– Мы в пригород едем. Далеко в пригород.
– Я знаю.
Ладно…
Он не спрашивал, зачем я уезжаю из Москвы (впрочем, и так понятно, что на дачу – все едут, и я еду), и вообще не пытался завязать разговор. Мне же молчать было скучно.
– Вы давно в Москве, Вильгельм?
Отвечал он коротко, но вроде бы охотно:
– Да. Почти год.
– Издалека к нам?
– Очень.
Хм. Может, американец? Куда уж дальше?
– А все-таки, как вы так хорошо по-русски говорите? У вас что, была русская бабушка?
Он впервые усмехнулся.
– Что-то вроде.
Я тоже улыбнулась.
– И вы здесь, наверное, учитесь?
Он покачал головой:
– Работаю. Я изобретатель.
– О, как интересно! – Я чуть не добавила, что впервые вижу живого изобретателя, но вовремя спохватилась. – И что вы сейчас изобретаете?
Он коротко улыбнулся.
– А это, Виктория, коммерческая тайна.
Ясно, на военных работает.
Я пожала плечами и уставилась в окно. Пробка кончилась, мимо проносились аллеи и дома, сначала старые, серые и грустные, потом замелькали новостройки. И вот уже стал появляться частный сектор, весь в цветущих яблонях.
Я покосилась на Вильгельма, подумала, а не решиться ли и… Собралась спросить… потом снова повернулась к окну.
Да ну, такой… Такой вот, с дачей на Мальдивах, явно не моего поля ягода. Сам знакомиться не рвется… Наверняка давно занят какой-нибудь сногсшибательной блондинкой.
Но что-то нужно было спросить, тишина начинала угнетать. И потому я поинтересовалась:
– Вам, наверное, тяжело было переезжать? У вас дома семья осталась, да?
– Они поняли, – коротко ответил Вильгельм.
Мда. Такие же роботы?
– Но вы же к ним все равно рано или поздно вернетесь? – пожала плечами я. – Работа вечной не бывает.
Он резко мотнул головой:
– Нет.
– А?.. Простите, это не мое дело, но… чем вас сюда так, навсегда, заманили? Платят, наверное, хорошо? – спросила я и тут же прикусила язычок. Черт, Вик, лучше молчи. Куда ты лезешь?
Но Вильгельм не обиделся.
– Здесь есть то, что я люблю. Без чего я не могу жить. За ним я готов идти… хоть в другой мир.
– О… ясно, – пробормотала я. И не справилась с любопытством. – А что это?
Он бросил на меня длинный внимательный взгляд и ничего не ответил.
Все. На этом я сдалась, а вскоре даже умудрилась задремать, ткнувшись лбом в прохладное окно. Эх, Вика-Вика, в машине с незнакомцем!
Но ничего плохого действительно не случилось: я проснулась, когда машина остановилась неподалеку от нужного дома. Сиял на солнце свежевыкрашенный (мама и папу припахала) забор, торчала над ним синяя крыша, крутилась вокруг калитки собака. Я вздохнула. Привет, грядки!
– Вильгельм, я вам что-нибудь должна?
– Нет, – тут же слишком поспешно ответил он.
Я кивнула.
– Тогда спасибо вам огромное. Вы меня… да просто спасли! Спасибо.
Щелкнули замки, я сняла ремень безопасности. Открыла дверь и выпрыгнула на проселочную дорогу.
Вильгельм не стал выходить и провожать меня. Я думала, сейчас газанет и быстро отсюда слиняет. Ненормальный какой-то. Красавец, сам подкатывает, подвозит и даже ничего у меня не просит. Чужие люди. Зачем тогда вообще?.. А может, он все-таки маньяк? Вдруг следить за мной будет?
Но эта мысль почему-то не пугала, а смешила. Не виделся мне этот Вильгельм злодеем. Должен по идее, но… нет, никак.
А что же это тогда было?
Я отошла к забору, машинально погладила собаку (та радостно завиляла хвостом), оглянулась. Машина все стояла у обочины, но за тонированными стеклами я ничего не видела.
Хм.
Я потянулась к ручке калитки. За забором слышался голос мамы, откуда-то из дома ей отвечал папа. Шипел телевизор. Наверное, опять не показывает? Помехи?
Я замерла. Выдохнула.
Вик, да ладно, что ты делаешь? Давай, открой калитку – и забудь про этого странного… водителя. Люди разные, мало ли что ему в голову взбрело? Может, просто решил доброе дело сделать.
