Утром на последнюю примерку приволокли семь метров алого шелка, которые мое свадебное платье. Оно оказалось на удивление воздушным.
Прислуга, наученная горьким опытом, была со мной мила и предупредительна. Уже никто не рисковал называть меня веей или спрашивать имя. Тем более, что мое имя больше не имело смысла скрывать. Можно обмануть человека, но нельзя обмануть богов, перед которыми я скоро предстану.
— Ты последние дни сама не своя, — сказала Милене. — Говори, как на духу, что случилось?
В последнее время Милене зачастила ко мне. Я сначала думала, что из-за лаборатории, но потом поняла — из-за меня. Наша ссора причинила боль не только мне. Милене была неприятна моя холодность, уж я-то видела.
Терять было нечего. Щелчком пальцев я распустила слуг, и прохладно улыбнулась:
— Заметила?
— Я знаю тебя четыре года, — с той же прохладой отрезала наставница. — Ты мое дитя, я сделала тебя, вылепила, составила, если угодно. Нет более идеального зелья, чем ты, моя девочка. Идеальная формула горечи, детской доброты, житейской бестолковости и иномирной магии. Мне ли не знать, что кто-то изменил тебя.
Пожалуй, это слишком откровенно. Даже для отныне холодненькой меня.
— Обидно? — спокойно уточнила Милене.
Обдумав мысль подробнее, я отрицательно качнула головой. Неприятно быть проектом и манекеном, но не обидно. Не больно. Спасибо, небо, что делаешь меня ледяной.
— Я привязалась к тебе, — с какой-то тоской произнесла наставница. — Полюбила, как дочь, мне невыносима мысль, что другая женщина поведет тебя к алтарю и возложит венок на склоненную голову. Это несправедливо!
Чем ответить на такой взрыв чувств я не имела ни малейшего понятия, мирно дремавшая внутри драокница советовала быть искренней.
— Если я смогу снова чувствовать, то буду любить тебя, как мать.
Неуверенно перегнулась через столик и обняла ее холодные пальцы. Милене не любила телячьи нежности, но сегодня позволила прикоснуться и даже обнять.
Мы чинно попрощались друг с другом после чаепития, как две ледяные статуи, которые немножко любят друг друга. Наверное, со стороны мы выглядели стервами, вынужденными играть дружелюбие. Вернувшаяся прислуга смотрела на нас с ужасом.
А кто-то и Анвару успел настучать.
Явился он раньше обычного. К тому моменту я уже отстрадала на примерке и опять засела в лаборатории. Надо было закончить последнюю бусину, для которой я приготовила нечто необыкновенное.
Штальту. Заклятие мгновенной смерти. До меня его делала всего одна женщина на земле — странноватая вейра из клана Руз, и только небо знает, как ей это удалось. Невзирая на хоть и дорогой, но примитивный состав, сложность зелья состояла в том, что его должен готовить человек, находящийся в состоянии смирения, если не сказать бесчувствия. Эмоции окрашивали бесцветное зелье и… безнадежно его портили.
Собственно, поэтому и сварить его никто не мог. Где же найти такого бесчувственного зельевара?
Со мной этому зелью повезло. Тут и сказать нечего. Я полюбовалась на круглую бусину, в которой переливалась прозрачное снадобье и совсем было собралась убрать его в карман, когда услышала дверной хлопок.
— Моя мышка снова спряталась в норке?
Анвар влиял на меня благотворно, я тут же расслабилась и шагнула ему навстречу с почти искренней улыбкой. Драконица внутри меня растеклась медовой лужицей.
— Спать?
Вместо ответа, герцогом просто сгреб меня в объятия и уткнулся носом куда-то в висок, потерся, принюхался по-звериному.
— Ты не ссорилась с Милене? Слуги щебечут, что вы целый час болтали за закрытой дверью, а попрощались, как два врага.
Не удержавшись, я фыркнула от смеха. Мы не ссорились, мы просто Истинные двух Фалашей.
— Нет. Думаю, я больше ни с кем не смогу поссориться.
Анвар легонько отклонил меня назад, удерживая за плечи, жадно обыскивая взглядом мое лицо:
— О чем ты?
Скоро свадьба и ритуал. Больше нельзя скрывать странности своего состояния от герцога. Неизвестно, как это скажется на качестве моей крови. У драконов многие зелья работают на эмоциональной составляющей.
— Я ничего не чувствую, — сказала и ощутила, как идеально мой голос воспроизвел виноватые нотки.
Ну или почти идеально. По тому, как дрогнул Анвар, он поймал фальшивый призвук. У драконов звуковой диапазон почти, как у дельфинов, даже странно, что он заметил так поздно. С другой стороны, мы и виделись только ночами, говорили шепотом и говорили о ерунде. Я саботировала любые попытки поболтать о прошлом или будущем. Жить одной минутой стало для меня благословением.
— Сначала думала, что просто разлюбила, а потом заметила, что постепенно уходят и другие чувства.
— Я знаю, иначе бы не позволил нашей связи стать настолько крепкой, — просто сказал Анвар. Он выглядел уставшим и обреченным. — Наверное, такое бывает, когда борешься с истинностью.
С чем-то отдаленно похожим на интерес уставилась ему в лицо. Знает? И все это время молчал?
— Это не помешает ритуалу?
