Я делаю резкий вдох. Что-то произнесенное Госпожой Линн возвращает меня в настоящее. Оказывается, я могу также предложить правила и условия. Мне необходимо их озвучить до окончания встречи, а я, в конечном итоге, облажалась.
— Я — начинаю говорить, мой голос хриплый и дребезжащий.
Я ерзаю на месте и смотрю на стол. Он — мой Хозяин. У него должен быть контроль. Но есть одна вещь, которую я не могу сделать.
Я чувствую руку Госпожи Линн под столом, она пытается успокоить меня, нежно поглаживая по бедру, пока я говорю. Я благодарна и чувствую, что мое беспокойство немного отступает. Это Айзек. Я могу сказать ему.
Я облизываю губы, глотаю и снова пытаюсь начать говорить.
— Мне бы хотелось видеть солнечный свет. Пожалуйста, не отнимайте его, — умоляю я его. — Я не могу вернуться во тьму.
Я качаю головой, чувствуя, как холодок пробегает по моему позвоночнику.
— Даже в качестве наказания, пожалуйста.
Айзек наклоняется через стол и кладет передо мной руку ладонью вверх. Я мгновенно хватаю его руку для успокоения, и чтобы показать ему свое послушание.
— Конечно, никто не ограничит тебе доступ к солнечному свету, — уверяет меня Айзек, сжимая мою руку. — Ты нуждаешься в этом. Можешь быть уверена, что я никогда не лишу тебя возможностей. Никогда.
Его слова наполнены такой убежденностью, что трудно ему не поверить. Я немного расслабляюсь, когда мое дыхание становится более размеренным. И я стараюсь напомнить себе, что в качестве моего Хозяина Айзек будет защищать только мои интересы.
Все, что мне нужно сделать, это довериться ему. Он уже имел меня несколько раз, доставляя мне такое удовольствие, что я не думаю, что это было возможно, что это в человеческих силах. Он не собирается причинить мне боль, а он намного больше, чем просто способный Хозяин, что уже продемонстрировал.
Я втягиваю в легкие воздух, чтобы успокоиться, когда Госпожа Линн кладет набор золотых ручек передо мной. Кажется, она одобряет, как проходит данная сессия, ее взгляд теплый и заботливый. Я подозреваю, что ей, должно быть, это приятно, так как она преодолела ряд трудностей, заявившись в приют без предупреждения, чтобы обеспечить Айзеку получение ошейника на мою шею.
— Подпиши здесь, моя дорогая, — призывает она меня с нежностью, ее успокаивающий голос омывает меня, словно умиротворяющий, целебный бальзам.
— Если ты хочешь воспользоваться этой ночью, и решила … — начинает она говорить, но Айзек впивается в нее глазами, и впервые он обозлен и не соглашается с ней.
Я качаю головой, не обращая внимания на ее остальные слова, пока беру позолоченную ручку и быстро ставлю подпись на пунктирной линии. Требуется много усилий, чтобы рука не тряслась, пока смесь сильных эмоций бурлит во мне, и я оставляю автограф на бумаге. Страх и тревога присутствуют во мне, но возбуждение перевешивает.
Теперь все официально. Айзек — мой Хозяин на ближайшие тридцать дней.
Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Он будет контролировать все. Каждый. Аспект. Моей. Жизни.
Я принадлежу ему.
— Я думаю, что будет лучше, если сегодня я отправлюсь с Айзеком домой, — произношу я, пытаясь сдержаться, чтобы страх не завладел моим голосом.
Если я не пойду с ним сейчас, то вечером захочу сбежать. Я это знаю. Не хочу рисковать. Я кладу ручку плашмя на кипу бумаг, глядя на документ со своей подписью.
Я боюсь передать полный контроль над собой, покинуть клубную площадку с Айзеком и направиться в его владения, где буду полностью в его власти. Я в ужасе, и, тем не менее, понимаю, что мне это необходимо. Больше никаких задержек. Просто сделай это. Я продала себя Айзеку, так что теперь вынуждена противостоять своим страхам. Сейчас мне просто необходимо надеть штанишки взрослой девочки и встретиться с ними лицом к лицу.
Госпожа Линн изучает меня долгим взглядом, она смотрит на меня добрым взглядом и забота читается в ее глазах. Я чувствую, что она видит и чувствует мои эмоции, но она не обеспокоена ими. Если бы была, то уже созвала бы собрание. Я понимаю, что она делает это, потому что чувствует, что мне это нужно. Госпожа Линн понимает, что это поможет мне. Через мгновение ее глаза останавливаются на Айзеке, прежде чем она кивает и берет стопку бумаг, в том числе и документ, подписанный мной, и поднимается со своего места. Не говоря ни слова, она тихо выходит из комнаты, оставляя меня наедине с Айзеком.
— Ты в порядке, котенок? — спрашивает Айзек, как только Госпожа Линн уходит, его глубокий голос полон беспокойства.
— Я боюсь, Айзек, — признаюсь я, после того, как некоторое время нервно прикусываю мою нижнюю губу. Я делаю паузу, мое сердце пропускает удар, надеясь, что я уже не нарушаю правил, так как теперь он мой Хозяин официально.
— Могу я все еще называть вас так дальше?
К моему облегчению, Айзек не выглядит сердитым.
— Мы поговорим о правилах, когда вернемся домой, —произносит он, выглядя так, словно его голова занята другими вещами.