Давай, заходи.
Я закусила губу. Вдохнула.
И, повернувшись, быстро зашагала к машине. Требовательно стукнула в окно.
Черт, да это непорядок!
Стекло опустилось, Вильгельм выглянул, равнодушно посмотрел на меня. Спросил спокойно (мне почему-то казалось, фальшиво-спокойно):
– Виктория, вы что-то забыли?
Я спрятала руки за спиной.
– Нет, это вы забыли.
Он поднял брови, а я продолжила:
– Телефон у меня взять. Или… у вас девушка есть?
– Телефон? – повторил он растерянно. И тут же ответил: – Нет, я один.
– Ну тогда… Если вы не маньяк… И не псих… – Я полезла в рюкзак. Всегда ношу с собой блокнот и ручку, на всякий пожарный. В кои-то веки пригодились! – Вот. Позвоните?
– Вам? – ошеломленно спросил Вильгельм, взяв листок и тут же его скомкав.
Может, и выбросит. Ну… Ну и ладно, я попыталась.
– Мне. – Я кивнула и отошла на шаг. – Буду ждать.
И тут что-то странное случилось: его маска равнодушия сломалась, и разноцветные (ух ты, а я-то думала, почему они мне странными кажутся) глаза вдруг посмотрели с такой надеждой, что я застыла на месте.
– Ты… правда будешь меня ждать?
О, мы на «ты» перешли? Ладно, я не против.
Я кивнула:
– Ну да.
Он расправил мой листок, погладил его, будто он был хрупким, стеклянным. И твердо сказал:
– Я обязательно позвоню.
– Чудесно. Буду ждать, – повторила я. – Спасибо, Вильгельм.
«Не отпущу», – послышалось мне, когда уходила. Может, все-таки маньяк?
Он позвонил тем же вечером. Мне пришлось долго бегать по участку, ловить связь, чтобы в итоге узнать, что завтра в полдень он меня заберет, и мы поедем…
…на кулинарные курсы. От французского, мать его, шеф-повара!
Я визжала от восторга так, что всполошила всю семью и соседей.
– Как? Как ты узнал, что я люблю?!
Но Вильгельм снова был немногословен, и этот его фирменный прищур, которым он наградил маму, когда на следующий день приехал меня забирать…
Может, только из-за него меня спокойно отпустил даже папа. Ну не может социопат так смотреть! Наверное.
И вообще, это же Вильгельм! Поцеловал меня на первом же свидании, а вот дальше почему-то притормозил, хотя я же видела, как он пялится на мою грудь, словно она медом намазана!
Котяра… Он не давил на меня, может, поэтому у нас все получилось?
Меня смущало только, что он ничего о себе не рассказывает – или отделывается общими фразами. Семья не скучает, приехал издалека, что любил – нашел… А что нашел – непонятно.
Смущало, пока я не раздолбала свой айфон на зимней сессии – случайно, уронила… удачно очень. Из окна. И даже не спрашивайте как!
Ночью после этого мне впервые приснился рыжий кот. И Витька. Который упорно не отвечал на мои звонки и как будто вообще не существовал. Даже моя мама его не помнила. А его сестра и вовсе покрутила пальцем у виска – какой брат? Не было у нее никогда брата. Вик, ты чего?
Но я же… Витьку-то… А!
После того разговора я на неделю заперлась дома, не открывала ни родителям, ни испуганному Вильгельму, говорила, что пишу очередную курсовую. А на самом деле начала эту повесть.
Она и теперь кажется мне нереальной, может, я половину придумала? Может, и Витьку тоже – бывают же у людей воображаемые друзья. Ну какой другой мир и волшебство, это ведь клиника! Сразу психушка.
Но…
Через год после нашей встречи Вильгельм за ужином при свечах, в ресторане, аккуратно подбросил мне обручальное кольцо (как же, будет он меня просить выйти за него замуж!), а потом заявил: «Попробуй откажись». Я нисколько не удивилась и ломаться не стала, сказала: «Да». Но поставила условие:
– Только кота заведем.
В общем, теперь ищем его по всем питомникам и приютам, но нужной расцветки нигде нет – светло-рыжей. И чтобы глаза разноцветные, один синий, другой зеленый, как у моего будущего мужа.
А вы не знаете, где такого кота купить?
Очень нужен, два дня до свадьбы осталось.