И мне нужно больше. Сейчас.
Я решаю, что должна вернуться, борясь с желанием протянуть руку вниз и дотронуться до моего пульсирующего клитора. Как ему удалось так меня завести? Я не могу ждать. Единственная проблема заключается в том, что я вообще боюсь серьезных отношений. Меня страшит неизвестность. Хотя в клубе, я буду в безопасности.
Я снова ворочаюсь, ощущая разочарование и желая потереться моей киской о постельное белье, чтобы получить хоть какое-то облегчение. Но он сказал мне не делать этого. У меня нет разрешения. Сама мысль заставляет меня дышать спокойнее. Я буду подчиняться ему. Я не буду его разочаровывать.
Не могу забыть, каким мощным и властным он был. Взгляд его глаз за этой маской… полный желания. К моему разочарованию добавляется рев моторов на улице, который я слышу за окном, от проезжающих мимо машин на шоссе. Звуки только мешают моей попытке провалиться в сон, но даже если бы их и не было вовсе, я все равно была бы не в состоянии заснуть. Я так завелась и мне необходимы его прикосновения. Прошло так много времени с тех пор, как я желала чего-то такого. Давно я не испытывала эту потребность.
Но это не то, что обычно не давало мне уснуть — это что-то новенькое. Много ночей я не могла нормально спать, но по совершенно иной причине. Дрожь проходит по моему позвоночнику, и тяжесть давит мне на грудь. Я закрываю глаза и качаю головой, отказываясь возвращаться туда.
Когда еще один импульс отдается в моем клиторе, я стараюсь игнорировать эмоции, угрожающие задушить меня, как душили ночь за ночью до этого. Я слишком взволнована. Ибо возвращая по крупицам свою жизнь назад, я мечтала о таком месте, как Клуб «Х», где могла бы исполнить свои фантазии и сделать себя цельной снова. Я заслуживаю счастья во всех отношениях, включая мои сексуальные потребности, которым я не находила выход. До сегодняшнего дня.
Но он хочет большего. Ошейник. Я хватаю себя за горло, мой пульс учащается, когда я вспоминаю металлическую цепь, натянутую вокруг моей шеи и шипы, больно впивающиеся в кожу.
«Нет», — думаю я и качаю головой, не желая двигаться в эту сторону. Темные воспоминания. Но уже слишком поздно. Я не могу перестать испытывать ощущение удушья от ошейника моего Хозяина, который он использовал для обучения меня. Потребность разгорается в моем теле, несясь по моим венам, в то время как волна страха накрывает меня, и я сажусь в постели вертикально, мое сердце бешено колотится в груди. Горячий пот, покрывавший мою кожу, становится холодным, пока я пытаюсь обрести над собой контроль.
«Айзек не такой», — говорю я сама себе. Он не будет похож на него.
Не должно быть никакого сравнения. Айзек даже отдаленно не походит на него. Ошейник — единственное, что их связывает. И обращение. Хозяин. Я уже чувствую что-то с Айзеком, чего никогда не испытывала с моим предыдущим Хозяином. Уважение. Хотя это трудно понять. В некотором смысле, Айзек напоминает мне Мастера О.
Слезы колют мне глаза, когда я вспоминаю единственного Хозяина, который был добр ко мне. Когда я была рядом с ним, то ощущала себя в безопасности. Он был заботливым, и всегда чувствительным к моим потребностям и желаниям. В некотором смысле, я ненавидела его за то, что он заставлял меня чувствовать себя в безопасности, и потому что хотела, чтобы он забрал меня и сделал своей. Но он этого не сделал. Он обладал властью спасти меня, но и пальцем не пошевелил. Я чувствовала себя преданной из-за того, что он устраивал представление, будто хорошо относится ко мне, когда, в действительности, не заботился обо мне. Никто из них никогда этого не делал.
Я притягиваю колени к груди, инстинктивно оборачивая пальцы вокруг своей лодыжки. Я была настолько наполнена желанием от событий сегодняшнего вечера, что даже забыла покрыть мои лодыжки утяжеленным одеялом. Но мне нужно это сейчас. Я сижу на кровати, и мне кажется, что прошли часы, а, на самом деле, всего лишь несколько минут. Прислушиваюсь к движению машин, проезжающих по улице, мое сердце бьется в груди, и я пытаюсь оттолкнуть от себя мрачные воспоминания.
Все ушло. Все в прошлом. Я имела дело с этими эмоциями и думала, что примирилась с ними.
«Ложь, — шепчет мне темный голос внутри меня. — Ты едва признала их существование».
Я судорожно вдыхаю, отказываясь слушать его, и спокойно зачитываю в своей голове стихотворение «Огонь и лед» (прим пер.стихотворение Роберта Фроста), повторяя его снова и снова. Этому трюку я научилась давным-давно, чтобы уменьшить свое беспокойство.
«Кто говорит, что мир погибнет от огня, а кто — от льда.»
Я закрываю глаза, шепча стихотворение, которое я запомнила, и позволяю успокаивающей размеренности слога заглушить все остальные мысли, пока ритм моего сердца замедляется, и выброс адреналина идет на убыль. Мне просто необходимо попытаться немного поспать.
