружилась голова), и мы пошли. Недалеко, за другой поворот коридора, в маленькую пустую залу, столь аскетично обставленную, что мне даже смешно стало. Дворец называется! Женское царство! А как же красивые, милые безделушки, бантики, розовый цвет?
Из мебели здесь имелась только длинная скамья. Стивен усадил меня на нее, отдал свиток Вильгельма. Спросил:
– Ну ты как?
– Офигеть, – прошептала я.
– То есть? – не понял наемник.
– Это чего вообще такое происходит?! Это как?..
– А, ну значит, ты в порядке, – улыбнувшись, перебил Стивен. Выпрямился, огляделся. В зале мы теперь были одни, «гувернантка» уже ушла. – Чудно… Отдашь королеве. – Стивен сунул мне свиток, потом кивнул на дверь напротив.
– Я отдам?
– Вик, не бойся, ты справишься.
– А ты?..
– А я тут… неподалеку буду.
С этими словами Стивен исчез. Практически в воздухе растворился – то есть, конечно, очень быстро сбежал. А я осталась одна в пустой комнате, напоминающей келью больше, чем приемную. С заданием ждать аудиенции у самой королевы. Одна.
Что делать?! Какой тут этикет, как?.. Это же королева, черт возьми!
Ответ не заставил себя долго ждать. Дверь отворилась, и другая дама, очень похожая на ту «гувернантку», которая привела нас сюда, позвала, не разжимая губ (угу, много мне чести):
– Заходи.
Даже не знаю, как я ее поняла.
Впрочем, мне тогда было не до обид. Чувствуя робость, словно иду на экзамен с невыученным билетом, я последовала за ней.
Эта комната была больше, чем приемная, и, хм, более парадная. На стенах висели головы и шкуры зверей, отдаленно похожих на тигров и оленей. Но я плохо их рассмотрела, как и всю обстановку, – мой взгляд уперся в полуголую толстуху на кресле-троне из резного дерева, увешанную цепями почище наших рокеров. Она хлестала вино (или что покрепче) прямо из горла с такой скоростью, что я остановилась посреди залы и, точно завороженная, наблюдала, как исчезает жидкость из бутылки. Стремительно.
Закончив с вином, толстуха грохнула бутылку об пол, громко рыгнула, облизнулась и протянула ручищу еще одной «гувернантке». Та вложила в нее шипастую и вроде бы железную корону, которую довольная толстуха тут же напялила на свою растрепанную голову. Потом посмотрела на меня и подмигнула:
– Ну че как?
– Э-э-э… – пролепетала я в полной тишине. Нет, серьезно, я много чего уже повидала в этом мире. Но такое… Черт возьми, это что, королева?!
– Свиток отдай ее величеству, дура, – не разжимая губ, прошипела стоящая позади «гувернантка».
Я послушно, на автомате, сделала пару шагов к трону, но толстуха королева неожиданно быстро оказалась прямо передо мной. Окинула любопытным взглядом:
– А ты ничо так, девка. Не местная?
– А…
– Из этих, что ль? – не торопясь взять у меня свиток (или я должна была отдать его одной из «гувернанток»? да нет, сказали же, что королеве), усмехнулась толстуха.
– Кого? – не поняла я.
– Ну этих… – и королева Алемании карикатурно изобразила валенсийскую леди, – куриц.
– Не совсем… – выдавила я.
Королева хмыкнула и обошла меня. Потом потянулась, взяла с подлокотника трона второй стакан, по запаху, кажется, со спиртом.
– Хряпнем за знакомство?
Наверное, общение со слугами у местной знати было панибратским, потому что предложению удивилась только я. «Гувернантки» стояли по стойке «смирно» и наблюдали.
– А… – Я взмахнула свитком.
Королева цыкнула, кивнула, и одна из «гувернанток» отмерла и забрала его у меня наконец. Вместо свитка в руке появился стакан, и разило от него…
– Ну че, за жизнь? – подмигнула мне королева и чокнулась своим стаканом.
А потом залпом его выхлебала – шумно и с отрыжкой.
Я сглотнула и осторожно поставила стакан на письменный стол неподалеку от трона.
– Спасибо, я… не пью.
Королева не обиделась. Только бросила:
– Зря.
И придвинулась ко мне почти вплотную. Интересно, она мылась в этом месяце? Судя по запаху, нет. Цепи ее звенели, когда она подцепила толстым, похожим на сосиску, пальцем мой подбородок и улыбнулась, обнажив желтые зубы.
– Ничо такая, да…
Я попыталась отступить, но позади неожиданно оказалась стена.
– Пить не любишь, а чо любишь? – поинтересовалась королева. – Ты мне нравишься, милашка. Хочешь, заберу тебя у твоей хозяйки и своей сделаю?
Обычно язык у меня не отнимается, даже когда нужно отвечать, а билет я и правда не выучила. Но тут смогла выдавить только:
– Э-э-э…
– Ты дура, что ль?
Повисла тишина – я уже не прочь была стать для нее и дурой, лишь бы отпустила. Воняла она будь здоров! И изучала меня, а еще – черт возьми, если я ошибаюсь! – я видела в ее глазах примерно то же выражение, что и у Вильгельма, когда он на меня смотрит. Боже мой, они тут все с катушек съехали?
Молчание прервала одна из гувернанток:
– Миледи, все верно.