— Дружище был котом жены Рорджи? – спросила я. На сердце было тоскливо. Мне и раньше не нравилось думать, что я покусала чужого питомца, а теперь тем более.
— Недолго. Она подобрала котенка, притащила в укрытие, а потом умерла через пару дней.
Чтоб я еще хоть пальцем тронула Дружище! Я даже косо в его сторону смотреть больше не буду!
— Эй, чего рожи такие кислые? Я вам рассказала не для того, чтобы сопли на кулак наматывали и кудахтали вокруг Рорджи, а чтобы ему лишних вопросов не задавали! Ясно?
— Вполне, — кивнула я. – Только разве он не поймет, зачем ты нас увела? Очевидно ведь, о чем мы поболтать отошли. Рорджи не будет злиться?
— Нет. Он своего прошлого не скрывает, но говорить сам о нем не любит. Считайте, что я всех спасла. Вас – от незнания. Его – от неизбежных расспросов.
— С чего ты взяла, что мы стали бы его расспрашивать? – с ноткой обиды в голосе спросила Анти.
— С того, что скоро мы пойдем к вулкану. Ну, или к Драконьей горе, называйте, как хотите. Но нам придется провести вместе какое-то время, наше сближение неизбежно. Как и попытки узнать друг друга получше.
Мы провели в купальнях еще какое-то время, но постепенно сюда стали подтягиваться другие женщины. Мужской день для купания завтра. Мы могли бы еще посидеть в горячих бассейнах, отдыхая и разговаривая, но народу стало уж слишком много. Я даже заметила неподалеку, в другом озерце, девушку из нашей комнаты. Мне показалось, она тревожно поглядывала в нашу сторону и о чем-то шепталась с подругами. И таких настороженных взглядов становилось все больше.
Обратно мы шли возле самого высокого бассейна. Дети все так же продолжали прыгать в него, чтобы поток по горке унес их вниз. Анти тоже захотела скатиться, но в воду лезть не стала.
— Распугаю еще детей, — отмахнулась она, и Джараха понесла ее дальше, обратно к выходу.
Я шла следом, но в какой-то момент чуть не упала. Показалось, что меня толкнуло ветром. Но откуда ему тут взяться?
Я быстро поняла, что к чему, и вскинула голову, оглядываясь. Кто-то колдовал, пытаясь меня столкнуть. Я могла бы ответить обидчику – достаточно просто шепнуть пару слов, и они магией вопьются в мозг недоброжелателя. Но пока я крутила головой, противник меня опередил.
Из воздуха сформировалась ладонь и толкнула меня в грудь. Я всплеснула руками и полетела назад, прямо в бассейн, куда, хохоча, прыгали маленькие девочки.
Я вскрикнула, но голос потонул в воде, что закружила меня в бурном потоке. Полотенце сорвало, я болтыхалась, как пойманная в сети рыба. Когда мне все-таки удалось вынырнуть, я поняла две вещи.
Первая: Джараха нашла виновницу и швырнула ее следом за мной в бассейн. Это была наша соседка, которая кидала на меня взгляды. Вторая: теперь нас обеих несло в нижний бассейн, в воде которого отражалось солнце.
Я в панике попыталась дотянуться до края бассейна, ухватиться за камни, но меня сносило. Зато это удалось моей сопернице.
— Сдохни, отродье! – крикнула она с надрывом и яростью. – Моя семья мертва из-за таких, как ты!
Внутри все сжалось, но бессмысленные сожаления рассеялись, не успев коснуться сердца.
— Пусти, — шепнула я, вложив в слово частичку магии, и ощутила, как моя сила вгрызается в сознание драконорожденной.
Она ухватилась за голову, потеряв опору в виде камня. Разъедающий шепот на пару секунд дезориентировал ее, и этого хватило, чтобы вода снова подхватила противницу и понесла вниз. Я сама чуть не захлебнулась, когда меня скинуло с одной каменной ступени в следующий бассейн, за ним последовал другой. Я понимала, что вот-вот меня ужалит нестерпимой болью, и готовилась к ней… Но была поймана врасплох, когда в волосы впились чьи-то пальцы.
— Сдохни! Сдохни! Сдохни!
Полукровка явно пыталась утопить меня. Толкала голову под воду, намотав волосы на кулак. И я действительно набрала в легкие воды, только вот убить это меня уже не могло.
«Оцепеней», — хотела отдать новый приказ я, но говорить не могла. Грудь распирало от проглоченной воды. Я кашляла, мучилась от боли под ребрами, но не теряла сознание.
Бесполезно, поняла я. Мне не воспользоваться магией.
Тогда воспользуюсь силой.
Я выгнулась всем телом и ударила полукровку коленом в живот. Она не отпустила, и тогда я локтем врезала ей в челюсть. Драконьи зубы сомкнулись на моем плече, я закричала в воду и только потом вынырнула. Закашлялась, пропустила удар. В глазах потемнело, и я зашипела, оголив клыки.
— Хватит! – где-то рядом зарычала Джараха, а потом и меня, и мою противницу выволокла из воды.
Я встала, а вот вторая полукровка осталась лежать. Джараха наступила ей на горло.
— Ты хоть знаешь, что с тобой будет за то, что ты тронула избранницу Солнцеликой? Тебя казнят.
— Это ее нужно казнить, — прошипела поверженная полукровка, а я поджала губы. А ведь мне почти стало ее жаль…
В купальнях было много женщин, и почти все они кричали. Шум стоял невыносимый. С чего бы? Мы же не поубивали друг друга.
