— К-куда?
— На Кудыкину гору, воровать помидоры. Айда… Тебя как звать-то?
— Л-Леонид.
Вот черт, чего ради сказал, хотел же новую жизнь с чистого листа, если кто спросит — как зовут, так и сказать — Альтаир… Язык мой — враг мой…
— Ленька, значит… а я Колаич.
— К-как?
— Николаич то бишь… Чего шатаешься, тут недолго осталось… вон и бункер виднеется…
— А вы… что со мной делать будете?
— А на противень тебя положу да поджарю… как Баба Яга Ивашку… читал? Да вы вообще, молодые, читать не умеете…
— Да ну вас, я филфак кончил…
— Ой, молодец какой… Только это не ты кончил, это война все кончила… и филфак, и юрфак, и все универы, и техникумы, и школы, и все… ну чего уставился, заходи, гостем будешь…
— А вы… вы же меня изжарить хотели?
— Ага, на кой ты мне сдался… отдохнешь, подкормишься, помогать будешь… Бункер-то стратегический… а там, глядишь, и наши подкатят…
Кто наши, он не сказал, да и мне не верилось, что где-то на выжженной земле остались какие-то наши… Из бункера веяло теплом, я уже и позабыл, что такое — тепло, чем-то мясным, картофельным, от чего желудок проснулся, зашебуршился внутри… Я его не слушал, я никого не слушал, ноутбук оттягивал плечо, в голове вертелось одно-единственное — Интернет…
— А у вас… разъем есть?
— Это какой?
— Ну… для Сети…
— Какая, на хрен, сеть, окстись, пацан, сам третий месяц бьюсь, как рыба об лед… серверы-то все порушились, теперь куда ни ткнешь — нет сети…
— Ага… у меня там друзья остались… по городам…
— Тьфу, друзья… что друзья, я вот с Минобороны связаться не могу, вот это покруче будет… И ни сети, ни рации, ни радио, ни хрена… по телеку рябь одну кажут… А что друзья… тьфу… одноклассники, контакты эти…
Я понял, что мне не о чем с ним говорить — про Дримвуда и Музу, про Кошачьего, и про Феникса… не поймет… не захочет понять…
— …и рушатся миры, и звезды падают,
И плачут ангелы — о нас…
— Здорово, — выдохнул я.
Конечно, было не здорово, далеко не здорово, много можно было сказать и про размер стиха, про аллитерации, про диссонансы, про… Да и вообще Муза мне никогда не нравилась, все эти юношеские завывания о звездах и мирах, о том, как он ушел, и как дальше жить, и…
Но теперь все это не имело значения — что, как, почему, зачем… за каждое Музино стихотворение ставил пять баллов — не глядя, оно того стоило… Вот ведь что ценно, вот так собраться в нашем уютном клубе, у камина, где даже Гейгер поутихает, прислушивается…
— А что-то вы давно не пишете…
— Да так… как-то не пишется… вот, зарисовочку сделал про Колаича своего… прикольный мужик…
Я развернул свои наброски, начал читать про Колаича, как он чинит трансформатор, ворчит — ну что ему надо, вот что ему надо-то, как отходит от вроде как починенного трансформатора, он тут же ломается снова, Колаич бросается к проводам с криком: да задолбала, сука…
Читал — сам не понимал, что читаю, смотрел и смотрел на часы, ждал — сам не знаю, чего. Уже знал, что Паучиха не придет, как не пришла вчера и позавчера. И все-таки ждал, что-то во мне помнило, что третьего дня она появилась в половине шестого, еще принесла оладьи, замешанные непонятно на чем, вот, угощайтесь, ребятишки мои есть не стали, им все сникерсы подавай…
— Зажрались… ребятишки ваши, — кивнул я.
— Да не говорите, Альтаир… все не понимают, что скоро вообще на одной коре березовой жить будем… — кивнула Паучиха.
Что-то как будто оборвалось во мне, я вспомнил про мясо, выложил из пакета на тарелку солидный кусок.
— Вот… угощайтесь… говядина…
— Это… откуда? — ахнула Муза.
— Да… у Колаича столы ломятся. Он же военный, они в своих бункерах хорошо запаслись… Это я… из своего пайка…
Почувствовал, как краснеют уши. Знали бы они, из какого пайка… спер со склада…
— Да вы детям своим возьмите, — спохватился я, глядя, как Паучиха нехотя скребет вилкой крохотный кусочек мяса.
— Ох, спасибо вам огромное…
Это было третьего дня. Сегодня время уже перевалило за семь, я все еще смотрел на часы, все еще ждал Паучиху…
Феникс выпустил очередное перо, оно упало на страницу, рассыпалось элегией.
— Думаете… она придет? — не выдержал я.
Муза вздрогнула.
— Думаю… нет.
Я и сам так думал. Перебирал в памяти какие-то брошюры, буклеты…
Время после катастрофы. Процент гибели…
0:0 ч. 0:0 мин — 0:3 ч 0:0 мин………………………90 %
0:3 ч 0:0 мин — 1 сут………………………………60 % *
* — от оставшихся в живых.
1 сут — 1 мес…………………………………………70 %
Дальше не помню… цифры, проценты, микрорентгены, микрозиверты… Одно непонятно было из таблиц и графиков: какого черта под эти проценты и зиверты должны попадать дорогие тебе люди?!
Трещат дрова в камине…
Феникс чистит перья…
Добро пожаловать на наш сайт…
— А что-то вы сегодня поздновато, — сказал я.
— Да… я же тайком в Сеть вхожу, нелегально… — Муза смутилась.
