Продам кота — страница 54 из 66

– Нет. Я не могу. Прости, Виктория, я просто не могу.

Потом медленно опустил голову и все-таки взглянул на меня – обреченно, устало, тоскливо. Я закрыла лицо руками.

– Любить больно, – произнес принц тихо. – Так больно, я не знал, что так бывает. Но даже это… чудесно. Виктория, – продолжал он, глядя на меня, и его губы дрожали, а глаза странно блестели, словно из них вот-вот покатятся слезы. – Пожалуйста, прости. Прошу – из-за меня ты оказалась в этом мире, и из-за меня ты теперь… здесь. Я думал, что делаю подарок, я был так наивен. Прости, умоляю. – Его голос был глухим и тихим, я еле различала слова за собственными всхлипываниями и думала, что это от ненависти. Теперь он меня ненавидит, должен ведь – а как иначе?

Но я ошибалась: ненавидел Вильгельм себя. Но это я поняла слишком поздно…

А сейчас – Каламит выбрал именно эту минуту, чтобы войти.

– Ваше высочество! Что вы сделали с милой девушкой! – воскликнул он, подходя ко мне и подавая платок. Я отвернулась (а если отравлен?) и принялась вытирать глаза руками.

Каламит пожал плечами и платок убрал.

– Что ж, ваше высочество, значит, не хотите мне ничего рассказать?

Я вздрогнула: подслушивал, гад!

А Вильгельм не удивился. Он сжал руки за спиной в кулаки и сел в кресло напротив, в остальном же выглядел совершенно спокойным.

– Мне нечего тебе сказать, король Ночных земель.

– И Викторию тебе не жаль? – продолжал Каламит, подняв брови.

Жаль?

Я обернулась – но это все, что я успела. Каламит схватил меня за руку.

– Подумай, принц, девушка привыкла к нежному обращению.

Я дернулась, но Каламит держал крепко – по-моему, он даже не заметил, слишком увлекся Вильгельмом. Так странно было видеть их рядом: уродец, худой, низкий – не выше меня – Каламит и красивый точеной, надменной красотой Вильгельм.

Принц вдруг улыбнулся, высокомерно, зло.

– А почему меня должно это волновать? Виктория сделала выбор, а твои союзники – мои враги, король. Придумай причину получше!

Каламит усмехнулся:

– Лжешь, принц.

И что-то сделал – не знаю, наверное, мысленно произнес заклинание, но в то же мгновение я ослепла от боли. Прошлый раз, когда так же делал Вильгельм, я страдала не больше секунды, хоть тогда и думала иначе. Сейчас мне было с чем сравнить: Каламит держал заклинание долго, невозможно долго. Мне казалось, что вот-вот еще чуть-чуть и моя голова лопнет, как ореховая скорлупа, по которой лупят молотком.

Боль не прошла и когда все закончилось – утихла, да, но терзала меня потом долго. Я свернулась в клубок на полу, и Каламит меня больше не держал – он смотрел на смертельно-бледного Вильгельма. Руки принца дрожали, особенно та, что он прижимал ко рту.

Смотреть на это было невыносимо. Всхлипнув, я отвернулась.

– Что же сейчас, ваше высочество? – поинтересовался Каламит. – По-прежнему нечего мне сказать?

Вильгельм молчал долго, а когда все же ответил, его голос звучал тихо и слабо, как у умирающего:

– Нечего.

Каламит усмехнулся:

– Что, любишь свою Валенсию больше драгоценной Виктории?

Вильгельм молчал. Я всхлипывала на полу, понимая, что сейчас все продолжится – и так, пока принц не расскажет, что нужно.

– Сильный, – подождав, сказал Каламит. – Уважаю. Ты же понимаешь, что мне только интереснее будет тебя ломать?

– Как скажешь, король, – отозвался Вильгельм.

Каламит снова усмехнулся и прошел ко мне. Я бессильно закрыла глаза. Если это продолжится, я просто умру…

– Тише, Вика, тише, – шепнул король Ночных земель, поднимая меня. – Идем. Ничего страшного я с тобой не сделал, сейчас даже голова кружиться перестанет. Хотя если принц продолжит упорствовать…

На этих словах я не выдержала и потеряла сознание.

Позже, в гостевой комнате, свернувшись клубочком на кровати, я думала, что глупо было надеяться: Вильгельм промолчит, даже если меня порежут на кусочки у него на глазах. Это его мир, и принц его не предаст. Он и правда сильный, сильнее меня, и извинялся он за это. Кто я такая, чтобы его судить? Я не смогла, не стала даже пытаться быть такой же сильной. А Каламит формально не нарушит свое слово: он же хотел моей помощи – вот и запытает меня до смерти с полного моего согласия.

Я больше никогда не попаду домой…

Каламит снова зашел ко мне вечером, опять принес какао и, глядя, как я пью, улыбался.

– Не волнуйся, Вика, я дам тебе посмотреть, как он мучается. Каков мерзавец, а! Смотреть на твою боль и не прекратить ее! Даже торговаться не пробовал.

– Ты можешь хоть убить меня, он ничего не скажет, – сказала я, и в моем голосе теперь звучала та же обреченность, что и утром у принца. – Ты ведь убьешь меня, да?

Каламит задумчиво посмотрел на меня. Он снова прятал свою костяную половину лица, но даже так смотреть на него было страшно. Он сделает мне больно, просто так, легко – я знала это и потому боялась сильнее.

– Ну что ты, – рассмеялся Каламит. – Уверен, до этого не дойдет.

Я промолчала. И Каламит добавил:

– Я всегда нахожу убедительные аргументы. Не бойся, Вика, это продлится недолго.

– Заставишь меня влюбиться в него? – горько пошутила я.