Я киваю головой, бессознательно касаясь пальцами шеи, трогая свои шрамы.
— А ошейник? — осмеливаюсь спросить я, мое тело напрягается.
Только одна мысль об этом заставляет мой живот скрутиться от тревоги.
Айзек медлит.
— Когда ты будешь готова, — произносит он, наконец.
Я резко втягиваю воздух в легкие от шока. Я не ожидала, что он так скажет. Совсем.
— Я понимаю, это трудно для тебя, — говорит Айзек, и его глубокий голос полон абсолютной уверенности. — Не бойся. Я буду заботиться обо всех твоих потребностях. Тебе не нужно беспокоиться. Никогда.
Боже, его слова звучат так убедительно. Даже, можно сказать, соблазнительно.
Я закрываю глаза, делая пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться, говоря себе, что смогу сделать это. Когда мгновенье спустя я открываю их, то ощущаю, как слабые нити решимости оплетают мою грудную клетку, пока я восстанавливаю дыхание.
— Я готова.
Молюсь, чтобы завтра я чувствовала то же самое.
Глава 17
Айзек
Я выкручиваю руками кожаный руль моего Porsche Carrera GT. Снаружи чертовски холодно, но у меня в машине работает подогрев сидений, и моя спина потная еще и от нервов. Я смотрю в окно, когда мы подъезжаем к одному из последних уличных фонарей, прежде чем свернуть на подъездную дорожку к моему дому.
Я бросаю взгляд на моего котенка. Она смотрит в окно, нервно сплетя пальцы на коленях. Ее спина прямая, и она выглядит так, словно перестала дышать.
Первое, что Катя сделает, когда мы окажемся дома, — выпьет. От большого бокала совиньона она почувствует себя хорошо. Думаю, чтобы занять себя хоть чем-то, я приготовлю фаршированные перцы. Мне нужно отвлечь себя, пока она будет привыкать к своей новой роли и новой среде.
Я не представлял, что она воспримет это так близко к сердцу. Катя полностью изменилась на моих глазах. Уверенность исчезла, и между нами испарилось сексуальное напряжение.
Ей страшно, она молчалива и не произнесла еще ни одного слова, кроме «да». Ее глаза тяжелые от усталости, и лицо, все еще покрасневшее от слез.
Поездка домой проходит в тишине, но я готов изменить ситуацию. Сколько всего я испытываю к ней, и я возбужден. Адреналин течет по моим венам, наполняя меня электрической искрой. Я так долго ждал, чтобы она оказалась здесь. Я готов показать ей, на что она действительно способна. И даже более того, на что способен я.
— Ты любишь готовить? — спрашиваю я ее.
Прошло уже почти две недели с того момента, как мы начали встречаться по вечерам. Но я с трудом узнавал новое о ней, за исключением ее желания и немного из ее прошлого. Конечно, я знаю гораздо больше, чем она рассказала мне. Но для меня важны и более мелкие детали, и мне необходимо, чтобы она раскрыла их.
— Да, Хозяин, — тихо отвечает она, в ее голосе слышны отголоски страха.
— Ты в этом хороша? — Я поднимаю брови, посылая ей шутливый взгляд, как только замедляю движение автомобиля у знака остановки.
Гул двигателя вибрирует вверх по моей спине и заполняет пространство машины тихим урчанием.
Она открывает рот и почти не мнется, быстро отвечая:
— Нет.
Я слегка посмеиваюсь.
— Это больше, чем хорошо, котенок.
Ее облегчение от моего ответа очевидно.
— Мне нравится готовить. Хотя, я хочу, чтобы ты помогла мне.
— Да, Хозяин, — произносит она с облегчением, и тональность голоса, которая была у нее в течение всего дня, меняется.
— Мы пройдемся по правилам и по тому, что от тебя потребуется в доме, в то время пока я буду готовить соус, — с легкостью говорю я, подъезжая к моему дому и сильно сбавляя скорость, когда въезжаю на подъездную дорожку и жду, пока откроется гараж.
У меня приличная коллекция автомобилей. Дорогая, и тщательно отобранная коллекции.
Катя втягивает воздух в легкие, когда входит в мой дом.
Здесь просто. Мне нравится простота и современные чистые линии.
Сам дом похож на хижину, только вместо деревянных брусьев — большие стекла спереди. То, что дом находится на удалении от кого-либо, позволяет мне роскошь — иметь частную жизнь, располагая при этом возможность, показать дом. Весь фасад дома открыт и выходит на глухой лес. Отличное расположение. Я владею десятью акрами земли, на которых располагается дом, поэтому здесь всегда будет так. Тишина, умиротворение и единение с природой.
Мягкое серое небо исчезает, когда я заезжаю в гараж и быстро паркую автомобиль.
— Ну, котенок, выходи и иди посмотреть свой новый дом.
Я снимаю куртку, когда веду ее на открытую кухню. Мне нужно снять запонки, чтобы я смог засучить рукава рубашки. Мне не нравится носить костюм, и я бы предпочел быть в джинсах, но в Клубе «Х» строгий дресс-код. Спасибо, твою мать, мы не будем больше туда ходить.
Кажется, что Катя обдумывает каждый шаг. Она напряжена и чего-то ждет. Может, ожидает, что мое поведение изменится? Я не уверен.
— Присаживайся, — говорю я непринужденно, повернувшись к ней спиной, пока она усаживается на высокий барный стул у гранитного кухонного островка.