— Бывшего твоего? — смеется, — Жень, ты думаешь, что он такой крутой и может на меня кого-то натравить? — я краснею, но мне действительно кажется, что все неприятности со стороны могут произойти только с подачи Градовского. Удивительно, что до сих пор меня не трогает, на глаза не попадается, на встречи с Лизой не приходит. В начале говорили, что уехал в командировку, сейчас я не спрашиваю, мне и не поясняют, где он находится. Может ему адвокаты посоветовали залечь на дно, пока идет разбирательство по моему заявлению, не подходить ко мне. Я, правда, сейчас одна нигде не бываю, со мной либо Руслан, либо Захар, а чтобы проникнуть на территорию поселка, где находится дом, нужно как-то обойти контрольно-пропускной пункт.
— У него много денег. Кто ему мешает кому-то заплатить.
— Я могу нанять человека, не заплатив и копейки. В том, что я влетел в столб, ничьей вины нет. Это чистая случайность, которая происходит в жизни. Сказалась усталость, рассеянно внимание.
— Правда?
— Правда. По поводу мужа можешь перестать волноваться, не думаю, что ему сейчас до тебя.
— А где он?
— А хрен его знает. Спасибо, наелся. Теперь бы выспаться, — убирает со стола, а я задумчиво болтаю вино в бокале. Руслан закрывает бутылку, убирает ее в холодильник.
— Руслан!
— А?
— Может сегодня будем вместе спать? — если бы он только знал, каких мне трудов стоит произнести этот вопрос ровным тоном. Мне хочется уже обратно взять свои слова, пошутить.
— Ты уверена?
— Не совсем, но кровать большая, можно возвести баррикады.
— Подушек хватит? — усмехается, идет в сторону своей комнаты. — Я возьму свою, а ты иди и возводи баррикады.
Повторять мне не нужно, ставлю бокал на стол и бегу на второй этаж, обгоняя Руслана, слышу за спиной тихий смех. Первым делом я переодеваюсь в пижаму с штанами и футболку с рукавами. Достаю из гардеробной еще одно одеяло, стелю его на свободной половине, свое оттаскиваю на другую сторону. Когда появляется Руслан, настороженно слежу за каждым его действием, ожидая, что он сейчас стащит с себя футболку, спортивные брюки, но он садится на кровать, поправляет подушку и ложится. Одновременно выключаем свет.
— Руслан, — приподнимаюсь на локте, вглядываюсь в темноту, опираюсь на подушки между нами.
— А?
— Я испугалась.
— Неудивительно.
— Когда ехала в больницу, я поняла одно: я тебя не оставлю. Я тоже хочу семью… мне об этом сейчас сложно говорить. Первый брак — сплошное разочарование. Бывший муж не видел во мне любимую женщину, мать своих детей, для него я любимая игрушка, живая игрушка, исполняющая любые прихоти. Я ведь думала, что секс — это больше тупая физиология, что все эти стоны и оргазмы в порно сплошная имитация. Знаешь, мне было страшно уходить от Градовского, но желание жить было сильнее. Моя ошибка в том, что я ничего умного не придумала, как уйти на его же территорию, пользоваться его деньгами, ездить на его машине. Я как бы ушла, но по-прежнему была его. Подала на развод, он тут же выкрал у меня ребенка и не давал с ней видеться, скрывал ее местонахождение. Я понимала, что против него сама не справлюсь, обратилась к подругам… ну как подругам, в кавычках. Вот совсем недавно выяснилось, что именно одна из них мне и прислала твой контакт, подслушав разговор мужа с приятелями.
— Валейская? — неожиданно подает голос Руслан. Я чего-то думала, что он уснул.
— Да, Лена.
— Ее не знаю, с мужем пару раз встречались, поэтому удивился, что ветер дует с ее стороны.
— Ты знал?
— Я просто выяснил, кто тебе дал мой контакт.
— Понятно, — кручу в руках кончик одеяло, пытаюсь собраться с мыслями, чтобы возобновить рассказ. — Первый раз ударил почти сразу после свадьбы. Я его безумно любила, простила. Он просил прощения, повторял, что это больше не повторится. Это повторялось много раз, я прощала, находила причины его оправдать. Наверное, первый щелчок произошел в роддоме, куда я попала по его вине. Палата, реанимация, молчаливые врачи, потом детская больница, упорная вера, что все будет хорошо. Его деньги помогли дочери стать такой, как все, ничем не выделяясь.
— И после этого ты вернулась все равно к нему.
— Я чувствовала себя обязанной.
— Тупость. Извини, Жень, но тут ты реально затупила. Он ее отец, он обязан был вкладывать в здоровье своего ребенка.
— Он вкладывал…
— А расплачивалась ты потом за это своим телом, своим молчанием, своей готовностью пожертвовать собой ради дочери.
— Тебе не понять…
— Ты просто хочешь оправдать свою пассивность. Таких, как ты, молчаливых жертв домашнего насилия в нашей стране полно, единицы пишут заявление на своего мужа, сожителя.
— Психологом бы ты не заработал себе состояние.
— Уж лучше так, чем сочувственно гладит тебя по головке и соглашаться с каждым твоим словом. Взяла бы ребенка в охапку и домой, к родителям.
— Ты же знаешь, что он бы нашел.
— Это я к тому, что надо было идти к родителям, а не в его квартиру. Он поэтому не воспринимал всерьез развод, единственное, что его задело, что ты сумела устроиться в жизни, продолжать бороться за дочь, да еще жить с каким-то мужиком.