Каламит усмехнулся:

– Нет, зачем? Это принц мог бы сделать и сам еще в Валенсии. Забавно, что не сделал, да?

Я молчала – до самого его ухода и потом тоже. Сил не осталось, страх тоже отступил – наступило тяжелое, тупое оцепенение и полное равнодушие. Я устала, так устала.

И снова была бессонная ночь – я проваливалась в дрему, забывалась, потом резко просыпалась и снова лежала с открытыми глазами, глядя в темноту.

Меня будто, как воздушный шарик, проткнули иголкой – и весь воздух вышел, я сдулась, превратилась из яркой красоты и радости в резиновую цветную тряпку.

Теперь я была уверена, что утром придет Каламит и действительно убьет меня – мне этого уже почти хотелось. Просто чтобы все закончилось. Чтобы вина, страх и жалость перестали меня терзать. Хватит, мне больно. Хватит.

И утром ко мне действительно пришли. Правда, не тот и не так, как я ожидала.

На рассвете – иллюзорном, но все же – на меня свалился… некто. Мокрый, в черном пальто и с открытым зонтом, с которого ручьем текло.

Зонтом меня накрыло почти полностью, еще и ручкой по лбу ударило, так что закричала я даже не от удивления, а от боли. Тяжелая у зонта была ручка, шишка точно будет…

– Извините, – сказал некто знакомым голосом. – Я порталом ошибся. Сейчас все поправлю…

Зонт подняли, сложили, и мы с незваным гостем встретились взглядами.

– Вика? – изумился Витька, обалдело разглядывая меня. – А… что ты здесь делаешь?

Этот вопрос резко придал мне сил. Просто волшебно!

Я перевела взгляд на зонт и глухо прошипела:

– А я тебе сейчас объясню.

Витька всегда бегал медленнее… Так что тяжесть зонта на этот раз познал именно он. А лупила я не скупясь, от души и молча. Ну а что – мне не хотелось с ним говорить. О чем? Что он гад, мерзавец и плохой друг – это ему зонт за меня объяснил, полагаю, очень весомо.

Пару раз Витька пытался удрать через портал, но магией меня уже не удивишь: я цепляла его ручкой от зонта, так удобно изогнутой, и толкала обратно. Тогда Витька решил оправдаться. В его исполнении это звучало так:

– Я не знал! Откуда я мог знать! Ай! Вика! Ну что ты делаешь, там же больно! А-а-ай! Ви-и-ик, успокойся! Вика! Как ты вообще здесь оказалась! Это же… Э-э-э… – Мы как раз пробегали мимо окна. – Ночные земли? Ты что тут забыла, Вик? Ай! Вика, угомонись! Ви-и-ик!

В этот момент дверь отворилась, и в комнату очень осторожно и очень вежливо заглянули стражники.

– Госпожа, у вас все в порядке? – поинтересовался один из них.

Госпожа к тому моменту сидела на Витьке верхом и пыталась задушить его зонтиком (что оказалось довольно неудобно).

– Па-ма-ги-те! – прохрипел Витька.

– Все нормально, – отозвалась я, улыбаясь.

Стражники предпочли убраться. «Донесут», – подумала я, и это немного меня отрезвило.

– Вика, ты сдружилась с Каламитом? – удивленно спросил Витька, когда я убрала зонт. – Ты сдурела?

За что снова получил по лбу.

– Сдружилась? Как будто я уйти могу!

– Та-а-ак, – протянул Витька. – Постой-ка.

И обмяк подо мной.

– Витя? – осторожно позвала я спустя минуту. – Витя, ты чего?

Но потребовалось еще минут пять, чтобы этот придурок ответил. Точнее, пришел в себя с жутким вздохом и выдал:

– Б… дь! Вашу …ть!

За что с ходу получил снова по лбу.

– Рот с мылом помыть?

Витька не ответил. Он вывернулся, вскочил, подхватил зонт. За дверью слышался странный шум, словно кто-то кому-то что-то объяснял, потом знакомый повелительный голос…

«Каламит!» – в панике подумала я.

– Валим! – выдохнул Витька и больно дернул меня – прямо в портал.

За нашей спиной чей-то крик слился в одну ноту, что-то ударилось, кажется, разбилось, потом меня потянули обратно, но Витька держал крепко…

И мы вывалились в моей комнате. Или в том месте, которое выглядело как моя комната.

– И единорогов своих забери! – прорычал Витька в черную дыру величиной с кулак, висящую в воздухе.

Свистнуло, заржало, подуло ледяным ветром – я зажмурилась, сжалась…

И все закончилось. Когда я открыла глаза и подняла голову, дыра в воздухе исчезла, только Витька еще водил пальцами, делая странные знаки и приговаривая:

– Фиг ты у меня теперь прорвешься. Все, нет тут твоего ничего… И тебя не будет. Так-то… Ну все, Вика, я пошел.

Куда пошел? Да ладно!

– Я тебе пойду, – отозвалась я, подхватывая первый попавшийся тяжелый предмет (книгу). – Ничего объяснить не хочешь?

Витька выставил перед собой зонтик и стал отступать к коридору.

– Не-е-ет.

– Стоять! – прикрикнула я. – Витя, колись. Это иллюзия? Мне сказали, что ты был у Каламита. Что тебя держат в плену. Что ты… Что, черт возьми, происходит?!

На этом мой запал кончился – я уронила книгу, сползла по стене и заплакала. Нет, правда, это было чересчур. Один раз Вильгельм заколдовал комнату, превратив ее в мою квартиру, и если сейчас Каламит сделал так же… Это больно, господи, это очень больно – постоянно манить меня мечтой, а потом отбирать ее.