— Да, меня казнят, но вы так и останетесь слепы. Она, — когтистый палец указал на меня, — не спасение. И небо тому подтверждение.
Только тогда я поняла, что все в зале смотрят наверх, к расщелине, сквозь которую виднелось небо. Только тогда вспомнила, что солнце так и не обожгло меня, хотя должно было.
Только тогда я сама вскинула голову и заледенела от ужаса.
Небо заволокла тьма.
Глава 11. Вечная ночь
«Усмирение блокирует не саму магию, но душу, из которой магия берет начало. Допустимо ли использовать этот ритуал не только на отступниках, но и на других нарушителях закона, к магии неспособных?»
Из секретного дневника члена круга стали
— Ты знаешь, что такое страх, как никто другой, но не пытаешься спасти от него никого, кроме себя.
Слова будто причиняли Тиа боль. Она бросала их в Рафаэля, как ножи, смазанные ядом, но при этом ранилась сама.
– Я говорю об отступниках. Ты бы мог стать их надеждой и разрушить оковы жестоких законов! Но ты просто сидишь на ложном троне и смотришь на все со стороны!
Она едва держалась на ногах. Дрожала, с трудом могла стоять. Ей нужно беречь силы, а не тратить их на ненависть. К нему.
— Боишься сломать ноготок, Рафаэль? – спросила она колко, окончательно лишая самообладания.
Да что она может понимать?! Как смеется упрекать в трусости! Он так долго мечтал о том, как возвысится и больше ни хозяин, ни король, да никто не сможет быть ему угрозой!
И почему он должен рисковать всем этим? Почему должен лезть в чужую битву?
Тиа покачнулась, и Рафаэль тут же оказался рядом. Чтобы жестко вцепиться в ее подбородок пальцами или чтобы помочь?
Пусть заглянет в его глаза, пусть увидит его гнев и сгорит в нем, как горел под солнцем во время пыток на очередной войне Рафаэль.
Пусть не смеет страдать. Не смеет быть столь слабой. Она же отродье! Она лучше, сильнее, выносливее, чем была когда-то! Благодаря Рафаэлю! Так почему сейчас ей так плохо?
Вдруг тело пронзила боль. Она совсем не походила на ту, что Рафаэль испытывал всякий раз, когда Тиа убивала его во сне. Та боль рождалась под ребрами, была тупой и тягучей. Она растекалась по телу смолой и еще долго напоминала о себе после пробуждения.
Эта же боль была острой и вонзалась прямо в горло. Будто кто-то раскалил на огне клинок и вогнал его в шею чуть выше ключиц.
— Тиа, — выдохнул он, чувствуя, что связь прерывается. Попытался ухватиться за ее руку, чтобы подольше задержаться во сне, но не смог. Тело рассеивалось, как и морок видения.
Нельзя уходить сейчас! Когда еще выпадет шанс так поговорить? Тиа почему-то слаба, и только поэтому Рафаэль еще носит голову на плечах. В следующий раз она не станет его слушать, а нападет тотчас, едва увидит. Он мог бы ее заставить, но…
— Держите! Он очнулся!
Над Рафаэлем стояли четверо. Троих чародеев, что напитывали сотканные из магии кандалы на его теле, он припоминал, но не знал их имен. Просто видел в замке среди других отступников-прикормышей. А четвертая…
Амора вскинула руки, в которых сжимала знакомый Рафаэлю меч. Тот самый ритуальный клинок, напитанный пеплом хозяина, кровью раба и его собственной. На лезвии виднелись символы, написанные рукой Тиа, — заклинание для освобождения Воя Ночи.
Он давно понял, что этот меч, в отличие от любого другого, может его ранить. Просто игрался с клинком, вертел в руках от скуки – подбрасывал, крутил… Пока случайно не порезался.
Ни одно другое оружие не оставляло ни царапины, и тогда Рафаэль все понял. Пытался уничтожить меч, но ничего не выходило. Тогда он спрятал его в подвалах Розы Гаратиса, уверенный, что теперь неуязвим.
И, может, так бы и было. Если бы не Амора, что могла тайно копаться в его мыслях. И как давно она об этом узнала?
— Стой, — рявкнул Рафаэль, чудом вывернувшись и уклонившись от удара. – Убив меня, ты высвободишь Воя Ночи!
Что-то на миг промелькнуло в фиалковых глазах Аморы. Она на пару секунд застыла, глядя на Рафаэля сверху вниз. Он понял, что Амора пытается заглянуть в его мысли. Распахнул сознание, добровольно показал воспоминания о ритуале… И вдруг услышал мерзкий скрежет, которым был смех Воя.
«Зря пытаешься», — издевался бог, пока Рафаэль с ужасом понимал – тот подменил его мысли. Подсунул Аморе неправильные образы.
Он судорожно вдохнул, когда сам увидел, что именно Вой Ночи показал Аморе в «воспоминаниях Рафаэля». Он соврал ей, напев, что смерть Рафаэля будет окончательной и избавит мир от темного божества.
— Все наоборот! – закричал он и забился в путах, которые стали жестче. – Убьешь меня, и он освободится!
— Лжец, — выплюнула Амора и вцепилась одной рукой в волосы Рафаэля.
Из свежей раны на шее лилась кровь, и ее стало больше, когда Амора снова вжала клинок в горло. Она хотела отсечь Рафаэлю голову, чтобы убить. И хоть он тысячи раз переживал страх смерти раньше и десятки раз умирал во снах от руки Тиа - сейчас все было иначе.