Делаю глубокий вздох, робко подхожу к мужчине, виновато на него смотря снизу-вверх.
— Извини.
— Ты ни в чем не виновата, Женя. Твоя проблема в голове, пока ты её не решишь, о сексе с другим человеком можешь забыть, — стягивает с себя рубашку, надевает её на меня, застегивая на все пуговицы. Я смотрю на его шею, где нервно бьется сонная артерия, смотрю на сжатую челюсть.
Берет меня за руку, куда-то ведёт, послушно следую за ним. Понимаю, что никакого продолжения не будет, хочется вновь извиниться перед Русланом за свое поведение, сама ведь начала эту пьянку.
— Извини, — вновь повторяю, опуская глаза в пол. Руслан приводит меня в спальню, где стоит большая кровать, по бокам прикроватные тумбочки, над ними висят настенные бра, в углу небольшая ниша, где находится гардеробная.
— Ничего страшного не произошло. Ложись спать, послезавтра у тебя суд, — оборачивается ко мне, придирчиво оглядывает с ног до головы. — Ванная там, чистые полотенца на полках, новая зубная щётка в верхнем ящике справа, — кивает головой в сторону двери, которую я сразу не заметила.
Мне до сих пор неловко, поэтому не поднимаю головы, пристально рассматриваю узор на ковре. Руслан подходит вплотную, берет моё лицо в ладони и приподнимает его.
— Правда, Жень, все нормально. Не грузись по этому поводу, — еле уловимо дёргает головой, потянувшись к моим губам. Не целует, пальцами оглаживает мои щеки, вздыхает.
— Спокойной ночи, — убирает руки и оставляет меня одну.
Прикусываю губу, часто моргаю, чтобы прогнать слезы. Дура! Идиотка! Сама полезла к нему, и сама накосячила.
Шмыгнув, как расстроенный ребенок, залезаю под одеяло, натянув воротник рубашки до самого носа. Запах Руслана полностью пропитал ткань хлопка, я засыпаю с улыбкой, как под воздействием сладкого наркотического вещества.
20
Просыпаюсь и понимаю, что выспалась. Впервые за долгое время.
Приподнимаюсь на локтях, вижу, что моя одежда аккуратно лежит на краю кровати. Кажется, Руслан принёс мои вещи. Лихорадочно приглаживаю волосы, потом досадливо прикусываю губу. Нет смысла суетиться и строить из себя невинность. Вчерашнее вызывает стыд и сожаление, лучше бы ушла, не было б так неловко сейчас.
Иду в ванную, принимаю душ, чищу зубы, найдя в верхнем ящике несколько упаковок новых щёток. Придирчиво все вокруг осматриваю, ловя себя на мысли, что ищу присутствие женщины. Или брюнетка не с ним живёт? Никаких баночек с кремами, тюбиков с гелями, шампуней и бальзамов нет. На полочке в душевой гель, шампунь и мыло без какого-либо запаха, так что я вымыла голову, не боясь, что от меня будет пахнуть мужским ароматом. В нижнем ящике нахожу фен, наспех сушу волосы, чувствуя, что на затылке они остались мокрыми.
Переодеваюсь в свою одежду, кладу рубашку на заправленную кровать. Вздохнув, набираюсь храбрости и покидаю уютную спальню. Руслана нахожу на кухне, сидящим за столом перед ноутбуком. На нем футболка горчичного цвета, джинсы и… он босиком. Зависаю в пространстве, смотря на голые ступни.
— Доброе утро, — Руслан встаёт и подходит к кофемашине. — Кофе, чай?
— Латте, — неуверенно улыбаюсь мужчине, он отворачивается.
Нервно облизываю губы, смотрю в окно. Вид тут просто захватывает дух, небо так близко, пусть серое сегодня, не весеннее. В прошлом году мы перед майскими праздниками улетели в Турцию. Артём снял на целый месяц шикарные апартаменты, был ласков и нежен. Тогда я в очередной раз дала ему шанс, в очередной раз поверила в клятвы о том, что он больше никогда не поднимет на меня руку, у нас все будет взаимно. Мы все никак не могли найти точки соприкосновения в сексе, после родов то, что ранее нравилось, стало раздражать, а всякие внешние стимуляции заставляли кривиться. Может быть, я виновата в том, что у нас ничего не получалось и близость превратилась в пытку. Артём психовал, злился, предлагал раскрепоститься при помощи игрушек, новых поз, нового проникновения. Всё его варианты отторгала, консервативные взгляды на секс брали надо мной верх. Возможно, мне стоило быть более лояльной, попытаться понять мужа и приступы его агрессии. Но никто мне не объяснял, как себя нужно вести с раздраженным мужчиной. Мама считала, если бьет, значит заслужила. Просто так никто не поднимает руку.
— К сожалению, к завтраку ничего не могу предложить, кроме пахлавы, — передо мной появляется большая чашка латте и коробка восточных сладостей. Сам Руслан садится возле ноутбука, что-то там читает, хмурится.
— Спасибо. У тебя прекрасный вид из окна.
— Редко смотрю в окно, обычно прихожу домой, чтобы поспать.
— Ты редко здесь бываешь? Каждый раз, когда я тебе звоню, ты не в городе.
— У меня дела на две столицы, вот ещё пытаются втянуть в семейный бизнес, — на губах застывает ироничная улыбка, длинные пальцы стучат по клавиатуре.
