— Вот как ты думаешь?
Рафаэль усмехнулся. Послышался шорох камней под его подошвами. Я чуть приоткрыла веки и сквозь ресницы посмотрела на Рафаэля. Он, повторив мою позу, сидел у стены на расстоянии вытянутой руки.
— Ты лгал и использовал меня. Все, что ты делал, имело скрытую цель – расположить меня к себе, чтобы я не помешала обернуть ритуал в твою сторону.
— Иначе ты бы не стала мне помогать. Через запугивания я бы мало чего добился.
— Зато через постель получилось очень хорошо, — едко выдавила я и поджала дрожащие губы.
— Да, я использовал тебя. Но так было не всегда. Однако ты, разумеется, не поверишь, если скажу, что в какой-то момент я перестал видеть в нашем общении лишь стратегию?
— Ты прав. Не поверю.
Мы не должны разговаривать, но я не в состоянии прервать эту встречу. Не могу ни уйти, ни проснуться, ни убить Рафаэля.
Так, может, воспользоваться моментом, пока не восстановлю силы? Высказать все, что накипело, а потом уничтожить эту боль, оборвав и сон, и жизнь Рафаэля. Символично.
— Знаешь, что самое обидное? Когда я поняла, что с Валанте покончено и что меня вот-вот схватят рыцари, я побежала искать тебя. Хотела попрощаться с человеком, которого считала самым близким. Ты понимал меня, не считал уродкой, не видел во мне чудовище с безумной богиней внутри черепушки, — я грустно улыбнулась. – Ты видел во мне меня. Я так думала. Но теперь я понимаю, как жестоко ошибалась.
— То, что я использовал тебя до ритуала, скверно, признаю. Но разве мой поступок после него не расставил все по местам? Неужели ты ничего не поняла, Тиа?
Я невольно потерла шею, которую Рафаэль свернул пару месяцев назад.
— В том-то и дело. Я поняла все. Ты желал власти, ты ее получил. А я стала первой, кто пал жертвой твоего величия.
— И это все? Все, что ты видишь?
— А разве должно быть что-то еще? Все, что может выделять меня для тебя, — способность наших сознаний соединяться. Ты не меня ценишь, а мой распахнутый разум. Тебе нравится нырять в мои мысли и видеть в них себя. Если бы не это, ты бы никогда в мою сторону даже не посмотрел. Так что не пытайся внушить мне, будто скучаешь, будто обратил меня из благодарности или чего-то еще. Ты не хочешь терять не меня, а мою способность.
— Считаешь, у меня нет поводов чувствовать к тебе… Привязанность?
Он долго подбирал слово, будто не знал, как правильно обозначить это чувство. Неудивительно. Рафаэль может испытывать какое-то подобие симпатии лишь к себе и своему отражению. И это – еще одна причина, почему я теперь отродье.
— Да. Так же четко, как считаю, что теперь я могу испытывать к тебе только отвращение и ненависть.
Молчание между нами натянулось туже тетивы. Я дрожала от боли, которая разливалась по телу отравой разбитых надежд.
— Ты бы так не говорила, если бы знала, что сейчас происходит в Розе Гаратиса, — спустя какое-то время тихо похвалился Рафаэль. – Ты знала, что я занял сторону отступников?
— Слышала, — слабо кивнула я.
Разумеется, я знала. Иначе Рафаэль из моего сна не смог бы делиться такими фактами. Все же он говорит только то, что сама вкладываю в его уста, пусть и неосознанно.
— И это нисколько не умаляет твою ненависть? Не ври, что так. Я знаю, что ты бы хотела бороться на стороне магов за свободу.
— Хотела бы. Но ты-то не борешься. Ты просто приютил отряд отступников, так ведь?
— По-твоему, этого мало?
Я даже рассмеялась.
— Конечно! У тебя есть сила, чтобы сражаться за угнетенных, а ты превратил замок в гостиный двор и считаешь, что это достойно уважения! Рафаэль, не понимаю, ты глуп или просто ленив?
— А что я должен сделать?! Что я могу? – взвился он, как пламя, разыгравшееся на сухой траве.
— Ты получил огромную власть, за которой так рвался, но все так же беспомощен… Зачем ты забрал силу Воя Ночи, если понятия не имеешь, что с ней делать?
— А у меня был другой выбор? Могущество или смерть – иного не дано. Я мог остаться рабом, умереть жертвой в ритуале или быть забитым насмерть другими вампирами за то, что подставил хозяина. Разве странно, что я уцепился за единственный шанс выжить?
Сквозь чуть приоткрытые веки я увидела, как Рафаэль порывисто повернулся ко мне всем корпусом. Казалось, что он схватит меня за плечи и встряхнет, но он одумался. Помнил о моем обещании возненавидеть его еще сильнее, если осмелится меня хотя бы коснуться.
— Я устал бояться. Всю жизнь – и человеком, и отродьем – я провел в страхе. Но это в прошлом благодаря силе Воя Ночи.
Я понимала, о чем Рафаэль говорит. Для него сила – это стена, за которой можно прятаться.
— Теперь мне больше нечего бояться, — гордо произнес он, подтверждая мои догадки.
Губы дрогнули в грустной улыбке, когда я искренне сказала:
— И это еще раз доказывает, насколько пуста твоя жизнь.
Показалось, что даже воздух в пещере стал на несколько градусов холоднее. Так ощущалась ярость Рафаэля. Он хотел похвастаться, показать, насколько силен он и важен… А я втаптывала его в грязь, пируя на осколках своего сердца.