— А что так?
— Да… так…
— Нет, правда, что случилось-то?
— Да… у нас комендант в бункере знаете, как зверствует… там не то, что комп, там фен поганый не включишь…
— Экономят, — согласился я.
— Да… экономит… у нас на днях парень один айпад зарядить хотел, так комендант в него выстрелил…
— В айпад?
— В парня… в сердце прямо… страшно так…
— Вот… вот вы об этом напишите.
— Да что вы… страшно же…
Открыл рот — чтобы что-то доказывать, что реальная жизнь, она важнее всяких фантазий, и уж о чем следует писать, так о том, что видишь вокруг… тут же понял, что ничего не скажу. Еще не хватало спугнуть Музу, последнее, что связывает меня с нашим миром, со вселенной, которую мы с таким трудом выстроили…
— Страшно так… у меня мама погибла, когда город бомбили… подруги все черт знает где…
— С мамой жили?
— Ага… и с тетей Таней… только она тоже погибла. А вы…
— А у меня отец, сестра, все в бомбежку сгорели… я по делам в офис поехал с утра пораньше в воскресенье, тут вся эта заварушка началась… Я до них добраться хотел, таксешку какую-то тормознул, вези, говорю, в центр… таксист, таджик такой чернявенький, только смеется, ка-акой ишо цэнтр, цэнтр сгарэл давно… Садыс, говорит, поэхали… выбрались из города, еще там двух женщин подобрали, пацаненка какого-то, он все свой ранец в руках держал… На трассу вырулили, с грузовиком столкнулись… как полыхнуло все…
— Ой, да что вы…
— Не помню, как выбрался… очнулся, болит так все, лежу в луже, костюм весь в дерьме, а мне по фигу…
Первый раз мы говорили вот так — откровенно, о себе, поздновато начали… Надо было пораньше, не таиться за авами и никами… Я ведь случайно узнал, что у Ученого Паучка трое детей… а Дримвуд… что я про него знаю… не знаю даже — парень, девушка… а может, этому Дримвуду лет восемьдесят было…
…просыпаюсь — с сильно бьющимся сердцем, чувствую, что уже до рассвета буду ворочаться в постели, не засну. Сам виноват, таблетки не принял… хорошие у Колаича таблетки, половинку выпьешь — и спишь всю ночь как убитый, утром готов горы свернуть… А вот теперь будет лезть в голову всякая хрень, и утром буду такой, будто по мне всю ночь каток ездил…
— Да что с тобой?
Смотрю на Колаича — чувствую, не могу сказать откровенно, что схожу с ума, что глюки атакуют, как закрою глаза, так и вижу гостиницу с желтыми обоями, феникса, рвущего перья… Колаич мужик деловой, психов ему в бункере не надо…
— Да… сплю плохо, башка раскалывается…
— А, так витаминов не хватает… у меня там АлфаВит валялся… Это… Ленька… ты башкой, случайно, не ударялся?
— Ударялся… когда вся эта заваруха началась, в аварию попал… нас пятеро в машине было, все погибли… я не знаю, как выжил…
— Вот че… это, парень, и черепушку проломить недолго… под томограф бы тебя… ничего, наши придут, у них и оборудование, и все есть…
Наши… я так и не спросил у него, кто наши, я уже чувствовал — нет никаких наших. Колаич упорно верит в наших, как придут, прикатят на каких-нибудь танках, с погонами и автоматами, именем Российской Федерации, и все такое — и начнется новая счастливая жизнь… Может, тоже тайком садился к компу, елозил мышкой, грезил наяву, видел сайт Минобороны России, переписывался в мечтах с Главнокомандующим, с генералиссимусами какими-нибудь… Все хотелось спросить у него начистоту — а вдруг не я один вижу свой сайт — и все не спрашивалось…
Колаич психов не любит…
Дал мне таблетки от бессонницы, сам виноват, что не пью…Кое-как выбрался из постели — голова затрещала — включил ноутбук…
Перо Феникса…
Добро пожаловать на наш сайт…
— Хорош, — ладонь Колаича хлопнула по плечу, — все, пацан, кончился твой комп, вырубай…
— А что так?
— А так… тока-то осталось с гулькин хрен… как зиму перекантуемся, не знаю, к февралю копыта отбросим… Да что сник-то, найдем топливо, куда деваться… еще посидишь за своим компом… не знаю, какого хрена сидишь…
«А мне и не надо уже», — чуть было не ляпнул я. Сейчас, главное, не закрыть глаза, не закемарить, а то опять окажусь в комнате с часами, с камином, с чайным столиком, с фениксом, рвущим перья…
— Чего скис-то, вот наши придут, тогда заживем… и электричества будет до хренища… и всего… А там и женим тебя… такой видный парень — да не женатый… невесту тебе найдем…
Не спать…
Только не спать…
…пришел без пяти семь — знал, что опаздываю, все-таки пришел, осторожно пробрался в комнату с желтыми обоями. Что-то неуловимо изменилось — я еще не мог толком понять, что… Как-то все потускнело, померкло, теперь видно, что это иллюзия, а не реальная комната. Феникс на камине даже не шелохнулся — присмотревшись, я понял, что он не настоящий, искусно сделанное чучело…
Сайт исчезал — потому что исчезали мы все, его породившие, попадали под те самые шестьдесят или сколько там процентов. А силы оставшихся уже не хватало, чтобы поддерживать иллюзию…
Муза… что-то подсказывало, что она не придет… Хотелось верить — что она была и ушла, не дождалась меня, и в то же время чувствовалось — она и не приходила…