–Он нам обеим угрожал продажей на органы. Мы много плакали и были уверены, что тебя разобрали на запчасти,– извиняющимся тоном произнесла она.– Жози забеременела в двенадцать. Родила, когда Мишке было семь месяцев… Ее оскорбляли в больнице, называли разными словами… а она плакала и терпела, и ничего никому не рассказала, потому что боялась за меня. Я осталась с отцом в квартире одна. Из больницы Жозефина вернулась совершенно другой. С ребенком в основном сидела я, а Жози пошла по наклонной – связалась с какой-то компанией, начала употреблять алкоголь и даже наркотики… Встретила Ваську и сбежала, оставив своего ребенка, к которому не испытывала материнских чувств. Я не знала, что делать с вечно орущим комочком… В школу ведь его не возьмешь… Покупала ему молоко в магазине, грела на плите и поила, добавляя туда снотворное (оно осталось после смерти мамы). Затем отец стал инвалидом… Это было затянувшееся путешествие в самое сердце ада! Потом вернулась Жози и потребовала сына, а я его к тому времени сдала в приют, потому что не могла совмещать учебу с воспитанием ребенка, принадлежащего не мне…
Она долго говорила… И о том, как выживала на грани надрыва, желая скорее отправиться к маме на небеса, но решаясь свести счеты с жизнью, помня, что это большой грех. И о злости на отца, и о том, как вывезла его однажды ночью к выгребной яме, предварительно накачав спиртным и снотворными, Марга столкнула его в разбавленное летними ливнями дерьмо, а через несколько дней обратилась в милицию, делая вид, что обеспокоена отсутствием отца…
–Нашли его коляску, а тело не стали выковыривать из дерьма. «Хотите, говорят, сами доставайте!». Я так боялась, что он каким-то чудесным образом останется в живых… или начнет меня преследовать после смерти… Я много читала об неуспокоенных духах, жаждущих мести,– зевая, произнесла Марга, устав от воспоминаний.– Похоронила пустой гроб в результате. Жози отказалась помогать, объявив, что она – круглая сирота.
Было ощущение, будто я побывала в центрифуге, после которой все вращалось перед глазами. Я хотела встать, но не смогла, меня будто все еще прижимало к ее стенкам. Я не хотела знать больше того, что уже услышала, и вникать в ужасающие подробности.
–Идем, я отведу тебя на кровать,– предложила я, заметив, что Марга борется со сном.
–Здесь?– удивилась она и посмотрела на меня так жалобно, словно маленький бездомный котенок, которого я решила оставить в своем доме.
–Мы не взяли с собой лекарства, но я могу за ними съездить!– предложила я, но сестра отрицательно покачала головой, признавшись, что они ей совсем не помогают.
–Я их пью по инерции, как говорится. Просто наполняю желудок,– выдохнула она.– Что-то ведь он должен иногда переваривать…
Я приложила усилия, чтобы удержать поток соленой воды, который был готов хлынуть из моих глаз.
–Мягко, как на облаках,– произнесла она засыпая. Темнело, ая все рассматривала ее измученное лицо, придумывая досуг на следующий день.
–Ты только не уходи, пожалуйста, не оставляй меня одну… Я так устала быть одна, Скарлетт, так устала…
Глава 8Слезы сердца
–Просто зайди в комнату, Айсу, и улыбнись!– твердила я себе, примерзнув к полу. Перед моим носом были высокие двустворчатые двери темного цвета. Наступил момент знакомства с шейхом и мне казалось, что я готова к этому маленькому приключению, но на деле это оказалась куда сложнее. Сердце колотилось, и тряслись коленки. Я заставила себя распахнуть двери и вошла в просторную комнату, устланную светлыми коврами. Возле окна спиной ко мне стоял мужчина, из-за белого одеяния, покрывающего его от макушки до пят, он напоминал приведение. «Теперь осталось посмотреть на его лицо,– думала я.– Возможно, оно в ужасных шрамах или в морщинах!». Человек повернулся, улыбнулся и произнес на русском:
–Я рад, ты пришла. Спасибо!
Я удивленно округлила глаза и открыла рот, не ожидая услышать русскую речь, позабавив его своей реакцией. После он говорил только на арабском, выучив фразу лишь для первой встречи с русскими невестами (видимо для того, чтобы произвести впечатление).
«Он же шейх, зачем ему стараться?» – размышляла я, с любопытством рассматривая его красивое лицо, обрамленное белой тканью. Нам говорили на занятиях, что арабские мужчины носят специальные отрезы ткани, держащиеся на голове с помощью специального жгута. Он защищал их от жары, влаги и ветра.
–Проходи и садись,– дружелюбно произнес мужчина, указав на широкий низкий диван, заваленный подушками разного размера. Я покорно кивнула и, сделав резкий шаг, чуть не свалилась, забыв, что длинное шелковое платье, в которое меня облачили, не такое свободное, как привычные шаровары. Я все же добралась до дивана и села на самый край, причем долго не могла устроить ноги тоже по вине моей одежды. Еще мне мешали распущенные длинные волосы, они рассыпались и все время закрывали лицо, хотя я должна была держать голову прямо, чтобы гость мог оценить мою красоту. Мне намазали губы какой-то жгучей пастой, и они стали алыми, я зачем-то лизнула ее, вкусив привкус горечи, мне все время хотелось его сплюнуть.