Вздохнув, я сползаю со своей маленькой кровати, и она издает скрип, встаю босыми ногами на холодный пол и иду к креслу в углу, на котором аккуратно сложенным лежит тяжелое одеяло. Оно с утяжелением и не предназначено для такого использования, но для меня это работает. Я иду обратно к кровати с ним под мышкой, залезаю на нее, затем укладываю знакомый вес бруска на мою левую лодыжку.
Мне это необходимо. Я испытываю необходимость чувствовать вес, как будто это кандалы. Без этого веса я иногда просыпаюсь глубокой ночью, и чувствую себя так же, как ощущала себя раньше. Сразу после того, как убила его и забрала ключи у него из кармана, лихорадочно ища подходящий к замку от чугунных кандалов, которые были на моей ноге в течение четырех лет. Самые глубокие шрамы остались у меня на тонкой коже, покрывающей выступающую кость моей лодыжки. Всякий раз, когда он тащил меня, возвращая на место и заменяя на другом конце цепи свою руку на тяжелый шар, металл разрезал мне кожу. Его это не волновало.
Сказать по правде, я научилась принимать эту боль и сосредотачиваться на ней, а не на том, что он делал со мной.
Я не боялась сильно, но в ту ночь, когда он сказал мне, что отдает меня Хавьеру, и что я должна быть хорошей для него. Я была в ужасе. Он предупредил меня, что мне лучше не вести себя плохо и не заставлять его снова ломать мне руку. Он сказал, что я старею, и ему не нужна рабыня с больной рукой. Я не могла больше терпеть. Что-то внутри меня, наконец-то, сломалось.
Страх не отступал ни на минуту, пока замок не открылся, и вес не был снят с моей лодыжки. Я боялась, что никогда отсюда не выберусь. Что они поймали бы меня и медленно мучили. Этот страх был настолько силен, что чуть не искалечил меня. Если бы мне не удалось вырваться на свободу, я знала, что была бы уже мертва.
Без веса на ноге я склонна посыпаться ночью, чувствуя, как бешено стучит сердце, и страх смерти циркулирует по моей крови, почти удушая меня.
Я ложусь на спину и по-прежнему жду, когда же придет сон, чтобы забрать меня в свои объятия, и мои воспоминания, наконец-то исчезнут. Именно в этой позиции я научилась спать несколько лет назад. Образы Мастера О и Мастера Си продолжают преследовать меня, заставляя ворочаться на кровати. Но, как и много лет назад, я не шевелюсь с весом на лодыжке, который удерживает меня на месте.
Наконец, я закрываю глаза и стараюсь сосредоточиться на Айзеке. Его спокойствии, властности. Его массивном, пульсирующем члене. Мое тело расслабляется, пока образ моего возможного нового Хозяина выталкивает двоих других из моих мыслей. Мое дыхание становится более ровным, я перестаю потеть, и, наконец, погружаюсь в глубокий сон.
Глава 9
Айзек
Гул волнения пульсирует по клубу, в то время как частый ритм басов оживляет все вокруг, заставляя неосмысленно раскачиваться в такт. Свет мерцает в такт знойной музыке, а женщины, раскачивающиеся на качелях в центре комнаты и танцующие в клетках на сцене, покачивают бедрами и крутят волосами, пока их руки соблазнительно путешествуют вдоль их тела.
Пряди в их волосах украшены светящимися в темноте красками разных неоновых оттенков. Обеденный зал переоборудован в танцпол, столы убраны и создано освещение, необходимое для тематического вечера. И на этой стороне клуба темно.
Это предназначается, чтобы позволить определенным людям с заскоками наблюдать за происходящим. Очевидный вуайеризм.
На танцполе находятся несколько пар, и хотя сначала может показаться, что они двигаются в ритм музыки и танцуют, как и другие, но это не так. Женщина с краю толпы приоткрыла губы, пока Дом толкается позади нее. Ее платье лишь слегка приподнято спереди, но я вижу, что она полностью оголена со спины. Грубый смех поднимается в моей груди, наблюдая за тем, как тот вбивается в нее в такт музыки, прижимая ее маленькое тело к своему. У нее остекленели глаза, а шея повернулась в сторону.
Эта комната наполнена грехом.
Четыре женщины свисают с потолка, соблазняя мужчин внизу. Они не работают на клуб, как и женщины в клетках. Они просто сабмиссивы, наслаждающиеся клубной атмосферой. Такие ночи, как сегодня, предоставляют женщинам немного больше пространства для свободы действий, так долго, как позволят их доминанты.
Сегодня я не на дежурстве. Тем не менее, мои глаза сканируют комнату. Я просто жду ее. Моего котенка. Я захватил с собой небольшой пакет с простым белым шелковым платьем, у которого лямки выполнены из тонких золотых цепочек. Я также принес для нее игрушку, которую мне не терпится надеть на нее. Это тонкая золотая цепочка, соответствующая платью. Она будет обернута вокруг ее шеи, но она больше похожа на ожерелье и очень легкая, поэтому ей будет удобно. Лучшей ее особенностью является длинная цепь с зажимом на конце, которая будет проходить между ее грудью, и дальше под платьем до самого низа, где прикрепится к клитору. Зажим не тугой, не болезненный, а при движении и натяжении цепи будет вызывать всплеск удовольствия в ее теле. Я намерен использовать его в качестве механизма подготовки ее сегодня вечером. У меня имеется список правил и требований. Цепь — единственное, что она должна носить вместо ошейника.