Другая категория клиентов представляла собой обычных похотливых мужиков разного возраста и разных национальностей. Многие были у нас завсегдатаями. Я не скажу, что мне нравился какой-то клиент, но некоторые из них были лучше других.
Один мужчина был очень даже симпатичный. Ему было пятьдесят, но выглядел он моложе. Он имел обыкновение спускать почти сразу, не напрягая меня. Остальное время он лежал и гладил мое тело. Татьяну он никогда не покупал, и если я была занята, он шел в кухню и дожидался, пока я освобожусь. Ни с Ароном, ни с Татьяной он не разговаривал, просто сидел в кухне и молчал. Это он платил скомканными двадцатками. Разглаживая их, Марат обычно выдавал язвительные комментарии:
– Поди, член этого козла так же скукожен, как и эти бабки?
– Да нет, – включался в разговор Радик, – он просто мал, как и его бумажник.
– А мне один хрен, какая у него палка. Главное, чтобы она приносила бабки.
Я никогда не участвовала в этих дискуссиях. Это было неприятно. Так же неприятно, как смотреть порнофильмы или читать порнолитературу.
Однажды Марату пришла в голову идея сфотографировать нас с Татьяной.
– Какого хрена они сидят тут и лясы точат, пока ждут клиентов! Девки должны работать! – сказал он, пересчитывая деньги.
Арон в это время сидел и листал порножурнал.
– Опаньки, редакция дает триста крон за фотографию, – произнес он задумчиво. – Недурно!
– Ну как покажи! А что, клевая идея! – завелся Марат. – Сейчас сфоткаем наших шлюх, и бабки в кармане.
– Триста крон на улице не валяются. Деньги есть деньги, – с умным видом кивнул Радик.
– Да не, будет много возни, – возразил Арон. – Снимки-то проявлять надо. Могут на нас выйти.
– Кто ж теперь проявляет снимки, сраный ты козел! – засмеялся Марат. – Снимем их цифровиком.
– Мы можем дать объявление, – предложил Радик.
– Нет, вот это рискованно.
– Да ни хрена не рискованней, чем клеить объявления на столбах, как ты делаешь, – не соглашался Радик.
– Тогда нужно найти еще несколько мочедырок! – задумчиво произнес Марат.
– Поедем в Белград и притащим пару поблядушек. Они там уже всему научены. Тебе не придется их натаскивать, – захохотал Радик.
Мы были вынуждены присутствовать при разговоре, потому что Марат, когда приходил, всегда требовал составить ему компанию. Мы сидели и курили. Иногда Марат приходил с марихуаной, иногда приносил таблетки. Мне все больше и больше нравилось курить.
– Натащить не проблема, – сказал Марат. – Все бабы по натуре суки и требуют палку. Этих вот кобылок мы быстро объездили.
Все загоготали.
Мой главный мучитель сидел на диване и качал ногой. Я посмотрела на его остроносые ботинки с большой металлической пряжкой. Если он захочет избить меня, будет больно. Впрочем, ему больше не было надобности учить меня: я уже была вышколена. Я согласилась быть потаскушкой, мочедыркой, крысой. Я делала все, что мне говорили, я не думала о побеге и каждый день корячилась перед Маратом на коленях в «профилактических целях». Так он называл ежедневную порцию унижения. Больше всего ему нравилось, когда я раздевалась догола и ложилась перед ним на живот. Он ставил свою ногу в остроносом ботинке на мою голову и сильно прижимал ее к полу. Боли не было – ну, может, чуть-чуть. Но это было в высшей степени унизительно. Но все это я заслужила. Это было наказание за то, что я стремилась к лучшей жизни, отличной от той, которой жили мои бабушка и мама. Но спроси меня, как я представляю лучшую жизнь, я бы не ответила. Я не знала, чего я, собственно, хотела, когда не спешила уезжать из Питера, провалив экзамены в институт. Я просто не хотела оставаться в Трудолюбовке. Вот за это я и пострадала…
– Вполне типичное явление, когда жертвы преступления берут ответственность на себя, – заявила докторша. – Если женщина подвергается изнасилованию, то в большинстве случаев она считает виноватой себя и полагает, что совершила ошибку по собственному недомыслию. Часто женщина считает, что это она спровоцировала насильника. Думать так – очень деструктивно.
– Если это была не моя ошибка, то чья же тогда?
– Это была не твоя ошибка.
– Но чья же? – повторила я.
Докторша подумала минутку.
– Чтобы ответить на твой вопрос, мы должны сперва определить, что ты подразумеваешь под словом «ошибка». Скажи, за что ты себя упрекаешь?
Теперь наступила моя очередь подумать. Какую же ошибку я совершила, попав в лапы Марата? Я вспомнила Сергея.
– Сергей пообещал мне хорошо оплачиваемую работу, и я поверила ему.
– Это нельзя назвать ошибкой.
– Я хотела работать в казино, – сказала я и запнулась. Вот именно, казино. Вот где крылась моя главная ошибка. Я же знала, что казино притягивает проституток. Я видела это собственными глазами, когда искала работу в Питере. Почему же я не подумала об этом, когда Сергей обещал найти мне работу именно в казино? Почему я не спросила его адрес этого казино? Почему я не узнала, как звали его приятеля, не Радика, а другого, связанного с казино? Почему? «Потому что я во всем надеялась на него», – ответила я самой себе.
