Продравшись сквозь десяток договоров, я поняла одно. Фиг боги кому-нибудь дадут свою божественную искру за просто так, а у меня вот она. На цепочке болтается.
Не ладанку Лале хотела получить, а искру богини Смеха. Откуда только узнала о ней. Но похоже, я единственная, кто вообще ничего не знает.
За туманной вкладкой послышались шаги, и я поспешно захлопнула книгу, а после и вовсе убрала под подушку. Слежку на запястье тоже защелкнула, и даже успела принять отстраненный вид, хотя лицедейство не было моей сильной стороной.
— Вейра Анте, вас велено сопроводить в седьмую залу. Поднимайтесь!
Внимательно рассмотрев форму и нашивки, я поднялась. Создавать проблемы стражам Сопределья мне не хотелось, хотя в груди нехорошо сжалось.
Меня проводили на третий этаж в большой рабочий кабинет, большую часть которого занимала библиотека. Около стола собралось около десяти человек, среди которых первыми узнала императрицу и герцога.
Я даже растерялась. Сидят окаменевшие, как статуи, край платья не шелохнется. И смотрят так, что богу Огнесу стыдно за свою магию. Ему огонь руками кастовать приходится, а эти взглядом запалить могут.
По старой памяти окинула Анвара дополнительным взглядом, но не почувствовала ни любви, ни благодарности, ни даже ненависти. Просто красивый мужик, характер только плохой.
Меня подтолкнули к столу, на котором лежал старинный черненный кинжал, изрезанный старинными рунами и выложенный кроваво-алыми камнями.
— Вейра Анте? Замечательно, просто замечательно…
Сухой незнакомый старичок заметался вдоль стола, потирая руки, а после подскочил ко мне:
— Возьмите стилет. Да-да, просто возьмите!
— Зачем? — уточнила хмуро.
— Делай, что велят, не то заставим взять, — перебила старичка императрица.
Анвар начал было приподниматься, но я пожала плечами и взяла… Почти взяла. Коснуться не успела, как руку окатило волной белой магии. Полыхнуло так, что стол напополам разрезало, будто кусок масла. Стилет упал к ногам.
Старичок, словно не заметил, забегал вокруг меня, размахивая прозрачной палочкой и захлебываясь восторгом.
— О! Вы же видели, видели?! Это потрясающе. Редчайшая магия, редчайшая…
Старичка оттеснила молодая вейра со стальным блеском глаз:
— Как видите, по зарегистрированным показателям эта магия идентична той, которой подожгли старое крыло Академии. Если мы искали поджигателя, то это вейра Анте.
В груди у меня противно сжалось. Как… такое возможно?
Императрица холодно улыбнулась, притушив кошачий блеск взгляда опущенными ресницами. Анвар задумчиво постукивал пальцами по столу и выглядел отрешенным.
— Согласно закону об иномирянах, те подлежат столичному суду в случае каких-либо правонарушений… — начал кто-то из незнакомых мне вейров.
Похоже, в округе нет принца, который меня спасет. Почему-то эта мысль ужасно меня рассмешила, и едва заметная улыбка все же скользнула по губам.
— Вы находите это смешным, вейра Анте?
Точно. До колик. Если мои предположения верны, то в моей ладанке сидит божественная искра, но я-то знаю, что не поджигала никакое крыло. Я вообще не уверена, что этой божественной искрой можно что-нибудь поджечь.
— Прежде всего, у меня нет причин сжигать крыло, — сказала почти безразлично.
— Причина как раз есть, — возразила та молоденькая стальная вейра, объявившая меня поджигательницей. — В то утро в том крыле занималась вейра Фьорре, Истинная герцога Фалаш, а вы влюблены в него, ходите за ним везде… Вейра Лале говорила, что боится вас!
Я, не удержавшись, хмыкнула.
— Я не влюблена в герцога, и никогда не пыталась убить его Истинную. А если бы пыталась, просто подмешала бы яд в крем, который она у меня покупает.
Анвар поднял на меня горящий взгляд. Не такой он и отстраненный, как мне показалось. Наверное, ему, как большинству драконов, очень нравилась версия, в которой я в него влюблена.
— Зелье скорби тоже ты для нее делала?
— Да, — пожала плечами. — Мне удаются зелья.
— А ты в меня влюблена?
Спросил. Вот так просто. Глаза в глаза, без улыбки.
Нет, я знала, что драконы существа самовлюбленные, но вот так откровенно, при всех… Я почти физически ощущала установившуюся тишину, плотную и густую, но не отводя глаз от лица Анвара членораздельно произнесла:
— Нет. И вейру Фьорре никогда не пыталась убить, я даже не знала, что она бывает в нашем крыле.
Именно в эту секунду стальная вейра схватила меня за запястье и вдруг удивленно вскрикнула:
— Это правда, вейра не лжет! — вокруг ее пальцев проскакивали мелкие искры. — Последняя разработка, способная различить ложь по току магии и крови в теле.
Она стащила с пальца резное колечко, объясняя принцип действия артефакта, но мы с Анваром словно не заметили. Мы все еще смотрели друг на друга.
На миг мне показалось, его это зацепило, кольнуло с силой зачарованного стилета, лежащего, между нами, но миг прошел. Лицо разгладилось. Исчезла детская уязвимость.
Анвар откинулся на спинку стула и рассмеялся.