Вместо ответа Анвар просто мотнул головой, развернул меня к себе и обстоятельно поцеловал. Мы уже переходили к стандартной ночной программе, когда он вдруг отстранил меня.
— Закончила заклятья? Хватай все, совет будет не завтра, а сейчас. Если постараемся, успеем до рассвета.
Сказал, но не отпустил меня. Даже наоборот, прижал к столу, гипнотизируя своими инопланетными глазами. Ждал, то ли я повалю его прямо на столешницу, как личного пленника, то ли оттолкну. Я, конечно, оттолкнула. У меня тут редчайшие ингредиенты! А Анвар то вспыхивает, то что-нибудь ломает. Только небо знает, чего я не досчитаюсь наутро.
Живо сгребла все бусинки и ссыпала в карман, а после Анвар подхватил меня на руки, пинком распахнул окно и стартовал в ночную темноту.
Драконица внутри меня оживилась и повеселела, да и я сама ощутила приятное спокойствие. Прижалась к Анвару поуютнее и закрыла глаза, вслушиваясь в его негромкий голос:
— Так было у моей матери, так было у меня после твоей смерти. Такое случается, когда отрицаешь истинность и запираешь боль внутри дракона. Это делают разными способами. Например, мама положила боль в резную малахитовую шкатулку размером с ноготь большого пальца, а я пил алву от неизбывного горя.
Я промолчала. Кажется, впервые Анвар меня совершенно не понял. Он имел в виду любовь, болезненную привязанность, тогда как я говорил обо всех чувствах.
Мы спланировали на темный балкон, трёхстворчатое окно которого показывало изумленные лица более-менее знакомых мне ниров. Вон, кстати, тот мальчик со сломанным запястьем, а рядом нир Сталеш с каким-то стариком. Глаз выцепил еще с десяток знакомых лиц. Ворош, Шиин, Милене…
Активировав драконье зрение, я, наконец, огляделась. Мы… были в Академии. Точнее, в центральной административной башне, где статуя богини смеха высилась от первого этажа до последнего. Суеверные драконы до блеска надраили бедняжке ноготь на большом пальце с целью улучшения аттестата.
Анвар поставил меня на каменный пол, и взял мое лицо в ладони:
— Помни, что ты моя жена, эти драконы лишь гости в твоем доме. С этой секунды твоя сила — не я, а твое слово и твои крылья.
Я кивнула.
Не было ни страха, ни волнения. Обычная рабочая ночь, хотя, конечно, обидно провести ее здесь, а не в одной постели с Анваром.
Мы слаженно шагнули к первой ступени, а после одинаково предпочли спрыгнуть, а не чинно спуститься. Даже переглянулись заговорщически.
— Ваша Светлость! — Милене присела в реверансе первой.
За ней один за другим поднимались и склонялись в поклоне другие драконы. Меня не игнорировали, но взгляды были оценивающими, настороженными. История юного драконира со сломанным запястьем гуляла в стенах вторую неделю. До меня доходили слухи.
— Приветствую, — Анвар засмеялся, оперевшись на стол ладонями и чуть наклонился вперед.
Во главе длинного переговорного стола весь в черном, с растрепанными золотыми волосами он смотрелся, как демон в хорошем настроении. Хотя на самом деле настроение у него было плохое, а его дракон свернулся от боли улиткой в солнечном сплетении. Он мог обмануть других, но меня — свою Истинную — нет.
Мелькнула мысль, что это ведь я источник его боли. И тут же пропала. Анвар взрослый мужик. Дракон. Ну что я ему, мамочка?
Но мысль все равно была неприятная, так что я с чистым сердцем переключилась на внешнюю красоту. Так засмотрелась, что очнулась только когда меня осторожно тронули за рукав:
— Вейра… Фалаш, заклятья.
Меня усадили в противоположный конец стола от Анвара, и по правую руку от меня села незнакомая вейра, которая и дернула меня за рукав. Ее дракон ощущался мощным и недовольным. Видимо, как раз мной и недовольным. Подумайте только, фифа какая.
Лениво поднявшись, я оглядела настороженные и озабоченные лица глав кланов. Разве что Милене и Шиин смотрели милостиво. Шиин даже ласково. Меня едва не передернуло по старой памяти.
— Пустых бусин было одиннадцать, так что по-настоящему сильных заклятий я сделала штук пять, остальные попроще. Как вы знаете, у меня был лимит времени.
— Мы знаем, — хмыкнул какой-то старик. — Но мы не в том положении, чтобы капризничать, не так ли вейры?
Вышеупомянутые вейры тут же загалдели, послышались смешки. От меня отвернулись, словно я была горничной, разливающей чай.
— В крайнем случае высыпем их в основной котел и очистим, — вмешалась какая-то старуха. — Сырая сила лишней не бывает.
То есть, они собираются уничтожить формулы и сделать мои зелья просто грубой силой белого потока? Да лучше бы я выспалась! Пусть драконы со своими просьбами гуляют от меня подальше.
На миг я встретила взгляд Анвара, и он что-то сказал одними губами. Кажется «гости». Улыбка у него снова стала теплой.
Ну, мое дело маленькое.
Я пошарила в своей домашней сумочке, напоминающей просторный карман и вывалила на стол бусины. Вроде бы все. А нет, две куда-то закатились. Залезла в карман поглубже, одним глазом отслеживая свои бусинки.