— Нечего бояться – нечего терять, — произнесла я спокойно, хотя внутри бушевала ледяная вьюга. – Тебе дарована вечная жизнь и великая сила, а ты тратишь их на то, чтобы зарыться поглубже в землю. Теперь враги точно не дотянутся!
Голова все еще кружилась, но я собралась с силами и встала. Нужно заканчивать и с этим разговором, и с Рафаэлем. Он пытается залезть мне в душу и въесться под кожу, сеет сомнения в сердце, притворяясь потерянным и разбитым.
Ложь!
— Ты знаешь, что такое страх, как никто другой, но не пытаешься спасти от него никого, кроме себя, — выплюнула я, глядя на Рафаэля сверху вниз. – Я говорю об отступниках. Ты бы мог стать их надеждой и разрушить оковы жестоких законов! Но ты просто сидишь на ложном троне и смотришь на все со стороны! Боишься сломать ноготок, Рафаэль?
Я покачнулась от слабости. Совсем чуть-чуть. Я бы точно не упала, но Рафаэль уже оказался рядом. Не коснулся меня, но выставил руки, готовясь поймать. И, о боги, как же это его поведение шло вразрез с тем, что я читала на его лице!
Алые глаза пылали злобой, пробирающей до костей. Я была уверена, что прямо сейчас Рафаэль борется с желанием вновь свернуть мне шею. Правда взбесила его до скрежета зубов. Я вглядывалась в его искаженное гневом лицо и пыталась понять, на кого направлена эта ярость? На меня или на самого Рафаэля?
Но в момент, когда мне показалось, что я почти дотянулась до правды, силуэт Рафаэля вдруг задребезжал и поплыл. Словно мираж или дым, который уничтожил легкий порыв ветра.
— Тиа! – он попытался взять меня за руку, но его уже рассеялась в воздухе.
Еще секунду я смотрела в его глаза, отчаянный взгляд которых не сходил с моего лица, и думала о том, что сегодня, пусть и не убила Рафаэля, я все равно победила.
Глава 10. Купальни
«Опытным путем доказано, что непрямой солнечный свет хоть и не наносит вампирам ран, но может вызывать недомогание при длительном на нем пребывании. Замедленная регенерация, головные боли, слабость – все это симптомы так называемой световой болезни, которая может обостряться при употреблении токсинов и ослаблении организма. Лечение, разумеется, — тень и кровь».
Экспериментальная физиология существ
— Уже проснулась?
— Мы думали, что хотя бы до ночи от тебя отдохнем.
Кто-то зашипел, потом послышался звук удара и тихое «я же пошутил!».
Держась за голову, которая до сих пор раскалывалась, я села на лежанке. Несколько мгновений потребовалось, чтобы стряхнуть с души пыльцу эмоций – серую, как пепел, и тяжелую, как свинцовая стружка.
— Есть хочу, — хрипло выдавила я и подползла в центр комнаты-пещеры.
Там уже полукругом расположились мои спутники. Драконорожденные сидели на голой земле, а Анти подтащила свой спальник. Между ними стоял таз, щедро заполненный мясом и овощами. От запаха сводило желудок, а от вида запеченной корочки на мясе рот заполнила слюна.
— А я говорил, что она от запаха проснется! – засмеялся Жартхет, но быстро перестал хихикать, когда я прямо у него из-под носа забрала самую крупную голень и с аппетитом откусила.
— И пить. Пить хочу, — хватая еще один кусок мяса во вторую руку, прочавкала я.
— Из столовой мы принесли сок и чай, но он холодный, — Анти пододвинула ко мне металлический кувшин с узким горлышком. – Сегодня еду дали без вопросов, мы только заселились. Но завтра, чтобы допуск, — она показала руку с таким же знаком, оставленным распределителем, как и у меня, — продолжал действовать, нужно будет работать.
Я кивнула, продолжая активно жевать. Пока ела, думала о том, что наш «допуск» наверняка начнет со временем выцветать. А если быть точнее, то уже к завтрашнему вечеру он совсем исчезнет с кожи, если не внесем уговоренную плату – труд.
Залпом осушив добрую треть графина, я вернула его Анти.
— Все еще хочупить, — произнесла, опасаясь смотреть в глаза подруги.
На туртаме мы почти не общались с Анти. Кровь мне приносила Джараха, а изредка – другие драконорожденные.
— Сколько сейчас времени? – я окинула взглядом своих спутников и заметила, что в комнате мы не одни.
На самой ближайшей к выходу лежанке сидела полукровка. На вид лет семнадцать, не старше. Человеческое тело, но драконья голова. Мимику считать было сложно, но мне показалось, что глаза девушки наполнились страхом.
— Точно не знаю, но за полдень, — Рорджи гладил кота, пока тот лакомился своим обедом. Было слышно, как Дружище хрустит хрящами, что остались в некоторых мясных кусочках. – Солнце не скоро сядет. А что? Хотела погулять по острову?
— И поискать, что можно выпить, — призналась я и краем глаза заметила, как наша молчаливая соседка сбежала из комнаты. Только занавеска трепыхалась, выдавая, что девушка тут была. – Я плохо себя чувствую. Думаю, кровь могла бы помочь.
Рорджи демонстративно положил широкую ладонь, которая была чуть ли не больше, чем Дружище, коту на спину. Питомец и усом не повел. Продолжал пировать мясом. Кот уже забыл, что когда-то сам был обедом, и перестал шипеть на меня каждую секунду. Симпатия между нами так и не возникла, но что-то вроде доверия – определенно.