— Ну вот, а вы утверждали, что меня все любят, — сказал он шутливо незнакомому вейру в летах. — Оказывается, не все.
— Так ты, владыче, жесток больно, цветов не даришь, вина не пьешь.
Я равнодушно смотрела на их веселые лица. Хотелось присесть, заново включенная слежка тянула из меня магию, как слон воду из озерца. Скоро колени дрожать начнут.
Императрица резко встала, с силой стукнув по столу тяжелым веером.
— Неважно каков мотив. Речь идет о преступлении против Истинности, а такого рода проступки караются крайне сурово. Поджог мы могли бы простить, но такое… Такое драконы не прощают.
Что ж. Лале предупреждала меня, что будет по-плохому. С этой минуты я не сомневалась, что она в сговоре с императрицей.
Императрица усмехнулась:
— Мы требуем смертной казни.
В первый момент, я подумала, что ослышалась. Казни?
Грудь стиснуло, а под веками налилось теменью. Это же шутка. Конечно, шутка. Кто будет требовать казни за практически бездоказательный взрыв магии? Да это даже на расследование не похоже, какой-то фарс на три минуты.
Почему-то первым делом я снова отыскала взглядом герцога, словно он был моим якорем. Анвар выглядел потрясенным. Глаза полыхнули темнотой.
— Сопределье не карает за недоказанные преступления смертью, — отрезал он.
Сделал шаг к императрице, но та неожиданно проворно отскочила и шутливо погрозила пальцем. Вокруг нее сомкнулось кольцо императорских стражей с активированным огнем в руках.
— Отныне, гадкий мальчишка, Сопределье — неделимая часть Вальтарты, подчиненная столице Лаш.
Анвар прошагал в центр залы и за нем темными тенями потянулись его дракониры, словно вышедшие из стен и теней. Светлые волосы, налитые огнем глаза, песочные чешуйки, ползущие по коже. Всего какой-то миг назад их здесь не было.
— Кровь договора нерушима, — если бы человеческий голос имел вес, то проломил бы все три этажа и расколотил магические сети в тюремном подземелье. — Теофас не посмел бы обмануть меня.
Анвар засмеялся снова, и императрица, судорожно выдохнув, метнулась взглядом к распахнутой двери, за которой шла анфилада комнат.
Испугалась. Я-то видела, что она боится Анвара до помрачения рассудка.
Зала, словно распалась надвое. Императрица в окружении своих стражей застыла напротив герцога, взятого в полукольцо своих подчиненных. Одна я стояла по центру около разломанного стола, давясь бурей столкнувшихся аур.
В тишине, до краев наполненной ненавистью, слышались только дыхание, шорох активированной магии и по-комариному тонкий писк. С ужасом я увидела, как по окнам ползет зимняя изморозь, а из губ дракониров идет пар. И пол! Пол стал похож на ледяную горку.
Это драконирам хорошо. Местные стоят, как приклеенные, а под огненными лед протопило от магии. Неловко качнувшись, я тут же поскользнулась, даже успела услышать воображаемый стук головы о лед. Но вместо того, чтобы упасть — взлетела, чтобы миг спустя опуститься в руки Анвара. И вопреки всякой нелюбви покрепче обняла его за шею.
Во-первых, голова у меня всего одна, а во-вторых, эти ребята явно собрались здесь не ради правосудия.
Наверное, так себя чувствует мышка, вылезшая из норки в центре Ледового побоища. Неизвестно, что происходит, и за кого болеть, и как ты сама очутилась в эпицентре чужой войны.
25. Жертва. Часть 2
Удерживая меня у груди, Анвар щелкнул пальцами. Слитным грохотом захлопнулись двери и окна, отрезая залу от цветущего за стеной лета. В окна рвалась веселая зелень, голубело небо и реяли стайки птиц, а в покоях царили тьма и холод.
Губы у императрицы дрогнули. На секунду она дернулась в сторону центральной двери, но после взяла себя в руки.
— Неужели Ледяной герцог добровольно вошел в ловушку? — за ее спиной раскрылись палевые крылья, мгновенно покрывшиеся пленкой огня.
Залу заполнил запах мокрой гари, которая тут же оседала на стенах морозными полосами.
Герцог, не отводя почерневших до январской ночи глаз от императрицы, опустил меня в ближайшее кресло, а сам сел в соседнее, свободно вытянув ноги и откинувшись на спинку. Губы изогнулись в лукавой усмешке. Он выглядел примерно, как его далекий предок, расслабляющийся после трудов праведных в компании голой подавальщицы.
— Загнать меня в ловушку на моей собственной территории? Убогая наивность клана Ферхе бесподобна. Я требую подтверждения договора от императора Теофаса.
— Император Теофас отравлен темным источником и все равно что мертв, — отрезала императрица. — Отныне я диктую политику Вальтарты.
Черты ее лица заострились, как у хищной птицы, на шее обозначились узлы вен. От недавней красоты не осталось и следа.
— И либо ты собственноручно отсечешь девчонке голову, либо это сделаю я, либо… эта человеческая девка попросит суда богини.
Мое кресло мотнуло с неожиданной силой, протащив на задних ножках по льду до самой императрицы. Сверху опустился огненный кокон. В ответ на груди распустились белые лучики знакомой магии, обняв меня тонкой пленкой. Огонь бесновался в сантиметре от кожи, но был бессилен.