— Если не секрет, чем ты занимаешься, кроме помощи девицам в трудной ситуации? — говорю наигранно весело, а у самой ком в горле. Я, наверное, в его глазах выгляжу жалкой и ничтожной.
— Основной бизнес — это транспортные перевозки, а все остальное по мелочи.
— Я думала, ты криминальный авторитет, — смеюсь, Руслан усмехается, кидает на меня быстрый взгляд поверх крышки ноутбука.
Отсмеявшись, отпиваю латте. Мне с ним уютно, не хочется никуда уходить, комфортно сидеть за этим столом, смотреть то в окно, то на него, и если в квартиру добавить несколько мелочей, получится уютное, семейное гнездышко. Мне даже цвет обоев нравится и фасад кухни, ничего бы не переделывала. М-да, не о том думаю, не о том…
— Ты считаешь, что завтра нас разведут и Лизку оставят с ним?
— Да, — вновь переводит глаза с монитора на меня. — Я тебе вчера говорил, почему ребёнка оставят с ним.
— И оба варианта по решению проблемы за гранью моих возможностей. Я не найду себе мужа влиятельнее Артёма, не стану богатой и знаменитой. Мне просто нужно смириться, что дочь будет жить без меня, — стискиваю зубы, дышу со свистом. — Это сложно… Я не знаю, как мне быть.
Руслан молчит, смотрит на монитор, потирая пальцами подбородок и губы. Кажется, ему все равно до моих душевных терзаний.
— Я думаю после развода уехать в свой город, там у меня родители. Найду себе работу, буду созваниваться с Артёмом и ждать его разрешения для встречи с дочерью, — щеки мокрые, но я не замечаю слез, я пытаюсь себя убедить, что смогу пережить, смогу справиться с собой и не впаду в депрессию. Лиза будет жить с папой, её обеспечат всем необходимым, у неё будет все. Может быть, Артём станет хорошим отцом, может быть, в сложившейся ситуации так будет лучше. Лучше… для неё.
— Я не буду говорить, что ребёнок должен оставаться только с матерью и точка. В жизни бывают разные ситуации, иногда дети растут с отцом. Или вообще с бабушкой, — прищуривается, поджимает губы. Не понятно, что вызвало недовольство: тема разговора или то, что сейчас изучал на ноутбуке.
— Странно, когда воспитывает бабушка, а оба родителя живы и заняты собой. Я такого не понимаю.
— Обычная практика, женщина занимается домом и детьми. Если у сына нет жены, то мать помогает.
— Твои родители развелись?
— Что? — глаза смотрят строго, хочется спрятаться от этого пристального взгляда, приподнимаю губы в улыбке, а он сдвигает брови. — Я отвезу тебя домой.
— Да я могу сама добраться, — суетливо встаю со стула, беру чашку. Руслан не останавливает, слышу хлопок закрывающей крышки от ноутбука. Настроение у него ощутимо испортилось. Чувствовалась тяжесть в воздухе, как будто не за горами буря. Когда он вновь появляется на кухне, уже одетый для выхода из дома, я благоразумно молчу.
Мои сборы занимают не больше пяти минут. Мы не разговариваем друг с другом, Руслан в себе, и по нему видно, что лезть к нему с пустыми разговорами не стоит. Неужели его настроение изменилось из-за моего вопроса? Вроде ничего особенного не спросила, в нашей стране развод не карается законом.
— Меня завтра не будет в городе, надеюсь, что суд пройдёт без сюрпризов, — мужчина первый нарушает молчание между нами, когда мы уже отъехали от его дома, и машина влилась в поток автомобилей.
— Вряд ли что-то этакое случится, — тяжело вздыхаю, смотрю в окно. — Может, и не стоило заваривать эту кашу, Лиза была бы со мной. Это единственное, что меня сильно угнетает.
— Возможно, тебе удастся договориться с мужем. По сути, дед давно умер, можно как-то обыграть завещание. Я не думаю, что там все так чётко прописано в отношении ребёнка.
— Но ты говорил…
— Это я размышляю вслух. Ты говоришь, что дочь ему не нужна, но вдруг ошибаешься.
— Нет. Артём никогда не выражал восторга по поводу моей беременности, он и не особо был рад рождению дочери.
— Он хотел парня?
— Он хотел секса, а мне запрещали сильно активничать.
— Изменял? — отрывает взгляд от дороги, его глаза могут запросто залезть в душу и выяснить все тайны, однако Руслан не давит, не выступает в роли психолога. Он строит со мной доверительный диалог, хочется ему выговориться и довериться.
Странное чувство, обычно все тайны проще рассказать подруге или маме, но не мужчине, но с ним хотелось поделиться. Возможно, это чувство возникает, потому что он не давит своим мнением и не пытается силой все вытащить наружу, разложить по полочкам, если я сама этого не хочу.
— Да, изменял. Я думаю, что это происходило систематически, чтобы выплеснуть свою агрессию, утолить свою жажду жестокости. Если б все доставалось мне, моя жизнь оборвалась бы для кого-то внезапно, для кого-то закономерно, я бы сейчас не сидела с тобой в машине и не разговаривала.
— Почему ты на него не написала заявление?
— Ты ж сам знаешь, что ему ничего бы не сделали, — усмехаюсь, Руслан сжимает до хруста челюсть. Злится что ли?