Он — как насмешка судьбы.
Он… откуда? Ниоткуда. Из иных миров. Из каких-то высших измерений, где нет грязной посуды, и вечно орущих детей, и что-приготовить-жрать, и сапог на зиму, куда забивают стихи… похожий, и в то же время не похожий на человека. Ну такими и должны быть они… эти… оттуда… ниоткуда… Из других миров. Как в книжках, в дамских романах каких-нибудь, где открывается портал между мирами, и в наш мир попадает наследный принц, властитель могучей империи…
Плачет Ингеле.
Беззвучно, бесслезно…
Он умирает.
Он — там, в холодных общажных комнатенках на другом конце района, где прятались они с Ингеле — от мужа, который все сожрет, и еще попросит, от Ани, вечно ей то одно, то другое, то пятое, то десятое, от всех, от кого от всех, ну от этих, которые до слез доводят, а ты им назло не плачешь… Ани достала, а веди к нему, а что ты к нему без меня, а завтра меня возьмешь, а то папе скажу… И вот он уже не Ингеле обнимает, а Ани какие-то картинки рисует… как там, в его мире, все устроено…
А теперь он умирает.
И кто его поймет, от чего, чего ему не хватает в нашем мире, что его губит здесь, а ведь чахнет, гаснет, тает, как свечка, хрипит, задыхается…
Плачет Ингеле.
Не думать… не вспоминать… Ты там потерпи, как я тебя сейчас от холода заберу, муж же дома…
Муж…
Что-то екает в сердце, больно сжимается душа, Ингеле срывается с места. Что делает, что она делает, что про нее соседи скажут, что муж скажет, хороша жена, слов нет, мужа бросила, дом бросила, ребенка бросила, и к этому… это только в книжках так бывает, и сбежала с ним в волшебную страну, и жили они долго и счастливо…
Ингеле кутается в шубку.
Смотрит на мужа.
Сидит, считает какие-то прогнозы по каким-то акциям…
Ингеле выскакивает в холод зимы, такси, такси, машинка взлетает в метель, город остается там, там, внизу…
Скорее!
Холод ночи несется навстречу…
Скорее же!
Ингеле вбегает в выстуженные комнаты в каких-то трущобах, еле вспомнила про таксиста, сдачу себе возьмите, с порога слышит его хриплое, прерывистое дыхание, бросается к нему, человеку, и в то же время не человеку, из других миров… Почему он не смотрит на Ингеле, на его Ингеле, почему уставился в проход комнаты?
Ингеле оборачивается.
Оторопело смотрит на мужа. Стоит, громадина, сзади, занял полприхожей, уставился на них.
Да погоди ты!
Ну понимаешь же, не могу я так… с места в карьер….
Да и никак не могу.
Ялим смотрит на часы — осторожно, украдкой, дурной это тон, смотреть на часы. Сидят большие люди, решают большие вопросы, а тут этот…
Этот…
Там, в машине…
И куда Ялим его повезет?
А никуда Ялим его не повезет.
Про что они там… А? Прошу слова, прошу слова, категорически не согласен с вами, господа, индекс Ку-Эр никогда не упадет ниже Эс-Эль… Чего-о? Господа хорошие, вы рехнулись или как, вы на что ставку делаете? На что? Ну-ну, на топливо Рас Альхаге… вы хоть в курсе, эта звездулька, про которую вы имели наглость сказать, еще миллион-другой веков отгорит, и все, нате вам, красный карлик… а вы тут долгосрочные прогнозы делаете…
Сидит Ялим, потирает виски, голова раскалывается, сил нет. Левая голова ничего еще, держится, не болит, да что левая… левая голова Ялиму так, чтобы мелкие проблемульки решать, ну там что купить к ужину, жена целый день дома, нет, покупать Ялим должен… Ани опять ботинки сносила, как она ухитряется, сразу на всех семи ногах порвать, нарочно, что ли…
А вот правая голова, которая важные дела решает, та болит… Да и как не болеть… нет, что они средства в какие-то дешевые звездульки вкладывают, это их проблемы, пускай, пускай Эллур все деньги компании туда жахнет, кого потом в три шеи выгонят? Эллура. А про кого вспомнят, что он Эллура отговаривал? Про Ялима! Так что еще вопрос, кто через пару миллионов лет в замах ходить будет…
Это-то все не вопрос…
А вот с этим что делать…
Нет, ну почему, почему именно на Ялима такое счастье свалилось, Ялиму на голову, на ту самую, которая болит? Как будто других в народе аюми нет, вон их сколько, два миллиарда… нет, нате вам — к Ялиму…
Это Ингеле все…
Откуда она его только откопала? Ялим уже грешным делом подумал, на сторону ходит, а что, Ялим день-деньской на бирже, приходит, на семи ногах не держится… скучно же ей… поехал за Ингеле на край города, а там на тебе…
Этот…
Главное, что обидно… мечтал ведь по молодости, чтобы вот так, идет, скажем, Ялим по улице, а навстречу… Нет, на улице — это слишком, ну, скажем, идет Ялим в лесу или в чистом поле, какого он там делать будет, в лесу или в чистом поле, неважно, и тут нате вам, навстречу пришелец… как их в книжках рисуют… ну, не как в книжках, неважно… И говорит… да ничего не говорит, он по-нашему говорить не умеет… Это совсем в детстве Ялим мечтал, что с пришельцем будет разговаривать, потом догадался, что они языка нашего знать не могут…