– На него – это на Сергея?
– Да.
– И что заставило тебя надеяться на него?
Я закрыла глаза и представила Сергея. Он был стильным, очень стильным. И каким-то образом он внушал чувство безопасности. Да, он производил впечатление безопасности и надежности. И я купилась на это. Меня обманул его внешний вид.
Я почти приблизилась к ответу, когда докторша неожиданно сменила тему разговора.
– Каков был твой отец? – спросила она.
Я с удивлением взглянула на нее: почему она этим заинтересовалась? Сергей не имел никакого отношения к моему отцу.
– Я не знаю, кто он, – ответила я и разрыдалась. Почему она спросила меня о нем? Сергей же не мог быть моим отцом. Ему было около сорока лет. Хотя по возрасту он вполне годился мне в отцы. Но нет, это невозможно, никаких аналогий. Он просто сразу привлек меня своим внешним видом, привлек как мужчина.
– Возможно, ты увидела в нем образ отца – именно то, чего тебе не хватало в детстве.
– Я не знаю, – ответила я честно. – Об этом я тогда не думала. Я просто доверяла ему. Хотя…
Я вспомнила, как закралось сомнение, что что-то не так, когда Сергей сообщил, что не поедет со мной в Минск. Почему я не обратила на это внимание?
– Ты настроена была ехать, и ты не хотела видеть подстерегавшую тебя опасность. Твой мозг не воспринимал сигналы опасности, – объяснила докторша.
– Я помню, что с самого начала Марат и Эвелина мне не понравились.
– Легко быть умным задним числом. Не кори себя за то, что поехала. Это не твоя ошибка.
– Так чья же, в конце концов?
– Ничья. Прими все, как есть. Не твоя вина, что ты неправильно оценила ситуацию. Тебе так хотелось создать свое будущее, тебя двигала вперед воля…
– Только не вперед, а назад, в ад, – поправила я ее.
– Есть пути и назад, но я тебе помогу, – пообещала докторша. – Только тебе самой надо захотеть начать жить снова.
Как же она поможет мне, размышляла я. Стану ли я смотреть на мужчин другими глазами? Буду ли я чувствовать себя человеком, а не ковриком для вытирания ног? Смогу ли я вообще полюбить другого человека?
Тогда я не верила в это. В больнице я не могла спокойно смотреть на себя в зеркале. И я сейчас не могу посмотреть себе в глаза. Бывают дни, когда я по-прежнему презираю себя, но… бывают и иные дни, когда я чувствую себя почти счастливой, когда я ощущаю, что вопреки всему живу. Что я, наконец, полностью свободна.
Но там, рядом с «Глобусом», я не очень-то задумывалась над тем, что когда-нибудь полюблю другого человека. Там главное было выжить, как сказала мне докторша, и я неосознанно боролась за эту возможность.
Глава семнадцатая
Чтобы заглушить страх, окрепший после недели проживания в запертой квартире, я начала регулярно нюхать кокаин, не отказывалась я и от марихуаны. Это радовало Марата. Он убедился в том, что я прекратила сопротивление. В качестве вознаграждения мне выдавалось столько зелья, сколько я хотела. Выпивку мне тоже не ограничивали. Каждый вечер перед наплывом клиентов, между тремя и четырьмя часами, я обычно садилась с Ароном и выпивала две-три рюмки алкоголя. Это меня здорово взбадривало.
После четырех мы работали беспрерывно. В обычные дни последний клиент уходил из квартиры в полночь, а в праздники и выходные приходилось пахать до пяти часов утра. Потом мы немного расслаблялись и перекусывали бутербродами, которые делал Арон. Прежде чем идти спать, я имела обыкновение выпить уже как следует. Выпивка играла для меня роль снотворного. Я выпивала и проваливалась в сон без сновидений, а иначе меня замучили бы кошмары.
– Вы, русские, странные люди, – сказал однажды Арон, когда мы сидели на кухне.
– В каком смысле? – спросила Татьяна.
– Вы почему меряете водку в граммах, а не сантилитрах или литрах.
– Столько просто не выпить, – отшутилась Татьяна. – Кто же пьет водку литрами?
– Но в граммах измеряют вес, а не объем, – возразил Арон.
– Какой-то ученый разговор вы затеяли, – засмеялась я. – Налей-ка мне еще водки, а балакать потом будете.
С каждым днем я пила все больше и больше, и это мне здорово помогало. Все эмоции притуплялись, работу я выполняла как автомат. После хорошей дозы мне было все равно, чем заниматься, – групповым сексом, сексом с Татьяной на глазах у похотливых самцов или чем-нибудь иным. Я только ждала момента, когда клиент заплатит и можно будет выскочить на кухню перехватить еще одну порцию порошка.
Арон был доволен. Марат рассказал ему о моей склонности к побегам, и первое время он контролировал меня круглыми сутками, но потом расслабился, убедившись в том, что дальше кухни я никуда не уходила.
После того как Марат разместил наши фотографии в порножурнале, клиентов прибавилось, и очереди стали постоянным явлением. Марат понимал, что таким образом он может потерять часть клиентов, и решил расширить бизнес. В конце ноября мы переехали в другую квартиру, побольше, расположенную в доме неподалеку.