–Я тоже волнуюсь,– произнес он. И сел с другой стороны, предложив попробовать что-нибудь из блюд, которыми был заставлен стол. Я вдруг увидела маленькое миндальное печенье в форме сердечек и прыснула от смеха, но это не было весельем, скорее – сдали нервы. Все шло не так, не по плану, и свидание было близко к грандиозному провалу.
–Почему ты смеешься?– мягко спросил мужчина.
–Это все печенье… Не ешьте его, Господин!– произнесла я, раскрасневшись.
–Почему?– не понимал он.
–Потому что его пекла я! Оно не так прекрасно на вкус, как другие кушанья! Я помогаю на кухне Римме, и она делает чудесные сладости, они даже не сравнятся с моей выпечкой!– мой голос начал дрожать от волнения, и я испуганно наблюдала, как его рука тянется к тарелке с моей выпечкой, которая не предназначалась для этого стола. Римма, как я подумала в шутку, предложила сделать что-нибудь для шейха и я вылепила из теста три сердечка, нарисовав на них начальные буквы имен Скарлетт, Маргарита и Жозефина. Вместо сахара я добавила соль и назвала его «Слезы сердца».
Конечно, я не ожидала, что оно и правда окажется на столе, это было предательством. Неужели моя подруга подыгрывала кому-то из соперниц? Но каким образом? Ведь кроме меня на кухне никого не бывает! «Наверное, она это сделала, чтобы оставить меня навсегда в доме Джамили,– догадалась я.– Подлая Римма решила лишить меня возможности быть счастливой и увидеть что-то еще, кроме этого проклятого дома!».
Шейх выбрал сердечко с буквой «С» и откусил маленький кусочек печенья.
–Оно соленое… от слез, Айсу?– осторожно спросил он.
–Вы пробуете на вкус мое сердце, Господин,– произнесла я, чуть улыбнувшись.– На этом печенье буква, с которой начинается имя, данное мне при рождении матерью.
Его теплая рука коснулась моего лица, и он осторожно повернул меня к себе. Его красивое взрослое лицо было совсем рядом, я даже чувствовала его дыхание. С минуту его золотисто-ореховые глаза внимательно изучали меня, затем он прижался губами к моему лбу и спокойно произнес:
–Иди!
Я не задавала вопросов и без того было понятно – это крах! Мысленно я ругала Римму за то, что она так со мной поступила. Снаружи возле дверей дежурила пожилая женщина, которую кто-то из воспитанниц прозвал Анубисом. Головы шакала у нее, конечно, не было, но по роду деятельности она напоминала египетское божество-проводника умерших в загробный мир. Некоторые девушки относились к переезду в дом к мужчинам, как к смерти…
Вернувшись в свою комнату, я легла на матрац и неподвижно лежала, прокручивая встречу с шейхом, которая, судя по удивленному лицу Анубиса, оказалась слишком короткой.
Минуты ожидания тянулись слишком медленно. Я ругала себя за то, что оказалась неуклюжей в новом платье, и за то, что мямлила, словно во рту у меня была вата. Я знала, что все свидания длились не меньше часа. Девушки на них демонстрировали свои способности и получали похвалы.
–Если он выберет эту грудастую Ясмин,– прошептала я с печалью,– она будет смеяться надо мной до самой старости.
Послышался скрип двери, вошла Джамиля и, внимательно посмотрев на меня, произнеся с любопытством:
–Что ты ему сказала, Айсу?
–Я очень была вежлива! Наверное, повела себя не так, как меня учили… и не понравилась,– откликнулась я еле слышно, встав при этом с кровати.
–Не понравилась?!– усмехнулась Джамиля.– Он заявил, что не желает встречаться с другими тремя претендентками и поехал в Дубай за особенным подарком для тебя, Айсу!
Я вдруг засмеялась и расплакалась одновременно. Джамиля протянула руки и пожелала меня обнять, за что я была ей безумно благодарна.
–В моей практике подобного еще не было… Очаровать шейха за несколько минут – это особенный талант, деточка. Ты просто обязана раскрыть мне свой секрет,– произнесла она, отстранив меня от себя.– Чтобы я могла научить этому моих воспитанниц.
–Я просто была собой и никем не притворялась!– поделилась я.
–Значит, он посмотрел в твои добрые глаза и увидел прекрасную душу?!– констатировала Джамиля с улыбкой.– Молодец, отдыхай. Этот человек – очень щедрый и тебе невероятно повезло, Айсу! Ах, да, он просил передать тебе, что слезы твоего сердца растопили лед его души.
Я чувствовала, как в моем организме прорастает изящный цветок симпатии к человеку, к которому, как мне казалось, тянется все мое существо. «Что есть влюбленность?– размышляла я.– Количество мыслей о человеке? Желание находиться с ним рядом ежесекундно?». Во мне вспыхивали новые, ранее не знакомые чувства, которые разукрашивали мир вокруг в насыщенные и яркие цвета. Я засыпала со счастливой улыбкой, и мне приснился мой Господин – самый добрый и красивый человек на свете. Правда в том сне он витал, как образ и я никак не могла до него дотянуться.
Римма встретила меня с улыбкой, и вместо слов протянула мне кусок пирога с финиками.