А? Нет, я категорически против. Кто там предлагает вечность на кусочки резать и продавать? Вы хоть один кусочек вечности видели? Вот, я тоже нет. Так что нечего шарлатанов всяких слушать, пусть докажут сначала, что можно резать… Пусть в нашем присутствии разрежут… фуфлометы…
Вот что обидно-то… мечтал же… читал про какие-то контакты первого-второго-третьего рода, еще думал, меня бы туда, я бы…
Было же… Еще до того, как первый раз в первый класс, еще до того, как — геометрию не сделаешь, без ужина сидеть будешь, идиотина, еще до того, как ты — о будущей профессии думаешь вообще или нет, еще до того, как завертелось, понеслось, вон у Ольма уже дом свой, а Ялим все еще из комнаты переехать не может…
И нате вам… как издевается там кто-то на небесах, третью тысячу лет разменял, уже и шкура не синяя стала, а черт пойми какая, зеленоватая, уже и не видит Ялим ничего кроме процентов за топливо из вечности, я вам говорил, ставку на квазары делать, а…
…кстати… про ставочку на квазары напомнить надо, а то ведь наши-то оболтусы…
Короче, вот тут-то все и случилось… когда за женой пошел, думал все, душить ее, щупами душить, еще налево ходить будет, а там…
Вот тебе и там…
Умирает он…
И не цифры перед глазами, и не графики, и не этого на трибуне видишь, который ставку на черные карлики сделать хочет… а вечер позавчерашний, тусклый свет лампы, этот, чужой, задыхается, давится собственными легкими, выводит на бумаге неровные знаки, знак самого себя, знак желания, знак видения, знак власти.
Я вижу свое желание власти…
Нет, не то он хотел сказать…
Я владею своим желанием видеть…
Не то…
Еле-еле догадался Ялим…
Ну куда он его повезет… не смешно даже, вот так подвозит его Ялим к дворцу, ведет, мимо стражи, мимо всех…
Я хочу видеть вождя…
Ага… только Ялим из-за него в кипящем котле заживо вариться не хочет, а кто к вождю проломился, с теми строго…
— Процентное соотношение прибыли с квазаров и…
…нездешняя тварь в свете тусклой лампы захлебывается собственными легкими…
Ялим встает.
— Слово господину Ялиму еще не предоставляли.
Плевал господин Ялим на свое слово. Выходит из зала, хлопает занавеской, скользит вниз по пандусам, шлепается во двор, в машину…
Чужой поднимает голову…
Ялим гонит машину — туда, туда, где в центре города…
Потерпите пожалуй сто.
Не сейчас.
Вы понимающий, что сейчас я это сделать не можешь? Я не можешь рисковать свой рейтинг. Я не можешь рисковать всенародный… как это… обстуация… а нет, об-становка.
Вы понимающий мне?
Я обязательство, что сделать для вы все, что вы говорящий. Я повторявший — я обязательство. Но сейчас нет. Сегодня, завтра, позазавтра… Прощения прошу? А-а, послезавтра… пос-ле-зав-тра, по-зав-че-ра…
Вы понимающий мне?
Мне хорошо произносящий вас языка?
Черт его послал на мою голову.
Нет, почему ни раньше ни позже — при мне? Я еще радовался, еще чему радовался, что как-то при мне, тьфу-тьфу, все спокойно было… Кто был до меня, у того полстраны ураганом смело, кто до него был, у того метеоритным дождем все побило, стали систему защиты проверять, а система эта только на бумаге и есть, разворовали все на хрен… В него потом только что дохлыми крысами не кидали…
Кто до него был, про того вообще лучше не вспоминать… помешался на генетике, доигрался, допрыгался… Когда со скотных дворов крылатые монстры поперли… Вот это война была так война, жалко, не помню… Помню только, мать меня к себе прижимает, несет куда-то, а твари эти над городом кружатся, мать и заклевали, она меня собой закрыла… А что, между прочим, трогательная история, надо бы на встрече с избирателями ляпнуть… так мол и так… помню… Кто-нибудь в толпе и слезу пустит, и вспомнит, когда надо будет крестик в графе ставить…
Того генетика потом на площади линчевали…
Так что я еще только радовался, что, тьфу-тьфу, все по-божески, ну приворовывают, так когда не приворовывали, ну будет там где какая засуха, или вулкан какой проснется, так не век же ему спать… Ну, было, разверзлась земля на месте старой столицы, оттуда невесть что вылезло, полгорода повалило… Уже конца света ждали, а ничего страшного, тварь эта крылья расправила, в космос улетела, только ее и видели. Я уже народу сказал, что всю землю просканировали, не сидит ли там еще кто… денег с народа на сканирование собрали… а что мы там в земле не глядели ничего, так про то разве кто знает?
Так что я еще радовался… и тут нате вам… этого принесла нелегкая…
Мне понимающий вас. Мне сочувствующий вас. Мне обещающий: мне сделать все возможная и невозможная. Вас говорящий: вас нуждался помощь… А? Нуждаетесь в помощи… Мой оказывающий помощь. Вас говорящий: нуждаетесь в корабли. Мой выделяющий корабли от имперский флот. Но: не сегодня. Не сегодня, не завтра, не поза… а, по-сле-зав-тра. Мне сочувствующий вас, дорогого гостя. Мне понимающий важность от исторический момент. Мой предлагающий снова: хлеб и вода.