— Он злился. Когда он пришел, он постоянно спрашивал, где ты, что ты… Ты тогда уехал. Проблему он создал?
— Нет. Ты прям делаешь из него злодея с неограниченной властью, — в голосе напряжение, я сама сижу и нервничаю, потому что сейчас мне предстоит еще раз пережить случившиеся между мной и бывшим мужем.
— Мне кажется он больной на голову. Я лишь усугубила эту болезнь. Обладать мною, стало для него прям целью всей жизни. Он о тебе узнал и его накрыло… — перед глазами каждая минута моего бессилия. Я слишком долго молчу, не сразу понимаю, что Руслан перебирает мои пальцы.
— Твоей вины нет.
— А ты?
— Я? Я, Жень, прекрасно понимаю, что произошло. И поверь, меньше всего мне приходит в голову обвинить тебя в том, что ты спровоцировала у него приступ. Его признают вменяемым, и он сядет за решетку.
— А потом, когда он выйдет, найдет меня и придушит.
— Для того, чтобы ему придушить тебя, ему сначала придется убрать меня. А душить я тоже умею, сложного ничего нет.
— А ты… — облизываю губы, всматриваюсь в темноту. — Ты бы смог убить? — его пальцы на моих пальцах на секунду замирают, эта та самая секунда, которая отвечает на мой вопрос быстрее, чем произносит что-то Руслан.
— За свою семью, близких я горой. Может не умею красиво говорить о любви и верности, совершать романтические поступки, я больше придерживаюсь практичности. Вот, например, поехать в салон и посмотреть нам машины.
— Ты…
— Я. Да, думаю, что нам нужны машины в первую очередь. Это не прихоть, это необходимость. Расценивай, как подарок к Новому году.
— Руслан…
— А теперь я действительно хочу спать, — убирает руку, ворочается. Вслушиваюсь в тишину, не верю, что заснул, понимаю, что таким образом Руслан поставил точку в нашем ночном откроенном разговоре. Теперь нужно сделать выводы.
44
*** Руслан
Жени нет. Это меня больше всего раздражает, когда просыпаюсь и вижу рядом всего лишь смятую подушку и скомканное одеяло. Неделю спим в одной постели, вроде хорошо, но кровать действительно слишком большая, случайно не оказываемся рядом друг с другом. Еще она просыпается раньше меня и, как мышь, приводит себя в порядок и бежит на кухню готовить завтрак, словно боится находится рядом с голодным мужиком. А я голодный… Мне хочется ее притянуть к себе, закинуть ноги на плечи и вдалбливаться до измождения.
Вчера с работы вернулся поздно, Женя уже спала, а я слишком устал, чтобы переодеваться, поэтому, скинув костюм, рубашку, лег спать голым.
Вибрирует мой мобильник, приподнимаюсь, беру его с тумбочки. Натан. Звонок от него утром вызывает во мне напряжение.
— Да.
— Надеюсь не спишь, — хмыкает в трубку.
— Давай ближе к делу, а пустые разговоры проведем потом.
— Градовского нашли, — и вслушивается в мое молчание.
— Нашли? А он терялся разве?
— Руслан, я тебя достаточно хорошо знаю. Спасибо, что не приказал закопать его в лесочке.
— Живой значит…
— Как ты меня порой бесишь, — цедит Натан, тяжело вздохнув. — Я тебя предупредил.
— Спасибо. До звонка, — отключаюсь первым, потому что слышу, как открывается дверь ванной комнаты и появляется Женя, замотанная в махровое полотенце. Она на цыпочках идет в сторону кресла, где лежит ее домашний спортивный костюм. Член каменеет, глаза жадно скользят по голым ногам. Хочу ее… сколько ж можно терпеть…
Женя замирает, видимо почувствовала мой взгляд на себе. Распрямляет плечи, вижу выпирающие лопатки, дурею от желания слизать языком капли воды с ее кожи. Рука привычно тянется к члену.
— Ты не спишь? — голос испуганный, не оборачивается, я чувствую ее страх. Она боится, что я сейчас накинусь на нее, как зверь, возьму ее сзади, стоя, без предварительных ласк. Эта мысль бродит в моей голове, но я планирую с ней жить, поэтому вспышку неконтролируемой похоти приходится с силой подавить.
— Нет, — хриплю, сжимая член рукой, разглядывая щиколотки. Оглядывается через плечо, я слишком поглощен своими фантазиями, чтобы прекратить рукоблудство. Когда наши глаза встречаются, Женя краснеет, непроизвольно облизывает губы. Она разворачивается ко мне, придерживая концы полотенца, вижу, что борется с собой, что будет дальше, без понятия.
— Откинь одеяло, — просит, мои брови взлетают вверх, я даже перестаю дрочить рукой от удивления.
— Зачем?
— Я хочу… — ей определенно трудно бороться с собой и со своими страхами, комплексами. Выполняю ее просьбу, наблюдая за девушкой сквозь ресницы. Это что-то новенькое между нами. Полина любила такие игры, мне было ровно.
— Ты хочешь смотреть, как я буду дрочить? — изгибаю губы в порочной улыбке, сжимая член в руке, медленно оттягивая кожу. Боже, она так мило краснеет, словно вчера была девственницей. Сердце бухает вниз, вся кровь приливает к паху, когда дрожащими руками распахивает полотенце и дает ему упасть к ногам. Епт, предупреждать надо, так можно и инфаркт схватить.